Виктория ЧУМАК
Красноярск
Родилась в Красноярске. После окончания школы поступила на заочное отделение исторического факультета Красноярского педуниверситета. Окончила в 1995 году. Училась заочно, так как с полутора лет тяжело больна. Пишет с детских лет, но серьёзно стала относиться к этому занятию в студенческие годы. Публикации: газета «Красноярский рабочий», альманах научного и культурно-просветительского общества «Энциклопедия российских деревень», журналы «День и ночь», «Флорида», интернет-издания. С 2008 года — в самиздате, а с марта 2009 года — в Интернете издавала журнал «Подорожник». Любит живопись, классическую японскую поэзию, увлекается вышивкой.
ПРИКЛЮЧЕНИЯ СЕМЕРЫХ ГНОМОВ
Главы из повести-сказки
Посвящаю Персии, самому верному и нежному другу
— I —
Стоял солнечный сентябрьский день. Присутствие осени ещё только угадывалось в жёлтых прядях берёз и особом, грибном, аромате воздуха. Но лес оставался зелёным и пел птичьими голосами. На опушку вышли трое: высокий, крепкий, в широкополой шляпе старик с моложавым лицом и двое детей, мальчик и девочка,— грибники.
— Ну вот, здесь и отдохнём,— сказал старик, вытирая лицо платком. Потом опустил на землю большое лукошко, полное маслят, и добавил с улыбкой: — Славно мы сегодня побродили.
— Ага,— отозвался мальчик,— грибов нынче — хоть косою коси!
— А я вовсе и не ради грибов лес люблю,— сказала девочка,— мне просто здесь нравится.
Она строго и как-то с осуждением посмотрела на брата, словно хотела упрекнуть его в чём-то, потом перекинула на спину толстую тёмную косу и запрыгала по поляне.
Дед, улыбаясь добрыми синими глазами, совсем ещё не старыми, потрепал внука по плечу и заметил:
— Да не обижайся ты, Павлик, на Танюшку. Конечно, грибки — дело хорошее. Зимой-то груздочки со сметанкой — самое то с картошечкой.— Он вновь улыбнулся, взял гриб и с наслаждением понюхал его, потом, прищурившись, посмотрел на внука и добавил: — Но ведь и она права… Лес — не только кормилец, он ещё и душу красотой полнит, лучше нас делает.
— Как это? — мальчик удивлённо посмотрел на деда, думая, что тот шутит.
Старик хотел ответить, но его перебила Танюшка. Она подбежала и протянула ему листок ландыша.
— Дедушка, дед Саня, смотри, здесь, оказывается, ландышей видимо-невидимо! — воскликнула она.
— Знаю, знаю,— он взял листок и разложил его на ладони.— Так ведь это ландышевая поляна,— объяснил он.— Вот в мае или в самом начале июня, если прийти сюда на вечерней заре, то можно услышать, как они звенят своими крошечными бубенчиками. Ну, вроде колыбельную всем лесным жителям поют.
— Вот ещё,— хмыкнул мальчик, наморщив веснушчатый нос,— глупости всё это, сказки! Цветы звенеть не могут!
— А вот и могут, вот и могут! Вечно ты, Пашка, не веришь! — возмутилась Таня.
— Могут, конечно,— улыбнулся старик,— ведь лес-то у нас непростой, волшебный. А в волшебном лесу всё может быть.
— Так уж и волшебный! — Павлик усмехнулся и с сомнением посмотрел на деда, уверенный, что тот шутит.
Но дед Саня оставался серьёзным как никогда, и мальчик не решился что-то возразить.
— Ну вот, отдохнули, пора дальше идти,— сказал дед через некоторое время после того, как все закусили бутербродами с чаем.— Давайте-ка все бумажки-пакетики в рюкзак сложите. Нельзя в лесу мусор оставлять! — строго сказал он.
Пройдя опушку, очутились под сенью хвойного леса. Дед Саня шёл легко, уверенно ступая по сухой, усыпанной хвоей тропинке. Внуки едва поспевали за ним.
— Эх вы, черепахи,— смеялся он, останавливаясь время от времени и поджидая их,— старика догнать не можете!
— Да уж! Старик! И никакой ты, дедушка, не старик! — восклицала внучка.— Вон как ходишь быстро…
Дед, польщённый похвалой, улыбался. Пошли вверх по течению ручья. Вода, невидимо-прозрачная, открывала каменистое дно. Там постоянно что-то менялось, переливаясь радугой, сверкая и притягивая к себе.
— Ух, студёная! — воскликнул Паша, наклонившись и зачерпнув воду.
— Знатная водица, живая! — заметил дед, попробовав воду на вкус, и объяснил: — Напьёшься такой воды — и усталость как рукой снимает. Но только помаленьку пить надо, иначе горло застудишь.
От ручья свернули влево и очутились у высокой горы, поросшей мелким кустарником.
— Смотрите,— воскликнула Таня,— здесь ключ!
Она подошла к самому подножью горы и сразу сморщилась, зажав нос рукою.
— Фу, какая гадость! Ну и запах!
— Не гадость это,— засмеялся дед Саня,— это сера так пахнет.
Действительно, от ключа, бившего упругой тонкой струйкой прямо из земли и крошечным водопадом устремлявшегося вниз по камням, поднимался густой пар и шёл резкий тошнотворный запах испорченных яиц.
— Да он горячий! — удивилась девочка, и без того большие её карие глаза расширились.
— Да, горячий, это горячий источник с серой,— объяснил дед.
— Он ядовитый? — спросил Павлик.— Если та вода живая, то эта мёртвая?
— Нет, пожалуй, и эта живая тоже,— снимая шляпу и наклоняясь к струйке ключа, ответил дед.— Конечно, пить такую воду нельзя,— заметил он,— но вот купаться в ней очень даже полезно. Особенно для суставов и кожи. Многие люди к таким источникам на курорты ездят.
