Светлана ЩЕРБАКОВА

МОИ БЕСЦЕННЫЕ, ВЕЛИКИЕ МОНГОЛЫ

     За почти шесть лет пребывания в Монголии (из них — два года в посёлке Айраг, Восточная Гоби) мной было написано 256 больших и маленьких стихотворений и 28 песен. Космическое окно? Не знаю. Однако не со мной одной на древнейшем плато нашей Планеты подобное происходило.

     …Ядамсурен закончил в Улан-Баторе высшие экономические курсы и вернулся в свою деревню «большим человеком». Был он паренёк пытливого ума, неплохо говорил по-русски и даже удачно на нём острил. Однажды Ядамсурен попросил меня поучить его английскому языку. Несмотря на обоюдную занятость, в один из дней мы всё-таки начали. А начинать, как оказалось, пришлось не с «нуля», а с большого «минуса», т.к. латинского алфавита мой подопечный не знал. Совсем. Однако итог первой недели недолгих вечерних занятий был ошеломляющим: Ядамсурен прекрасно ориентировался в словаре и транскрипциях, легко читал и переводил тексты средней сложности.
     В другом случае меня до глубины души поразила пятилетняя монгольская девочка (мы ехали в одном купе поезда), которая могла очень точно воспроизвести все ненароком услышанные английские слова и фразы — они быстро и прочно «прилипали» к её великолепной памяти.
     К слову сказать, монгольские дети — явление удивительное, смешное или грустное, и всегда — запоминающееся. В нашей гобийской деревне раз пять-шесть за день мимо меня регулярно проезжал паренёк на своём стареньком велосипеде. И всякий раз, когда наши пути пересекались, он задавал на ходу один только вопрос: «Видео есть?» — и, не дождавшись ответа, удалялся так же быстро, как появлялся. Правда, это было забавно, но это было и понятно: в начале 90-х «видео» в деревне могло оказаться только у советских специалистов. Большинство гобийских детей вырастает и по сей день в юртах и маленьких домишках, на ледяном зимнем ветру. Эти дети не требуют к себе особого внимания и стоически, совершенно не по-детски, переносят даже сильные физические недомогания. Бывшему детскому врачу осознавать это было особенно нелегко. Я видела, как с температурой сорок и очень сильным отёком левой ножки четырёхлетняя девочка молча продолжала играть со своими старыми потрёпанными куклами. Степные монгольские дети терпеливы чрезвычайно, и думаю, что как раз это обстоятельство было одной из причин позднего (а иногда, к сожалению, слишком позднего) обращения родителей за врачебной помощью. Об этом тяжело вспоминать…
     Все деревенские дети, которых мне довелось знать, имели от рождения отличный музыкальный слух. Часто в момент поливки домашнего импровизированного огородика (в начале 90-х в Монголии всем приходилось как-то выживать) я звала в гости соседских малышей-монголов, и те, рассевшись на стопки старых приусадебных кирпичей, начинали петь. Но, Бог мой, как красиво и слаженно они это делали! Предельно точно выводя своими тоненькими голосами наисложнейшие переходы очень непростых мелодий народных монгольских песен, маленькие артисты наполняли немое пространство деревни радостью и весельем. Я пыталась подпевать, но это оказалось и на двадцать первый раз непросто. Талантливый народ. Со стен квартиры мой домашний мир вот уже более 15-ти лет созерцают глаза сказочных монгольских воинов и воительниц. Их нарисовал и подарил нашей семье деревенский плотник Доржнямбу. Отец шестерых детей, он сколачивал для местных жителей табуретки и прочую мебельную утварь и часто «принимал на грудь» архи (монгольскую водку). Но ещё чаще брал глубокой ночью фанеру от почтовых ящиков и гуашью рисовал прекрасные картины. Фантазия гобийского творца безудержно рождала изысканные детали одежд, снаряжения, выражения глаз сказочных персонажей. Посмотрите на эти фото (3 изображения). Удивитесь, друзья мои.

     Но и хитрости монголам не занимать. Азиатам, как я заметила, присущ элемент некоего глубинного подсознательного общения. Порой и сказать не успеешь, а собеседник уже продолжает мысль, будто ты её озвучил. Каждое слово, интонацию, движение души — ловят на лету. Всё замечают. При незнании языка собеседника эти качества (я бы сказала, достоинства) обостряются. И — о, не попадись на лжи! Монголы сами, как большинство людей на Земле, часто говорят неправду, иногда — откровенно лукавят, но, наверное, именно по этой причине чтут и особо уважают тех, кто поступает иначе. Замечу, что ярлык лжеца присваивается сразу и навсегда. И не удивляйтесь, если после этого в вашем приусадебном огородике под утро вдруг исчезнут все до одного почти созревшие на корню помидоры. Признаков взлома двери или порчи замка вы не найдёте, но под стеной обнаружите в земле подкоп-лазейку, в которую едва ли протиснется семилетний ребёнок. Мне было искренне жаль некоторых наших специалистов… И никогда (никогда!) не утверждайте, что в столичном городе у вас не украдут кошелёк, даже если вы его спрятали самым надёжным и хитроумным способом. Здесь обойдёмся без доказательств.

