Татьяна КАСКЕВИЧ

Красноярск

     Автор лирико-иронических рассказов и стихов. Печаталась в журнале «День и ночь», альманахе «Новый Енисейский литератор». Участник совещания молодых писателей в Липках- 2002.

«СВИДАНИЕ»

     - Куда ехать-то? – спросила я мужчину, назначившего мне нечаянное свидание. Ровно так, на грани безразличия, справившись-таки с гулким сердцебиением, нервной вибрацией голоса и мелким покалыванием в кончиках пальцев. А он, небось, думал, что я, женщина серьезная и сдержанная в проявлении чувств, от радости на задних лапках пританцовывать буду, высунув язык, как Каштанка. Почти месяц молчал и вот на тебе, объявился. И наплевать ему, что я все это время маялась, звоночка ждала, столько всего передумала-перестрадала – вспоминать тошно.
     - Ко мне. Адрес помнишь?
     - Ну да.
     Еще бы не помнить. Как-то раз, заверив, что не будет торопить события, он уже привозил меня к себе на «рюмочку чаю»: комп настроить и с котом познакомиться. С настройкой тогда ничего не вышло, поскольку, не зная, в чем проблема, я не захватила нужные диски, а вот с маленьким рыжим бандюганом Маськой мы весь вечер прорезвились на ковре, игнорируя хозяина и его намерения.
     Что же он замолчал? Господи, только бы не переборщить с безразличием! Ручонки-то все еще дрожат, выдают меня с головой.
     - Поймаешь тачку. Как подъезжать будешь, позвони.
     - Ладно.
     Я машинально опустила телефон в карман куртки. Повторила про себя адрес. Несмотря на то, что дорогу представляла себе весьма смутно, ловить такси почему-то не хотелось. Решила, что доеду на автобусе, а там как-нибудь сориентируюсь. Вон, в Москве, было дело, и то не заблудилась, даже без карты. Люди добрые помогли, подсказали и показали растерявшейся провинциалке, что, куда и где.
     Поразмыслив, я убедила себя, что автобус не намного хуже такси. Дольше, конечно, бока помнут и ноги обтопчут, зато будет время подумать. Давно пора уже в чувствах своих разобраться, ответы поискать на кое-какие вопросы. Что для меня этот мужчина? Люблю его, хочу или так, со скуки, замешанной на тоскливом бабьем одиночестве? Вроде не принц на белом коне, чтобы за него цепляться. Старше на одиннадцать лет и добродетелями не обременен. Зато пороков – хоть отбавляй. Может, именно это меня в нем и зацепило? Или его непростая изломанная судьба, прошлая жизнь, о которой он рассказывал мне редко и неохотно? Но тем ценнее казались мне эти проблески откровенности.
     А он сам? Любит ли так сильно, как шепчет по ночам, отчего у меня стыдливо горит прижатое к телефонной трубке ухо? Или играет, посмеиваясь над наивной доверчивостью женщины-ребенка, терпеливо выжидая удобного момента, чтобы удовлетворить естественное желание организма и записать на свой счет очередную победу? И почему я, как безвольный мотылек, лечу на обжигающее тепло его слов и поцелуев, дрожу от его прикосновений, но при этом каждый раз вдохновенно изворачиваюсь, придумывая массу причин, чтобы окончательный переход на другую ступень отношений все же не состоялся? Почему доверяю ему, как самому близкому другу, и прощаю вольности, которые не стерпела бы ни от кого другого, а временами, когда что-то накатывает, мне безразлично все, что с ним связано, в том числе и он сам? И еще с десяток подобных «почему».
     Странно как-то получается. Сейчас уже пятнадцатилетние соплюхи знают все о своих желаниях и их последствиях, а я, воспитанная на идеалах и принципах канувшей в лету советской эпохи, в тридцать не могу избавиться от сомнений и распорядиться своей судьбой. Почти год тяну: нет, только не сейчас, не в этот день, еще не готова, страшно, стыдно, неудобно… Все сомневаюсь, усложняю условностями простые, в общем-то, вещи, извожу нерешительностью и его, и себя. Может, сегодня придет-таки верное решение, и сердце перестанет маяться неопределенностью? Чем черт не шутит. Нельзя же все время бегать от самой себя и шарахаться из стороны в сторону, упираясь в красные флажки запретов.
     Размышляя, я почти добрела до остановки. Так увлеклась, что чуть не проворонила подходящий автобус, следующий прямиком до нужного мне Академгородка. Пришлось поднапрячься, растрясти старые косточки и добежать. Хорошо еще, что меня подождали и даже позволили спокойно, не теряя чувства собственного достоинства, взойти по ступенькам, хотя, вообще-то, такая галантность в среде маршрутчиков – явление крайне редкое. Обычно они так и норовят улизнуть прямо из-под носа или неожиданно рвануть с места, не дожидаясь, пока потенциальный пассажир полностью внесет свое тело в салон.