— Дедушка, а как появляются источники? — спросил Паша.
— Тебе, конечно, научное объяснение подавай,— усмехнулся дед.
— Да, научное. А разве есть другое? — мальчик вновь с недоверием посмотрел на него.
— Ну, с научным всё просто: под землёй вода есть, она иной раз на поверхность себе дорогу торит. Вот и начинает такой ключик бить,— дед Саня улыбнулся и провёл рукою по волосам.— Но ведь есть ещё и другое объяснение.
Дедушка замолчал, хитро посматривая на внуков, ожидая их расспросов.
— А, опять сказки! — Павлик равнодушно махнул рукой.
— Ой, дедушка, расскажи, расскажи! — запрыгала нетерпеливая Танюшка.
— Наука-то не всё объяснить может,— заметил дед Саня, строго глядя на внука.— Да и скушно всё по-научному растолковывать.
— Да, да. Сказка интереснее! Расскажи, деда! — вновь попросила девочка.
— Рассказать разве? — дед переводил взгляд с внучки на внука и не спешил уступить просьбе, словно хотел разогреть их любопытство.
Пашке тоже не терпелось услышать рассказ, но он, боясь прослыть маленьким и верящим во всякие небылицы, согласился будто нехотя:
— Ладно, расскажи. А то не отстанет,— он с усмешкой кивнул на сестру,— до дому дойти не даст.
— Ну, слушайте,— согласился дед, и строго предупредил, глядя на внучку: — Только, чур, не перебивать!
Потом отошёл от родника в сторону и, сев на большой камень, начал свой рассказ.
В одном старом-старом Лесу, раскинувшемся у подножия Зелёной Горы, в самой его чаще, на большой поляне поющих ландышей, в тени огромных вековых деревьев, стоял маленький домик. Он напоминал приземистый крепкий мухомор с красной черепичной шляпкой-крышей и белыми резными ставнями на окнах, которые опоясывали стены, словно молочно-светлый воротничок на ножке гриба. Невысокое крылечко было увито душистым горошком, напротив благоухали клумбы с алиссумом и петуньей.
В домике жили семеро гномов. Семь родных братьев. Самого старшего звали Ворчун, он был очень строгий и любил поворчать. За ним шли не похожие друг на дуга близнецы — Весельчак и Соня. Первый обожал играть на флейте, а второй был большой любитель поспать. Впрочем, это не мешало ему вязать для братьев тёплые пушистые носочки и замечательные разноцветные колпачки, которые так шли к их ярким бархатным курточкам. Третий брат часто простужался и чихал, за что его так и прозвали — Апчих. Он был очень умным и рассудительным гномом. Четвёртый по старшинству — Глазастик — носил волшебные розовые очки. Младше его ровно на год был Мечтатель, очень рассеянный гном, любивший цветы. Седьмой, самый младший, Малыш-Почемучка, обожал задавать старшим братьям вопросы, а из-за своей любознательности часто попадал в смешные и не очень истории.
Каждое утро, как только солнечные лучи, скользнув сквозь мохнатые ветви, касались крыши дома и проникали в его окна, гномы дружно отправлялись на работу. Путь был недалёким — к Зелёной Горе, что вырастала сразу за поворотом. В одной из её пещер гномы добывали самоцветы и хранили волшебный Изумруд — огромный ярко-зелёный камень дивной красоты. Он был источником жизненной силы Леса и давал силу всякому, кто дотронется до него. Пока Изумруд находился в пещере у гномов, Лес и все его обитатели могли жить спокойно — самоцвет хранил их от бед.
Гномы столетиями оберегали камень. Много находилось желающих завладеть им, чтобы получить власть над Лесом. Но братья-гномы надёжно охраняли тайну пребывания Изумруда. Никто, кроме них, не знал, в какой из многочисленных пещер Зелёной Горы он спрятан.
По вечерам, когда солнце клонилось к закату, гномы возвращались домой и, поужинав, засыпали, убаюканные чудесным перезвоном ландышей. Именно в этот сумеречный час эти нежные цветы начинали свои тихие песни. И под них все дневные обитатели Леса погружались в сладкий глубокий сон.
А за Синей Рекой, там, где кончался Лес, простирались Неведомые Земли. За ними возвышалась Чёрная Скала. Совершенно неприступная и голая, она представляла собой мрачное зрелище. Птицы облетали её стороной, звери не забредали сюда, вообще все избегали этого места. На самой вершине Скалы стоял замок злого волшебника Завра. Днём Завр отдыхал в своей спальне, а ночи проводил в библиотеке за изучением книг по злотворению или у телескопа, разглядывая звёзды и высчитывая их благоприятное расположение. Раз в месяц, когда полная луна освещала тёмный небосвод, Завр спускался в потайной подвал своего жилища и варил там огненное зелье, которым кормил огнедышащего дракона. Дракон жил в пещере у подножия замка и охранял дорогу к логову злодея.
Сокровенной мечтой колдуна был Изумруд. Завр хотел стать единственным властелином Леса. Но он не спешил и вот уже триста лет обдумывал план захвата камня. Наконец… Впрочем, обо всём по порядку.
— II —
Стояло обычнее утро, не предвещавшее ничего плохого.
— Соня, Соня, поторапливайся! — как всегда, прикрикнул на клевавшего носом брата Ворчун.— Хватит дремать над завтраком, кофе стынет, и мы опоздаем: солнце уже высоко, а сегодня много работы.
— Да, да, конечно…— встрепенулся Соня и залпом выпил уже почти остывший кофе.
— А кто сегодня остаётся дома и варит ужин? — с улыбкой спросил Весельчак, намазывая толстый слой вишнёвого джема на булочку с маслом.
