Интервью с классиком

КТО ТАКИЕ НЕУКЛЮЖИ?

     Александр Павлович ТИМОФЕЕВСКИЙ — поэт, драматург, сценарист. Родился в 1933 году в Москве. Окончил сценарный факультет ВГИКа. Первые публикации стихов — в конце пятидесятых годов в рукописном диссидентском поэтическом сборнике «Синтаксис». Из-за усложнившихся отношений с КГБ после окончания ВГИКа был вынужден уехать в Душанбе (1959). Все последующие годы поэт писал «в стол», служил редактором на киностудиях «Таджикфильм», «Союзмультфильм», студии «Мульттелефильм» ТО «Экран». Отдушиной для творчества стала мультипликация. При его участии в качестве редактора, сценариста, автора текстов песен (А. Тимофеевский — автор слов популярной «Песенки крокодила Гены» из мультфильма «Чебурашка») выпущено около 100 мультипликационных фильмов, многие из которых были отмечены на всесоюзных и международных кинофестивалях. Как поэт широко печатается с восьмидесятых годов — в журналах «Юность», «Согласие», «Сельская молодёжь», «Стрелец», «Континент», «Дружба народов», «Новый мир», «Знамя», «Время и мы», «Встречи», в антологиях и альманахах «Самиздат века», «Кольцо А», «Мир Паустовского» и других изданиях. В настоящее время проживает в городе Москве, является членом Академии кинематографических искусств «Ника». Член АСИФА, Союза писателей Москвы. Лауреат поэтических премий журнала «Дружба народов», литературной премии Союза писателей Москвы «Венец», присуждённой «за пронзительность лирических откровений и независимую позицию в литературе». В 2007 году книга «Письма в Париж о сущности любви» попала в число книг — лауреатов премии «Московский счёт».

Автор книг стихов:
«Зимующим птицам»: М., Гуманитарный фонд, 1992;
«Песня скорбных душой»: М., Книжный сад, 1998;
«Опоздавший стрелок»: М., Новое литературное обозрение, 2003;
«Сто восьмистиший и наивный Гамлет»: М., ОГИ, 2004;
«Письма в Париж о сущности любви»: М., Дом-музей Марины Цветаевой, 2005;
«Чудеса в зоопарке»: М., Московский Зоопарк, Галерея Леонида Шишкина, 2006.

Книги для детей:
«Маэстро мыльных пузырей»: М., Киноцентр, 1992;
«Новые песенки крокодила Гены»: М., Век-2, 1999;
«Песни крокодила Гены и другие стихи»: М., Век-2, 1999;
«Азбука»: М., Век-2», 1999;
«Геометрия малышам»: М., Омега, 1999.

     Мы познакомились в Переделкине на фестивале детской литературы имени Корнея Чуковского. Я попросила Александра Тимофеевского дать интервью, и он с радостью согласился.

— Вы — серьёзный поэт, издано несколько ваших больших стихотворных книг. А как вы относитесь к тому, что вас прежде всего считают автором популярной во всём мире «Песенки крокодила Гены»?
— Конечно, любой поэт — большой или маленький — хочет, чтобы люди познакомились с его творчеством, ведь он пишет для них. Поэтому мне немножко грустно, что «Песенка Крокодила Гены» заслоняет другие мои вещи, которые мне кажутся очень важными. Беда в том, что интерес к стихам упал, телевидение зачастую не замечает ярких поэтов сегодняшнего времени, хотя микроскопические сдвиги в лучшую сторону происходят. Слава Богу, на канале «Культура» известные артисты стали читать по одному стихотворению. Правда, передача «Мелодия стиха» очень коротка, но всё же… Есть надежда, что интерес к стихам возродится. Лет 10-15 назад в поэзии возникло новое направление — стихоклипы. Это примерно то же, что музыкальные видеоклипы, только здесь не песня и музыка, а стихотворение и изобразительный ряд. В Европе уже устраивают фестивали стихоклипов.
— А как родилась любимая всеми «Песенка»?
— Когда снимали мультипликационный фильм, Эдуард Успенский, автор сказок и сценариев про Чебурашку и крокодила Гену, находился в отдалённой командировке. Режиссёру срочно понадобилась песня для Гены. Позвонили Успенскому, но Эдуард Николаевич сказал, что пока не может включиться в работу, и предложил мне написать текст. Пришлось взяться за дело, ведь в кинематографе, как на заводе, на всё отведены сжатые сроки. И вот с нашим замечательным композитором Владимиром Шаинским мы сделали первый вариант песни, который одобрил худсовет. Однако через некоторое время — звонок. На проводе Шаинский: «Саша, я что-то недоволен песней, надо её переделать». В первом варианте был такой текст:

Пусть непогода
     и дождь осенний
Наводят скуку,
    сулят беду,
А мне не грустно,
     ведь день рожденья
Бывает только
     лишь раз в году.

