Валерия ОЛЮНИНА

Лобня Московской области

     Валерия Анатольевна Олюнина родилась в Бобруйске. Жила в Ачинске. Окончила Сибирскую академию госслужбы в Новосибирске и факультет журналистики МГУ, училась в Литературном институте имени А. М. Горького (мастерская Руслана Киреева). Сейчас — пресс-секретарь губернатора Алтайского края в Москве. Публиковалась в «Литературной России», «Литературной газете», «Независимой газете» («Ex libris»), альманахах «ЛитЭра», «Литрос», «Новый Енисейский литератор», журналах «Сибирские огни», «Театр», «Юность», «День и Ночь», интернет-журнале «Пролог».

ГАЯНЭ, ВОЛШЕБНОЕ СТЕКЛО И БЕЛЫЙ КОТ

     Однажды Гаянэ вышла в сад и увидела, что зацвели абрикосы. Маленькие тычинки тысяч белых цветков радостно тянулись к мартовскому солнцу. Гаянэ вернулась домой и попросила бабушку помочь вынести её волшебное стекло, которое она обычно в погожие дни устанавливала во дворе, чтобы рисовать на нём всё то, что окружало её в мире. Так на его поверхности появлялись красные и жёлтые дома с их весёлыми пузатыми глиняными кувшинами, стоявшими в окнах, овцы, пасущиеся на лугу сразу за городом, и, конечно, сами жители этого города.
     Цветы абрикоса дрожали своими белёсыми ресничками на ветру, а рука девочки привычно и умело прорисовала их на стекле. Гаянэ знала, что когда работа будет сделана и краска подсохнет, начнётся самое радостное. Три года, как подарила ей бабушка это стекло, в её жизни появлялось маленькое чудо, к которому она всё не могла привыкнуть. Ночью, когда мир затихал и только было слышно ворчливое сопенье бабушки да шёпот деревьев сада, всё нарисованное вдруг начинало оживать, мерцать, кружиться, шептать и шелестеть, а потом ещё и врываться радужным, сочным вихрем в её сны. И из середины этого сна всегда-всегда выходил Белый кот и садился прямо на кровать Гаянэ, лизал ей руку и так будил её. В первый раз, когда это случилось, Гаянэ очень напугалась, но Белый кот тихонько замурчал и что-то пропел. Потом он спрыгнул на пол, поймал лапами лунный лучик, свил себе из него тоненький повод, один его конец предлагая Гаянэ и попросив взять её с собой краски и кисточки. И так они молча выходили из дома, пробегая по своей улице, и, минуя гранатовый сад, покидали город.
     И в этот раз случилось то же, что и всегда. Прямо из ожившего на стекле абрикосового сада вышел Белый кот, который повёл Гаянэ на их ночную прогулку. Запах цветов догонял их тёплым нежным дыханием, чуть подталкивая в спину Гаянэ, потому что нужно было поторопиться. Ночи становились с каждой прогулкой всё короче, а бабушка её, конечно, сильно бы перепугалась, заметя, что Гаянэ нет дома в своей постели.
     Белый кот всегда проводил Гаянэ в Белый двор, где в молочного цвета домах жили белые люди. В этих дворах разгуливали белые собаки, лошади и коты, и даже все цветы их сада были белыми. И все эти жители Белого двора медленно, почти с закрытыми глазами, как в полудрёме, встречали их, не улыбаясь, не тормоша и не приглашая на дружеское чаепитие. Но стоило Гаянэ прикоснуться к ним своей кисточкой, раскрашивая всех-всех, без исключения, как будто она сама их вылепила из глины, люди, звери и растения оживали. Дети начинали носиться по Белому двору, собаки — заливисто лаять и драться из-за вдруг порозовевшего куска мяса; фрукты, обретя цвет и запах, обрывались с веток деревьев прямо в руки Гаянэ. Белый кот, который на это время становился то синим, то оранжевым, ласкаясь ко всем подряд, сновал тут и там.
     Но как-то раз Белый кот сказал Гаянэ, что она должна отказаться от своего волшебного стекла и навсегда принести его вместе со своими красками и кисточками в Белый двор, иначе через две ночи он просто исчезнет. Гаянэ проплакала две ночи, просила Белого кота что-то изменить, в конце концов — придумать новую игру, но он был неумолим. Да и не игра это была вовсе. В эту же ночь они погрузили волшебное стекло, краски и кисти на белую тележку, в которую был запряжен белый ослик, и потихоньку вышли из города.
     Когда они пришли в Белый двор, все вышли навстречу ей и, как всегда при прикосновении её кисточки, начали просыпаться, смеяться и заниматься своими обычными делами. Белый кот попросил Гаянэ поставить волшебное стекло так, чтобы оно прикрывало вход в Белый двор. Гаянэ просидела там всю ночь, радуясь и греясь под лучами луны, раскрашенной и вкусной на вид, как гречишный мёд, но сквозь волшебное стекло вдруг пробились лучи солнца, и Гаянэ поспешила домой. Она тихонько отодвинула стекло, как дверцу, оглянулась назад и удивилась тому, что никто с приходом рассвета не побелел, как обычно.
     В следующую ночь Гаянэ увидела на своей постели своего друга — розового кота, выкрашенного в цветные полоски, да так, что краска стекала струйками с его мокрой шерсти.
— Дети нашего Радужного Двора теперь каждый день перекрашивают меня. Ты не представляешь, как я устал, но они так радостно смеются, видя меня каждый раз в другом цвете,— замурлыкал кот, оставляя на подушке Гаянэ розовые пятна, замерцавшие от света его глаз.
— Я больше не рисую,— печально сказала Гаянэ,— ведь бабушка не заметила пропажу моих кистей и красок, но я и виду не подаю, что мне нужны новые.
— А ты посмотри, что я тебе принёс,— сказал розовый кот — и он протянул ей маленький дудук, вырезанный из абрикосового дерева.— Сыграй, не бойся, бабушка вряд ли проснётся.
     Гаянэ поднесла дудук к своим губам, чувствуя сладкий вкус спелых фруктов, и он запел тёплым дрожащим звуком. И с каждой сыгранной нотой Гаянэ видела то сиреневую лошадь, жующую разноцветную солому, то Арташеса, играющего в зелёный с чёрными полосками мяч, будто пинал он арбуз, то Белого кота, который был вообще-то уже не белым. Он так никогда и не стал белым.