— Сегодня очередь Мечтателя,— ответил Апчих и высморкался в большой платок, на котором были вышиты ромашки.
— Я бы не оставлял его одного,— заметил Глазастик.— Он, как в прошлый раз, размечтается среди своих любимых петуний и ничего не приготовит. Мы рискуем вновь остаться без ужина.
— Верно! — хихикнул Весельчак.
Мечтатель же и не слышал этих замечаний в свой адрес. Он был погружён в чтение последнего номера журнала «Цветы нашего Леса». Там его внимание привлекла статья о новом виде пушистых кактусов, обнаруженном на противоположной окраине Леса, у истоков Синей Реки.
«Вот бы раздобыть такой!» — подумал Мечтатель, представив, как очаровательный пушистый шарик зелёным колобком красуется в горшочке на окне гостиной.
— Я мог бы остаться дома вместо Мечтателя и приготовить ужин,— предложил Малыш.
— Нет! — Ворчун строго посмотрел на него.— Ты мал ещё оставаться один. Вот когда тебе исполнится пятьсот лет, тогда и поговорим,— отрезал он.
Малыш тяжело вздохнул, но не стал возражать. Ведь Ворчун, по сути, был прав: Малыш и в самом деле был ещё очень мал и совершенно не умел готовить.
После долгих споров решили всё-таки оставить хозяйничать Мечтателя. Братья-гномы, прихватив свои кирки, отправились по делам.
— Ну вот, момент настал! — с удовлетворением потирая руки, воскликнул Завр.
Он наблюдал за гномами в своё волшебное зеркало. Огромное, круглое, в янтарной раме, оно возвышалось в библиотеке замка. По одному лишь желанию чародея зеркало показывало любой уголок мира, и Завр мог наблюдать за событиями, происходившими на противоположном конце света, в далёких землях.
— Давно я ждал этого! Сегодня парад трёх планет… Я уверен, меня ждёт успех.
Завр самодовольно ухмыльнулся, при этом его глаза зло сверкнули.
— Парад трёх планет, мой повелитель? — переспросил стоявший рядом с ним маленький горбун.
Это был гоблин Чар, слуга и помощник мага.
— Да, именно,— ответил Завр.— Это бывает раз в триста лет. И если могущественный волшебник — ну, такой, как я,— глядя на выстроившиеся особым образом планеты, произнесёт тайное заклинание, исполнится любое его желание.
— Но заклинание же тайное?.. — опять не понял гоблин.
— Болван! — Завр шлёпнул слугу по затылку.— Я всё больше убеждаюсь, что ты не усваиваешь моих уроков.
Чар подобострастно согнулся и отступил от хозяина на несколько шагов, опасаясь повторного шлепка, в его глазах блеснули слёзы. Но Завр сменил гнев на милость и уже спокойным тоном вновь объяснил:
— Заклинание — тайна для непосвящённых, но не для меня! Я — великий волшебник, самый могущественный из всех!
— О да, да, господин! — поспешно согласился гоблин и замер в поклоне, судорожно сжимая в крошечных кривых ручках малиновый колпак с широкими полями.
Вообще весь костюм человечка был чёрно-малиновым. Сам Чар терпеть не мог эти цвета, но их любил хозяин. Камзол, колпак и короткие панталоны были ярко-малиновые, из бархата. Воротник камзола, манжеты рукавов и штанишек — из чёрного атласа. Чёрными же были и жемчужные пуговицы костюма.
— Если я кормлю и одеваю тебя,— любил повторять Завр,— то я имею право выбирать тебе одежду по моему вкусу.
Сам колдун носил роскошную длинную мантию из чёрного блестящего шёлка и высокий, тоже чёрный, колпак, увенчанный огромной рубиновой звездой. Облетая на драконе окрестности своих владений, чародей набрасывал на плечи длинный тёплый плащ из чёрного бархата, подбитый мехом. Этот плащ укрывал его не только от холода, но и мог сделать невидимым. В такие моменты наблюдателю с земли казалось, что небосвод закрыла огромная тёмная туча.
— Ладно, хватит болтать попусту! — заключил Завр.— Пора заняться делом.
Он звонко хлопнул в ладоши. Через мгновение перед ним возникло маленькое ушастое существо с перепончатыми крыльями.
— Злюк! — торжественно произнёс Завр.— Настал момент, когда ты сможешь послужить мне. Надеюсь,— колдун секунду помолчал и повторил снова, чётко выделяя каждое слово: — Надеюсь, ты помнишь наш уговор.
— Да, господин,— летучая мышь послушно кивнула головой и вновь замерла, ожидая приказаний.
Уже несколько столетий весь род летучих мышей служил Завру, который хитростью подчинил их себе. Мыши ютились в подвалах его замка и не могли без разрешения повелителя вылететь на волю. Однажды, к удивлению мышей, колдун предложил отпустить их на свободу, но в обмен на небольшую услугу с их стороны. Помочь волшебнику должна была самая маленькая мышь, ею оказался Злюк. Несмотря на такое имя, он был, в общем, вполне добродушным и, главное, очень храбрым. Впрочем, ничего необычного в имени не было, ведь Завр сам давал имена всем мышам.
— Итак,— начал Завр,— ты выполняешь моё поручение — я отпускаю вас на волю. Вы сможете отправиться куда пожелаете. Слушай меня внимательно.
— III —
Мечтатель бегал по кухне и размахивал полотенцем, безуспешно пытаясь разогнать клубы дыма, валившего из печи. Копаясь в своём саду, он совсем позабыл, что поставил в духовку пирог. Конечно, пирог сгорел, и теперь братья-гномы рисковали остаться без сладкого. А гномы, как известно, обожают сладкое! Без него им ужин — не ужин и обед — не обед.