     Мы собрались на квартире у режиссёра мультфильма Романа Качанова. Шаинский с Качановым сели играть в шахматы, а меня заперли на кухне. Волей-неволей пришлось написать новый вариант, в котором слова «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам…» стали запевом. Много лет спустя одна девочка спросила меня: «Кто такие Неуклюжи?» Видимо, она решила, что Неуклюжи — это такое племя людей. Тогда я написал про Неуклюжей стихотворение.
— Долгие годы вы работали редактором в «Союзмультфильме» и «Мульттелефильме» ТО «Экран», писали сценарии мультиков и песни к ним. Как вы оцениваете состояние нашей современной мультипликации?
— Она возрождается. В этом я убедился во время недавнего фестиваля анимационных фильмов в Суздале. Мне и другим членам жюри показались весьма интересными фильмы режиссёров-художников Ивана Максимова, Светланы Филипповой, а также работы студии «Пилот», созданной трагически ушедшим недавно от нас Александром Татарским. Большим интересом среди студентов творческих вузов и молодых мультипликаторов пользуется клуб, ведомый Юрием Норштейном, на котором обсуждают анимационные фильмы, рассказывают о мастерах мультипликации. Для меня большая честь помогать в этой работе нашему знаменитому режиссёру.
— Александр Павлович, год 2009-й был для вас юбилейный — вам исполнилось 75 лет. Что в творческих планах после юбилея?
— Продолжаю писать песни, стихи. Надеюсь, что скоро у меня выйдет несколько книг. Издательство «Время» обещает напечатать книгу поэм «Краштест». «Самокат» подписал договор на издание первой большой книги стихов и песен для детей «Пусть бегут Неуклюжи». Я человек суеверный, поэтому при этих словах стучу по столу. Продолжаю работать над сериалом «Новые приключения барона Мюнхгаузена». Уже выпущено две серии, из которых зрители могут узнать, кто на самом деле помог Маленькому Муку и зайчику, изгнанному из своего дома лисицей. Ещё у меня есть интересная работа над несколькими песнями для нового фильма Владимира Мотыля, автора незабываемого «Белого солнца пустыни».
— Что для вас главное в творчестве?
— Наверное, поиск. Когда я был совсем молодой, написал такие стихи:

Хочу хоть раз
     постигнуть мир,
А там весь век
     лежать в падучей,
Хочу уверовать на миг
В единственность
     своих созвучий,
Но кисть не передаст
     мечты,
Быть может, смысл
     в напрасном тщенье.
Чем тоньше схвачены
     черты,
Тем отдалённей
     воплощенье.

     Как-то я увидел фильм о Пикассо. Художник — в мастерской за мольбертом, в длинной холщовой рубахе. Сначала он восхищает нас, зрителей, графическим рисунком, потом мы смотрим с ужасом, как поверх графики он пишет что-то акварелью. Теряется то, чем мы восхищались, и это вызывает неприятие. Затем на мольберте возникает весёлый разноцветный петух, но Пикассо и его замалёвывает. Поверх петуха рисует рыбу, цветок, ещё что-то. В итоге получается абстрактная картина, где из хаоса мазков и буйства красок торчит хвост загубленного художником петушка. Мы шокированы, мы в растерянности, но постепенно понимаем, что являемся свидетелями безудержной щедрости таланта. В этой работе для художника важен не конечный результат, а сам процесс. Возвращаясь к своим трудам, скажу, что, подобно средневековому алхимику, ищущему философский камень, пытаюсь найти алгоритм поэзии, что по определению сделать невозможно. Стало быть, остаётся поиск.

Инна ВОСКОБОЙНИКОВА,

Москва

Для «Нового Енисейского литератора»

Александр ТИМОФЕЕВСКИЙ

НЕУКЛЮЖИ

В Москве, в домах, что похуже,
Жили себе Неуклюжи.
Один Неуклюж
     был длинненький,
Другой Неуклюж
     был кривенький,
А третий носил ботиночки,
Похожие на корзиночки.
Они в разбитую чашку
Клали овсяную кашку.
На завтрак, обед и ужин
Ели её Неуклюжи…
Длинный брал ложку в руки
И кашку ронял на брюки.
Кривой тыкал вилкой в кашку
И кашку ронял на рубашку.
А третий сыпал в ботиночки,
Похожие на корзиночки.
Неуклюжи плавать любили
И летом на пруд ходили.
Они в любую погоду
С мосточка прыгали в воду.
Один Неуклюж перепрыгивал,
Другой Неуклюж недопрыгивал,
А третий всегда, ребятки,
В воду ступал по пятки,
Так и не сняв ботиночки,
Похожие на корзиночки.
Они, получив получку,
Возле дома кормили Жучку.
Один ей давал колбаску,
Другой — сосисочек связку,
А третий — погрызть ботиночки,
Похожие на корзиночки.
Когда зима наступала,
Неуклюжам тепла не хватало.
Они у настольной лампочки
Спасались от зимней стужи
И пели, такие лапочки:
«Пусть бегут Неуклюжи…»

2004

***
Примета времени — молчанье,
Могучих рек Земли мельчанье,
Ночей кромешных пустота
И дел сердечных простота.
Как обесценены слова…
Когда-то громкие звучанья
Не выдержали развенчанья.
Примета времени — молчанье.
Примета времени — молчанье.
Предпраздничная кутерьма…
Ноябрьский ветер,
     злой и хлёсткий,
Бесчинствует на перекрёстке.
Стоят такси, оцепенев,
И не мигают светофоры,
По главной улице в стране
Проходят бронетранспортёры.
Проходят танки по Москве,
И только стёкол дребезжанье.
Прохожий ёжится в тоске.
Примета времени — молчанье.
Мысль бьётся рыбою об лёд,
И впрямь, и вкривь,
     в обход, в облёт.
И что ж — живой воды
     журчанье
Сковало льдом повсюду сплошь.
«Мысль изречённая есть
      ложь».
Примета времени — молчанье.

1959