     Автобус тронулся, я плюхнулась на сиденье, радуясь, что нашлось свободное местечко, да еще и у окошка. Теперь бы расслабиться, разобраться с вопросами и попытаться пропустить желанную встречу через призму воображения, но волнение почти полностью парализовало мыслительный процесс. То и дело тревожные спазмы перехватывали дыхание, и каждая мелочь мешала мне сосредоточиться. Единственное, на что я оказалась способна – повторять про себя, как заклинание, имя, казавшееся самым дорогим и важным, и новые вопросы, на которые не было ответа.
     Андрей… Кладезь черного юмора, приколист, играющий женскими сердцами так же легко, как и телами. Зачем тебе мое? Для коллекции? Андрей, золотце… Что же ты со мной делаешь? С моими принципами, гордостью и моральными устоями? И куда заведет меня тропинка, на которую я сошла вслед за тобой с ровной проторенной дороги? Не иначе как в топкое болотце?…
     Пока я раздумывала, резко похолодало, и хлипкую утреннюю оттепель сменила злобствующая пурга. Улицы утонули во вьюжном снежном крошеве. На остановках в салон впрыгивали продрогшие человечки, залепленные подтаивающей коркой с головы до пят, и тут же принимались приплясывать, притопывать ногами и по-собачьи отряхиваться. Талые хлопья разлетались во все стороны, вызывая недовольный ропот тех, кому посчастливилось укрыться в сухом и теплом автобусном чреве до начала погодной истерии.
     Так и не сумев мысленно пережить предстоящее свидание, я то и дело вертела головой, вглядываясь в запотевшие окна в безуспешных попытках сообразить, на какой же остановке мне нужно будет отдаться на милость разгулявшейся стихии, поскольку ни водитель, ни кондуктор, оба выходцы из ближнего зарубежья, в маршруте не ориентировались. От пассажиров тоже толку было мало: их советы только запутали меня еще больше. Как тут снова не вспомнить Москву.
     В общем, пришлось доехать до конечной. К сожалению, местность не вызвала у меня знакомых ассоциаций. Поозиравшись по сторонам и не найдя, у кого можно было бы спросить дорогу, я двинулась в направлении близлежащих домов, чтобы хоть по их номерам определить свое местонахождение. У мусорных баков наткнулась на подвыпившего дедка. С его слов выяснилось, что забралась я в Верхний Академгородок, тогда как нужный мне дом находится в Нижнем.
     Выбор у меня был невелик: прокатиться в обратном направлении пару-тройку остановок (точнее словоохотливый дедок подсказать не мог, поскольку предпочитал пешие прогулки), либо идти по тропинке вниз через лесок, начинавшийся почти сразу же за домами. Третий вариант – послать кавалера с его свиданием ко всем чертям, я отмела сразу. Раз согласилась, значит, должна прийти, чего бы это ни стоило. Но дело не только в этом. Просто я очень соскучилась.
     Перспектива марш-броска меня не слишком испугала. Лесок казался жидковатым, в таком не заплутаешь. Стихия поутихла: снегопад прекратился, так, пробрасывала время от времени мелкая крупка, ветер сбавил обороты. Да и маньяки (последний и наиболее весомый аргумент) в большинстве случаев среди бела дня на людей не кидаются. К тому же дедок заверил, что через лесок гораздо быстрее будет, если идти по самой широкой тропинке, никуда не сворачивая. Минут пять, не больше.
     И все бы ничего, но мой гид, видимо, сам давненько здесь не хаживал. Или же его предки могли похвастать родством с Сусаниным, поскольку тропинок оказалось три, одинаковой ширины и примерно равной степени утоптанности. Было от чего растеряться человеку, имевшему в свое время «неуд» по спортивному ориентированию.
     В кармане завибрировал телефон, выводя меня из состояния витязя на распутье.
     - Ну, ты где? – нетерпеливо откликнулся Андрей в ответ на мое дежурное «алло».
     - Заблудилась, – по-детски жалобно повинилась я, надеясь на сочувствие, и тут же предприняла попытку пошутить. – По лесу брожу.
     - А на тачке не судьба? – Нетерпение в голосе сменилось недовольством.
     - Ну… так… получилось… – замялась я.
     - Выходи на главную дорогу и стой там. Я тебя подберу.
     На главную так на главную. Выбрав наугад одну из тропинок, я зашагала по ней, не будучи, впрочем, уверенной, что она выведет меня туда, куда надо.
     Снег, ветер, одинокая фигурка в лесу, спешащая на свидание… Романтика, черт ее дери! Совсем как в дурацких сериалах, персонажи которых тем только и заняты, что попусту усложняют жизнь себе и другим.
     В конце концов, я выбралась-таки на дорогу. Но определение «главная», почерпнутое мной в свое время из Правил дорожного движения, было явно не про нее. Кругом сугробы да заметенные снегом деревья. И ни одной машины. Куда это меня занесло?
     Завидев чуть поодаль идущего по обочине мужчину, я обрадовалась ему как родному. Одет вроде прилично, на маньяка со спины не похож, идет себе по своим делам мой шанс добраться хотя бы до ближайшего жилья. Я припустила чуть ли не бегом, догнала, забежала вперед и, едва переведя дух, выпалила:
     - Извините, не подскажете, Академгородок, 23 – это где?
     От неожиданности тот сперва опешил, но потом охотно согласился помочь, тем более что как раз направлялся в нужную мне сторону. Я двинулась за ним, едва поспевая, то и дело сморкаясь, но умудряясь поначалу активно поддерживать беседу о нелепых планах городской застройки, из-за которых нормальный человек плутает по лесу, как заяц, удирающий от лисы, гримасах погоды, лыжниках и маньяках, однако вскоре начала задыхаться, захлебываясь воздухом и соплями, и только глубокомысленно мычала, поддакивая проводнику. Потом и мычать перестала. Старалась сосредоточиться и дышать на счет. Силы были на исходе, когда мужчина вывел меня к жилому массиву. А сам бодрячком, даже не запыхался.
     - Вот это двадцатый дом, там – двадцать второй, Ваш должен быть где-то за ним, – сказал он напоследок, сопроводив слова указующим жестом. – Обойдете по косогорчику. Теперь уже не заблудитесь.
     Соскальзывая, то и дело проваливаясь в рыхлую снежную мякоть, я кое-как доплелась до искомого дома. Остановилась отдышаться, смачно высморкалась, и тут в кармане снова горячо загудел телефонный «вибратор».
     - Ты где?
     - Здесь. У твоего подъезда, – ответила я, улыбаясь в душе своей маленькой победе.
     Сердце забилось горячо и быстро. Ну, вот и все. Мои мытарства закончились, сейчас прижмусь к нему изо всех сил, отогреюсь, потрусь щекой о его колючую щеку, скажу… Куда только подевалось мое красноречие… В общем, скажу просто, что люблю и больше не боюсь того, что может между нами произойти.
     - Как у подъезда? И что ты там делаешь? – вместо ответной радости мне вдруг почудилось удивление, опасливое и, на мой слух, подловатое. Да нет же, быть такого не может! Устала, вот и лезет в голову всякое.
     - Ты же сам… – растерявшись, начала было мямлить я, но споткнулась о его резкое:
     - Так. Короче. Спускайся вниз, к дороге.
     Делать нечего. Я устало поплелась туда, куда меня послали. Не стоять же у подъезда, как собачонка, которую вышвырнул хозяин. Ноги скользили по заледеневшему асфальту, припорошенному тонким слоем хлюпкого снежка, и предательски подкашивались. Волосы слиплись под сползающей на лоб шапкой. Лицо горело. Спина взмокла, и забравшийся под куртку ветер враз выстудил кровь и выпотрошил эмоции, словно внутренности дохлой рыбы. На душе стало тоскливо и зябко.
     Выйдя к дороге, я поискала глазами машину Андрея. Не нашла. Потерянно улыбнулась, не представляя, что делать дальше. Все вокруг казалось каким-то нереальным, словно меня, как Антона Городецкого из «Дозоров…», внезапно окунули в Сумрак, и я сперва не поняла, что именно мне просигналила остановившаяся рядом «тойота».
     Машину я узнала. Ее владелец, коллега Андрея Миха, пару раз катал нас по городу. За рулем сидела бойкая смазливая девица, которую представили Ксюшей, рядом – сам Миха.
     Похоже, я все еще не вышла из Сумрака, иначе, зачем они здесь? Это же должно было быть только наше… Интимное, хрупкое, не для посторонних…
     Андрей развалился на заднем сиденье, пьяный, веселый и довольный, как Чеширский кот. Я забралась к нему и обиженно нахохлилась.
     - Замерзла? – спросил он, властно притянув меня к себе.
     Я не отстранилась, но и не ответила. Разговаривать вообще не хотелось. Только согреться и избавиться от чужого присутствия.
     - Что ж тебя к дому-то понесло?
     - Ты сам сказал.
     - Я? – недоумение было сыграно просто мастерски. Одни глаза чего стоят. Такие чистые и честные: мол, что ты тут напраслину возводишь. – Не помню. У меня жена дома… Мясо жарит. Что я, сам себе враг? Ну да ладно, грейся, давай.
     У меня закружилась голова. Прокуренный салон, казалось, пропитался густым навязчивым запахом жареного мяса, таким обыденным и отчетливым, что я почувствовала, как рот наполняется вязковатой слюной.
     Ксюша что-то щебетала, пытаясь заигрывать с Михой, хотя тот на героя-любовника явно не тянул, а я вдыхала воображаемый запах и молчала. Хотелось вернуться назад на потерянный час, чтобы всего этого никогда не было. А еще – плакать, с воем, как по покойнику, но я сдержалась. Незачем выставлять себя на посмешище. И так ситуация – глупее не придумаешь.
     - Куда поедем? – плутовато спросил Андрей, истолковав мою реакцию в свою пользу. – Погуляем? Или, может, в баньку, греться?
     Ксюша пошловато хихикнула, и Миха как бы невзначай накрыл рукой ее коленку.
     - Домой, – стряхнув с себя тупое оцепенение, ответила я. Губы чуть дернулись в надломленной усмешке, словно их свело судорогой. Решение было принято, и далось оно мне гораздо легче, чем ожидалось. – Нагулялась уже…

январь 2008 г.