— Ах я, несчастный! — сокрушался Мечтатель.— Почему, ну почему я такой рассеянный? На меня нельзя положиться... Прав, прав Ворчун! Я — разиня! Опять всех подвёл...
— Помогите! Прошу вас, помогите! — Мечтатель вдруг отчётливо услышал чей-то слабый голос.
Выглянув в окно, гном увидел у дверей дома летучую мышь. Она лежала на ступеньках и тихо стонала. Её голос слабел с каждой минутой. Мечтатель выбежал на крыльцо и склонился над несчастной.
— Что с вами? — участливо спросил он и поднял мышь.
— О-о! — едва слышно пропищала она.— Я выбился из сил... Прошу вас, глоток воды, один лишь глоток...
Мечтатель перенёс страдальца в дом, уложил на диван и дал напиться.
— Спасибо,— уже значительно более живым голосом поблагодарил неожиданный гость.— Вы очень добры... Я летел много дней, сбился с дороги и совсем ослаб.
— Вы, должно быть, голодны? — догадался гном.
Через некоторое время заметно приободрившийся пришелец сидел за столом и с аппетитом уплетал фруктовый салат, запивая его сладким йогуртом.
— Меня зовут Злюк,— представился он, жуя грушу.
— Очень приятно! — кивнул гном в ответ и назвал своё имя.
— Прошу прощения, быть может, я ошибаюсь...— Злюк огляделся по сторонам и принюхался.— Но я почти уверен — что-то горит.
— Уже...— вздохнул Мечтатель.— Уже сгорело. Пирог…
— Пирог? — Злюк удивлённо посмотрел на гнома.
— Да, пирог. Яблочный. С брусникой и взбитыми сливками. Наш десерт на ужин.
Мечтатель опять вздохнул и смахнул слезинку.
— Ну-у, стоит ли так расстраиваться?! — спросил мышонок.
— Конечно! — воскликнул гном.— Знаете ли, мы — гномы — большие любители сладкого. Для нас ужин немыслим без десерта. А я уже в третий раз остаюсь дома готовить ужин, и всегда у меня пирог сгорает. Я в третий раз подвёл братьев! Они работают день-деньской, придут голодные. А тут…
Мечтатель махнул рукой и опустил голову.
— Да,— согласился Злюк,— вам не позавидуешь.
— Вот именно! Я — растяпа!
Гном уронил голову на стол и закрыл глаза, словно хотел уснуть или умереть.
— Прошу прощения,— мышонок осторожно тронул гнома за рукав.— Если вы не против, я готов помочь вам.
— Помочь? — Мечтатель недоверчиво посмотрел на гостя.— Неужели мне можно помочь?
— Безусловно! Я немного умею печь пироги. Конечно, не столь вкусные, к каким привыкли гномы, но именно такие, как надо,— не сырые и не горелые. Если вы дадите мне необходимые продукты, я с радостью испеку вам пирог.
— Я, право, не знаю, удобно ли это? — с сомнением смущённо пробормотал Мечтатель.— Вы с дороги едва живы... И потом, вы — гость...
— Ерунда! Я уже достаточно пришёл в себя. И мне очень хочется хоть чем-то отблагодарить вас за моё спасение.
Так через некоторое время Мечтатель и его новый знакомый вовсю хлопотали на кухне, замешивая тесто и начинку. Не прошло и двух часов, как на столе красовался румяный — совсем не горелый, а такой, как надо,— яблочный пирог.
День, устав, стремился к вечеру. Солнце садилось всё ниже и ниже; наконец, его последние лучи упали за горизонт, окрасив небо всеми оттенками алого цвета.
Гномы возвращались домой. Дружной вереницей они шагали по поваленному дубу, что перекинулся через глубокий Говорливый Ручей. Впереди шёл Глазастик. Подняв высоко над головой яркий фонарь, он освещал братьям дорогу. За ним следовали Ворчун, Весельчак, Соня и Апчих, державшие в руках кирки. Замыкал шествие Малыш. У него тоже был фонарик, висевший на кирке, которую гном закинул на плечо. Гномик то и дело засматривался по сторонам и отставал от братьев.
Вот в кустах орешника мелькнул светлячок. Малыш шагнул к нему. «Как он светит? — подумал гном.— Должно быть, держит в лапках крошечный фонарик?» Его размышления были прерваны ночным мотыльком, который пропорхал мимо, словно танцуя под звуки вальса, слышимые ему одному. Малыш как очарованный смотрел на этого танцора. «Какая красота! — подумал гном.— Вот бы мне такие крылья!» Бабочка, словно угадав его восхищение, опустилась на травинку и расправила свой наряд. Он был великолепен! Ярко-жёлтые крылья окаймлялись роскошной бархатно-чёрной оторочкой.
— Малыш, не отставай! — послышался строгий голос Ворчуна.
Но Малыш не отозвался. Он приблизился к бабочке и, сняв свой колпачок, с поклоном благоговейно произнёс:
— Как вы прекрасны! Позвольте выразить вам моё восхищение и поблагодарить.
— О! — смущённо пропищал в ответ мотылёк.— Спасибо, конечно, однако за что же вы благодарите меня?
— За вашу красоту! Вы — ночное украшение нашего Леса.
— Спасибо! Я очень польщён! — мотылёк помахал крыльями.— Знаете, нас, бабочек, часто сравнивают с цветами. Да, мы правда похожи на них. Но только больше не внешним видом, а тем, что хрупки и ранимы, как цветы. Увы, не все это понимают,— мотылёк вздохнул и продолжал: — Наши крылья беззащитны. Видите ли,— заметив недоумение гнома, стал объяснять мотылёк,— наши крылья покрыты особой пыльцой. Если коснуться их, пыльца осыпается, мы не можем летать и погибаем. Вы первый, кто не попытался поймать меня. Я растроган, так растроган!
С этими словами он вспорхнул и продолжил свой танец. А Малыш постоял ещё некоторое время, восхищённо глядя на удаляющуюся бабочку, и поспешил за братьями.
Жизнь в ночном Лесу кипела, не затихая ни на минуту. Те его обитатели, кто привык жить под лучами солнца, уснули, но проснулись жители ночи и занялись каждый своим делом.
— Ух, ух! — прокричала где-то сова, отправляясь на охоту.
Навстречу гномам протопал Ёжик.
— Добрый вечер, друзья! — приветствовал он братьев.
— Здравствуй, Ёжик. Куда спешишь? — отвечал за всех Ворчун.
— Ежиха послала за молоком к оленихе. Тороплюсь.
— Уже смеркается, возьми наш фонарь,— предложили братья.
— Мы, ежи, в темноте отлично видим,— улыбнулся Ёжик.— Спасибо.
И он побежал дальше. А гномы пошли своей дорогой. Ещё немного, и деревья расступились, взору предстала поляна с домом наших героев.
— Странно,— заметил Глазастик,— в окнах нет света.
— Да Мечтатель, как обычно, сидит где-нибудь в уголке, забыв про всё, и мечтает,— предположил с улыбкой Весельчак.
— Наверное... А может, уснул...— поддержал его Соня и зевнул.
Братья быстрее зашагали к дому. В глубине души каждый почувствовал тревогу.
Дверь оказалась, как всегда, закрыта, но не заперта. Гномы вошли.
— Мечтатель, ты где? — позвал Ворчун, зажигая лампу.— Почему сидишь в темноте?
— Надеюсь, сегодня ты не оставил нас без ужина? — обеспокоенно спросил Апчих.
— Его нигде нет! — послышался возглас Малыша, который уже успел обойти весь дом.
— Как так — нет? — Соня удивлённо посмотрел на брата.
— Нет его дома! Я был на кухне и наверху, в спальне.
— Да,— из кухни донёсся голос Глазастика,— его нет, но на столе много крошек и гора грязной посуды.
— Неужели Мечтатель что-то испёк? — Апчих с сомнением разглядывал крошки на столе.
— Да,— Глазастик внимательно осмотрел кухню,— он определённо приготовил пирог.
— Но нет ни пирога, ни его самого,— заключил Ворчун.
— С ним что-то случилось,— Глазастик с тревогой смотрел на братьев.
— Почему ты так думаешь? — спросил Апчих.
— Я вижу.
— Твои очки…— Апчих не договорил.
Очки Глазастика были волшебные. Если закрыть глаза и внимательно всмотреться в темноту, они показывали происходящее далеко отсюда.
— Что ты видишь? — гномы обступили брата, с нетерпением ожидая его объяснений.
Их лица были встревожены. Ворчун в волнении теребил кончик длинной белоснежной бороды, Апчих то и дело потирал нос. Малыш, Соня и Весельчак просто стояли, с беспокойством глядя на брата.
— Не знаю точно...— Глазастик зажмурился.— Всё как в тумане... Но я вижу, что Мечтатель находится в тёмной комнате. Очень, очень тёмной. Он... Он, кажется, плачет.
— Плачет?! — воскликнули братья хором.
— А где эта комната? — спросил Ворчун.
— Не знаю,— Глазастик открыл глаза и протёр запотевшие стёкла очков,— я не вижу. Только тёмная комната, и в ней — Мечтатель.
— Но как же мы отыщем его? — в голосе Малыша послышались слёзы.
— Да. Как? — поддержал его Весельчак.
Сейчас он совсем не был весёлым.
Братья заговорили наперебой, решая, как же помочь пропавшему Мечтателю.
— Тише! Тише! — угомонил всех Ворчун.— Нам надо спросить совета у Дедушки Филина. Он самый мудрый в нашем Лесу. Я думаю, он поможет.
—IV—
Гномы отправились к высокому древнему тополю, в дупле которого жил мудрый Филин.
Ночь опустилась на Лес, и в двух шагах было ничего не видно. Однако гномы освещали себе дорогу фонариками. Отовсюду слышались крики ночных птиц, сверчки играли свои колыбельные, и их упоительные мелодии разносились по всей округе.
Высокий тополь одиноко стоял на опушке. В знойный полдень под тенью его кроны укрывалась вся поляна, и многие обитатели леса находили под ним желанную прохладу, а в ненастье прятались от дождя. Он был так стар, что никто из лесных жителей, кроме Филина, не помнил времени, когда тополя ещё не было. Но, несмотря на такой почтенный возраст, тополь был полон сил, и каждую весну на нём распускались зелёные листочки, а ветви полнились живительным соком. Хотя время всё-таки оставило след на его стволе: когда-то очень давно, когда тополь был ещё молод, в него ударила молния, образовалось глубокое дупло. В нём-то и поселился юный Филин, едва вылетевший из родительского гнезда. Шли годы. Зимние снега сменялись весенними дождями, вслед за беспечным летом приходила красавица-осень. Тополь и Филин старились вместе.
Г
номы подошли к дереву.
— Дедушка Филин! — позвал Ворчун.— Дедушка Филин, выйди на минутку.
— Кто зовёт меня? — послышался недовольный скрипучий голос.
Подняв головы, гномы увидели прямо над собой сидящего на ветке Филина. Большая седая птица смотрела на них огромными круглыми глазами. Казалось, это они жёлтым светом освещают поляну, соревнуясь с луной, которая то появлялась из-за туч, то вновь пряталась в них.
— Это мы, братья-гномы,— отвечал Ворчун.
— Зачем пожаловали? — Филин моргнул.— Мне пора лететь на охоту.
— Мы пришли за советом,— стал объяснять Ворчун.— У нас пропал Мечтатель. Вернулись домой, а его нет. Он оставался хозяйничать, готовить ужин.
— Уф,— ухнул Дедушка Филин и опять моргнул.— Странно.
Он задумался, закрыл глаза и так сидел очень долго, так долго, что гномы подумали, будто Филин уснул.
Однако когда гномы уже решили его разбудить, Филин встрепенулся, тряхнул крыльями и спросил:
— Вы не заметили ничего странного?
— Да,— отозвались братья хором.
— На столе было много крошек от пирога,— стал рассказывать Ворчун.
— Оказывается,— усмехаясь, перебил его Весельчак,— наш Мечтатель испёк пирог!
— А может,— предположил, зевая, Соня,— это были крошки и не от пирога.
Соня, большой любитель вздремнуть даже днём, в этот поздний час вовсю клевал носом и прилагал невероятные усилия, чтобы не уснуть.
— От чего же ещё? — с недоумением посмотрел на него Апчих.— Крошки явно от пирога. Скорее всего, от яблочного,— уверенно заключил он.
— Да,— кивнул Ворчун,— крошки точно от пирога.
— Но куда же делся пирог? — Соня, поборов дремоту, с сомнением растерянно смотрел на братьев.
— Не спорьте! — остановил их Дедушка Филин.— Это не имеет значения, был пирог или его не было. Я уверен, здесь не обошлось без проделок Завра,— сказал он.
— Завра?!— воскликнули братья.— Того самого?
— Да! — Филин кивнул и пояснил: — Я долетаю почти до окраин леса и слышал, что Завр последнее время замышляет что-то.
— А что именно замышляет? — спросил Глазастик.
— Уф,— Филин развёл крыльями.— Я не знаю. Этого, пожалуй, никто не знает. Но я чувствую: беда нависла над лесом.
Он на мгновение опять задумался. Закрыл глаза, а потом уверенно добавил:
— Вам сможет помочь только фея Персина.
— Персина?! — удивился Ворчун.— Но как же мы найдём её? Никто и никогда не видел Персину.
— Чепуха,— категорично возразил Дедушка Филин,— вернее сказать, её мало кто видел,— он скромно опустил взгляд,— но ваш покорный слуга, например, удостоился этой чести.
— Неужели ты видел Персину?! — Малыш во все глаза смотрел на старого Филина.
— Да, Малыш,— кивнул тот.— Давно, очень давно это было... Тогда я был примерно твоих лет.
— Но как же мы найдём её? — переспросил Ворчун.
— Надо очень желать встречи с ней,— отвечал Филин.— Персина приходит ко всем, кому нужна её помощь. Хотя,— он вновь на мгновение задумался, почёсывая кончик клюва,— хотя... я, помнится, встречал её у поваленного дуба.
— У ручья? — спросил Соня.
— Да, у того самого ручья, что бежит неподалёку от вашей поляны.
— А как же мы узнаем её?— уточнил Малыш.
— Глупый! — Филин усмехнулся.— Она сама узнает вас. Если вам действительно нужна её помощь, Персина придёт к вам. Ну, ступайте, мне тоже пора.
И Дедушка Филин, тяжело взмахнув огромными крыльями, растаял в ночи.
Гномы пошли к ручью. По дороге они молчали. Как-то не хотелось нарушать ночную тишину, и, кроме того, каждый из братьев был так обеспокоен судьбой пропавшего Мечтателя и ответом Дедушки Филина, что просто не мог произнести ни слова.
— Ну, вот и ручей! — Апчих нарушил молчание первым.
— И как же нам позвать Персину? — спросил братьев Весельчак, словно они знали ответ на его вопрос.
— Я, конечно, не уверен,— начал Малыш,— но Филин сказал, что надо очень желать увидеть её...— он, не договорив, замолчал.
Неожиданно полилась чудесная музыка — это Весельчак заиграл на свирели. Тонкая мелодия, казалось, заполняет всё вокруг. Братья слушали, погружаясь в музыку, и каждый думал о бедняге Мечтателе. Вдруг их окутал тёплый, почти осязаемый туман. Он был мягким, как лебяжий пух, и лёгким, как облако. Через мгновение туман растаял, и гномы увидели перед собой большую рыжую кошку с роскошной длинной шерстью. Кошка сидела на берегу ручья и изучающе смотрела на братьев огромными глазами тёмно-янтарного цвета.
— Вы звали меня? — вдруг спросила она, точнее, промурлыкала мелодичным голосом.
Братья с изумлением взирали на неё и не могли произнести ни слова. Даже Соня перестал клевать носом и широко раскрыл глаза.
— Персина! — наконец воскликнул Малыш.— Да это же Персина!
— Да,— кивнула кошка, улыбнувшись и тряхнув блестящими упругими усами.— Я — Персина.
— Но... А-а,— невнятно пробормотал Апчих и чихнул.
— Понимаю,— Персина опять улыбнулась, сощурив глаза,— вы ожидали увидеть человекоподобное существо.
Она запрыгнула на пенёк и продолжила, помахивая хвостом:
— Почему-то все думают, что феи внешне похожи на людей. Нет... Так бывает не всегда. Как видите, я — кошка.
Улыбка вновь скользнула по её мордочке, при этом глаза сверкнули, как две молнии.
— Впрочем,— заметила она,— я могу принять любой облик. Но в действительности я — кошка.
— Но как же ты узнала, что мы хотим тебя видеть? — всё ещё сомневаясь, спросил Ворчун.
— Как же? — фея удивилась.— Ведь вы заиграли на моей свирели.
— Моя свирель? — Весельчак стал рассматривать свою дудку, как будто увидел её впервые.
— Да. Когда-то я дала эту свирель вашему деду. Он помог мне кое в чём,— объяснила Персина.— Если заиграть на ней, я приду на помощь.
— Но почему же,— нашёлся Соня,— почему же Весельчак и раньше играл на свирели, а ты не приходила?
— Да, правильно,— кивнула кошка.— Вы не думали обо мне раньше. А сегодня я нужна вам. Ведь так?
Она замолчала и выжидательно посмотрела на братьев. Луна освещала её рыжий мех, делая его золотым и придавая кошачьей фигуре сходство с драгоценной статуей.
— Ты очень, очень нужна нам! — горячо отвечал Ворчун.
— Да, я знаю. Пропал ваш брат Мечтатель,— согласилась фея и добавила: — Его похитил злой волшебник Завр и держит в башне.
— Ах! — хором выдохнули гномы.
В глубине души они надеялись, что Персина опровергнет предположение Дедушки Филина.
— Но,— фея предостерегающе подняла лапу,— ему нужен не Мечтатель, а Изумруд. Колдун надеется завладеть им при помощи вашего брата.
— Но что же делать? — спросил Апчих.
— Вы и только вы можете спасти Мечтателя и весь Лес,— ответила фея.
— Мы сейчас же отправимся к Чёрной Скале! — воскликнул Ворчун и, словно угрожая кому-то, потряс фонариком.
— Постойте! — Персина вновь подняла лапу.— Туда дойти непросто. Много испытаний ждёт вас. Только вместе вы сможете противостоять им, спасти брата и весь наш Лес. Помните об этом!
Она на минуту замолчала, вглядываясь в лица гномов, казалось, читая их мысли. Потом с улыбкой добавила:
— Если нужно будет, ОЧЕНЬ нужно, я приду к вам на помощь.
— Надо только заиграть на свирели и подумать о тебе? — спросил Малыш.
— Да, Малыш,— улыбаясь, кивнула Персина и смешно повела усами.
Потом она грациозно, как могут только кошки, повернулась и взмахнула хвостом. Из него выпал золотой волосок.
— Идите за моим волосом,— сказала фея,— он укажет вам кратчайший путь к логову Завра.
И едва гномы успели хором произнести «спасибо», как Персина исчезла, будто её и не было.
—V—
Мечтатель очнулся в кромешной тьме. Он сидел на холодном, вероятно каменном, полу и вдыхал сырой, пахнущий плесенью воздух. Вытянув руки перед собой, гном наткнулся на шероховатую каменную стену. Он встал на ноги и пошёл вдоль неё, нащупывая путь руками. Вокруг не было ничего. Только темнота и эта стена, казавшаяся бесконечной. Сердце Мечтателя сжалось от тоски, отчаяние овладело им. Где он? Как он очутился здесь? Слёзы сами полились из его глаз, и бедный гном опять опустился на пол. Постепенно он уснул, но даже во сне продолжал всхлипывать.
Его разбудило прикосновение к щеке чего-то тёплого. Открыв глаза, сразу зажмурил их: ему на лицо падал тонкий солнечный лучик. Слабый, едва заметный, но самый настоящий луч солнца! Он рассеял вчерашнюю кромешную тьму. Оглядевшись, Мечтатель обнаружил, что находится в крошечной комнате с каменными стенами и такими же полом и потолком. На одной из стен, очень высоко, виднелось маленькое зарешёченное оконце, в которое и проникал этот солнечный луч. Несмотря на его усилия, комната всё равно оставалась тёмной и сырой.
Мечтатель, встав на цыпочки, смог выглянуть в оконце. Величественный и несколько устрашающий вид предстал его взору. Гном понял, что его темница находится в высокой башне, у подножия которой плескались воды то ли моря, то ли широкой реки или озера. За ними, почти у самого горизонта, виднелась ярко-алая полоска, плавно переходившая в неровную зеленовато-синюю ленту. Мечтатель решил, что это луг и лес. При мысли о лесе он вспомнил дом. И вновь тоска наполнила его сердце.
Дом… Это так важно, чтобы у тебя был дом! Увы, мы часто понимаем это, только оказавшись вдали, когда тоска вползает в душу, и ты вдруг осознаёшь себя ненужным и потерянным. Словно угасающая последняя звезда на предутреннем небосводе, ты пытаешься найти кого-то рядом, но с каждой минутой всё больше убеждаешься в своём одиночестве. И тогда в памяти встают дорогие лица, воскресают картины родного дома. Лишь там нас ждут, и лишь там мы можем укрыться от невзгод. Там живёт тепло наших предков, и милые сердцу вещи хранят приятные воспоминания о минувших днях. А как чудесно дождливым осенним вечером сесть в глубокое кресло, закутавшись в пушистый мягкий плед, и смотреть на пламя в камине, слушать, как потрескивают дрова в огне. Только дома можно собраться с родными и близкими за щедрым рождественским столом или задуть свечи на именинном пироге.
Пирог! Да, конечно, пирог! Яблочный, с брусникой и взбитыми сливками. Это последнее, что он помнит. А потом он сразу очутился здесь… Или не сразу? Как ни старался, Мечтатель не мог вспомнить, что с ним произошло после пирога.
Они с мышонком сидели за столом, а пирог стоял в центре стола и источал восхитительный аромат. Как-то так получилось, что Мечтатель решил попробовать маленький кусочек. Просто чтобы оценить, удался ли пирог, можно ли кормить им братьев. Потом был ещё ломтик и ещё… А потом — эта темница!
Внезапно стена напротив покачнулась, будто это была не стена, а занавес. Перед Мечтателем появился Завр. Гном сразу узнал его.
— Приветствую тебя, друг мой! — улыбаясь одними губами, торжественно произнёс колдун и, окинув темницу взглядом, заметил: — Ну вот, мои болваны-слуги опять напутали. Это они заперли тебя сюда. Всё приходится делать самому!
И едва колдун хлопнул в ладоши, как темница словно растаяла, а Мечтатель уже стоял в огромном зале. Отражаясь в чёрном мраморном полу, золотые колонны, словно стволы диковинных деревьев, вырастая прямо из пола, уходили ввысь. Дневной свет, проникая сквозь полупрозрачный рубиновый потолок, лился вокруг приятной для глаз розовой дымкой.
От этой роскоши и великолепия у гнома перехватило дыхание; он стоял, не в силах произнести ни слова. И в довершение ко всему гном увидел накрытый к обеду стол! Чего здесь только не было! Аппетитные фрикадельки плавали в наваристом овощном бульоне; пирамиды из паштетов красовались, утыканные веточками зелени; невиданные заморские фрукты соперничали красками с разноцветными конфетами и десертами, среди которых выделялся огромный яблочный пирог. А в самом центре стола, на блюде, устланном свежайшими листьями салата, словно король всех этих яств, возвышался невероятных размеров омар. Все эти кушанья манили своими ароматами. Только уловив их, Мечтатель понял, как он голоден.
— Прошу к столу! — пригласил Завр и вновь улыбнулся странной холодной улыбкой.— Надеюсь, ты составишь мне компанию.
Мечтатель молчал. Да, он был голоден! Очень… Но сомневался, стоит ли принимать угощение колдуна. Однако раз его приглашают к столу, значит, он — не пленник. Эта мысль несколько успокоила гнома и приободрила его. «Пожалуй, стоит поесть,— рассудил он.— Подкрепиться никогда не помешает. Если я буду голодать, то совсем потеряю силы. А они мне понадобятся, ведь я должен вернуться домой». Так решил Мечтатель и сел за стол.
Едва он проглотил ложку супа, как совсем перестал сомневаться в правильности своего решения. Для него теперь существовал только этот изумительно вкусный суп, какого он никогда прежде не ел. За супом последовал нежнейший паштет, который просто таял во рту. Потом было много чего ещё — гном даже и не пытался запомнить, что он ест. И, наконец, он приступил к огромному куску яблочного пирога. О! Это было непередаваемое ощущение. Этот пирог не сравнился бы с теми яблочными пирогами, которые Мечтатель ел до сих пор. И по мере того как голод уступал место сытости, гном всё больше и больше начинал находить в своём положении хорошие стороны. Ну в самом деле, что такого страшного произошло? Ничего! Он просто погостит у Завра, наверняка увидит много интересного, а потом расскажет братьям. Что они видят в своём Лесу? Только Лес и пещера, где они работают. Изо дня в день — одно и то же! Да он радоваться должен, что попал сюда: не всякому дано пережить подобное приключение.
— Ты не пожалеешь, если погостишь у меня,— Завр словно угадал мысли гнома.— Уверен, что тебе понравится и будет что рассказать. А сейчас,— колдун поднялся из-за стола и вновь хлопнул в ладоши,— тебе следует отдохнуть.
— Ты звал меня, повелитель? — перед ними возник маленький гоблин.
— Проводи гостя в его покои,— приказал колдун.
— Теперь займёмся тобой,— с ухмылкой сказал Завр, как только Чар и Мечтатель покинули его.
Колдун обращался к Злюку, который стоял перед ним, опустив голову и сложив перепончатые крылья. По тону Завра мышонок понял, что ничего хорошего ждать не приходится.
— Ты прекрасно выполнил порученное дельце,— продолжал Завр.— Гном оказался редкостным обжорой: надо же — слопал весь пирог! — колдун ухмыльнулся и заметил: — Конечно, я не останусь в долгу, можешь быть спокоен. Тебя ждёт награда.
Злюк осмелился взглянуть в лицо колдуна, и в его взгляде мелькнула надежда. Но следующая фраза чародея быстро погасила её.
— Я дарю свободу твоим сородичам, а ты останешься здесь,— сообщил колдун и добавил с усмешкой: — Ну сам посуди, в моём замке такое множество тёмных коридоров и переходов, чудесных сырых, прохладных подземелий, что у меня ты сможешь чувствовать себя просто великолепно. Ты станешь моим личным слугой для особых поручений. Да, для особых,— повторил Завр, поднял указательный палец и пристально посмотрел на мышонка.
Бедный Злюк молчал. Его серовато-коричневые, словно из мягкой замши, крылья поникли. Как ошибаются те, кто считает летучих мышей созданиями мрачных пещер! Да, дети ночи, они часто прячутся от дневного света именно в пещерах. Но, как и все существа на земле, они тоже любят свободу. Что может быть лучше, чем прохладной ночью выпорхнуть на волю и бесшумно лететь навстречу звёздам, вдыхая полной грудью свежий лесной воздух? Только здесь, в лесу, можно расправить крылья и вернуть им утраченную силу.
И вот Злюка лишили всего этого! Лишили уже во второй раз. У него не только отнимали свободу — его ОБМАНУЛИ. Лишили надежды! В самые трудные минуты она живёт в нашем сердце, теплится, словно маленький уголёк, и согревает нам душу своим теплом. Даже если вокруг бушует буря, если со всех сторон к нам подкрадывается ледяной холод, мы не сдаёмся невзгодам, живём надеждой. Только благодаря ей одной находим в себе силы идти дальше. Она, как яркая звезда в ночи, освещает наш путь, ведёт за собой. Но если вдруг уголёк в сердце гаснет и надежда покидает нас, всё вокруг меркнет. Мир, до этой минуты полный красок, такой интересный и радостный, словно утрачивает для нас всякий смысл. Мы не находим себе места в нём, теряем себя.
Однако Злюк воспринял произошедшее со странным спокойствием. Внешне он казался равнодушным, почти безразличным. И даже всей колдовской силы Завра не хватило на то, чтобы понять, какие чувства обуревают душу бедного мышонка.