     Но вернёмся в Гоби. Гуляю по бескрайней степи со своей огромной собакой — сенбернаром Мэри. Сто первый раз вижу и сто первый раз удивляюсь, созерцая издали прекрасную одинокую гору Чойр. Удивляюсь потому, что, стоя практически на одном уровне с её основанием, я могу видеть эту гору почти целиком, и это при том, что расстояние между нами — более ста километров! Вот такая плоская древняя земля в этой части нашей планеты. Незабываемая, прекрасная земля. «Эй, компан! Надад морь эрехтэ!» (дословно: «Эй, приятель! Мне надо коня!») Гарцующий монгол ловко спрыгивает с незаменимого степного «транспорта», срывает травинку, падает спиной на серый песчаник и, не прерывая своего пения, устремляет взор в бездонное голубое небо. Он понял моё желание прокатиться верхом. Но кто я такая, куда поеду и когда вернусь??? Значимость моей персоны в собственных глазах от такого доверия заметно выросла. Но поверьте: не так много лошадей в Гобийской пустыне…
     Почти четыре последующих года мы с мужем и дочкой прожили в Улан-Баторе. И сейчас я поведаю о человеке, знакомство с которым окончательно утвердило меня в том, что монголы — великая нация, достойная процветания и уважения во всём мире.

     …Цагадая — молодого врача — его мама Туя звала «Загадкой». Цагадай — Загадай. Прекрасная лингвистическая находка пожилой, отлично говорящей по-русски монголки. В июне 1993 г. я спешила в библиотеку улан-баторского Дома науки, чтобы прочесть по просьбе профессора Давадоржа лекцию о методе Бутейко. Заблудилась. На моё счастье, из-за огромных красивых колонн внезапно появился круглолицый и очень приятный на вид молодой человек. На вопрос: «Как пройти?» — он торжественно сообщил, что идёт в ту же библиотеку «слушать лекцию одного очень известного советского врача». «Странное совпадение, —пронеслось в голове, — но ведь даже в самой маленькой городской библиотеке всегда найдутся одна-две комнаты для смежных мероприятий!» Так подумала я и молча проследовала за моим спасителем. У входа в большой зал мы растерялись, так как последний до отказа был заполнен слушателями, но среди множества сосредоточенных лиц я смогла увидеть со сцены сияющую улыбку моего недавнего провожатого. Цагадай оказался не только умным, вдумчивым учеником. По его инициативе для 12-ти монгольских врачей был прочитан недельный цикл лекций о методе гениального учёного современности Константина Павловича Бутейко и впоследствии грамотно врачами же применён. Незаурядность молодого доктора не переставала преподносить всё новые сюрпризы. На рабочем столе Цагадая в один из дней я ненароком увидела книгу — труды выдающегося врача-натуропата и личного врача Н.К. Крупской и В.И. Ленина — А.С. Залманова. Цагадай, несмотря на сильную занятость, на протяжении нескольких лет ночами писал работы по истории своей страны . В один из дней он с грустью сообщил, что все они до листочка исчезли из его личного сейфа. Думаю, что в постсоветской Монголии врач такого содержания плохо вписывался в стандартный формат. Однако, будучи человеком, в уже довольно зрелом возрасте принявшим буддизм и глубоко его понимающим, Цагадай философски относился к мирским слабостям и продолжал много и плодотворно трудиться на благо людей. Он прекрасно владел русским языком, мог по 15-20 минут без перерыва читать на память стихи великого Пушкина или большие отрывки из книг Ф.М. Достоевского; быстро и легко выучил английский и жаждал общения с миром. Жаждал — и поэтому имел множество друзей из разных стран, особенно — среди представителей различных религиозных конфессий, которые в период капитализации Монголии в начале 90-х буквально заполонили страну. Но Цагадай всегда был верен себе. В какой-то день он на продолжительное время приютил в доме своих престарелых родителей, где жил и сам, семилетнюю девочку Солонго. Её родители были алкоголики. Цагадай обучил ребёнка приёмам самообороны, потому что сам прекрасно владел у-шу. На показательных выступлениях Солонго удивляла своим мастерством и не боялась передвигаться по вечернему городу в одиночку. У девочки был прекрасный наставник. Однажды Цагадай пригласил меня в свой загородный дом (точнее сказать, ветхий домишко), где в летнее время жил вместе со своими учениками, которым совершенно бесплатно на протяжении многих лет передавал уникальные знания, ещё во времена социализма каким-то чудом попавшие к нему от китайского Мастера. Расписание было жёстким: рано утром — медитация у реки, скромная еда, тренировка; вечером — чтение мантр, вновь медитация; перед сном — недолгое тёплое общение Наставника с учениками. Результаты, о коих в этой прекрасной компании никто никогда не говорил и даже не упоминал, были за пределами понимания человеческого разума: подростки (в основном, мальчики) ходили босиком по битому стеклу, расколачивали на груди друг у друга огромным молотом цементные плиты, гнули в дугу толстое пластиковое обоюдоострое копьё, металлические наконечники которого устанавливались в межключичные ямочки учеников. Мы с вами нередко видели в боевиках, как на восходе солнца главный герой, стоя на высокой скале, готовится к своему решающему смертельному бою. Его одинокая фигура медленно двигается в режиме медитации, воспроизводя при этом серию последовательных боевых техник (ката). Однажды я попросила Цагадая показать нечто подобное. Он спокойно вышел на середину нашей небольшой комнаты, быстро сосредоточился и, почти не отрывая ступней от земли, начал медленно перемещаться в пространстве. Точнее, перетекать в нём. Он двигался так плавно и равномерно, что у наблюдателя создавалась стопроцентная иллюзия невесомости этого могучего натренированного тела. Я не склонна к воздействиям какого-либо вида гипноза, но на период этого полуминутного действа дар речи, что совершенно точно, у меня исчез. Не было возможности произнести даже одно слово или двинуться. Когда Мастер закончил, я испытала сильное чувство стыда за свою нелепую просьбу. Голливудские «иконы» померкли навсегда. Через какое-то время один богатый книгоиздатель-индус пригласил Загадку в Бомбей лечить высокопоставленных чиновников. Дочка бизнесмена без памяти влюбилась в монгольского врача, и через год родитель дал согласие на их брак. Двумя годами позже жена Цагадая скоропостижно скончалась, и ему предстояли долгие судебные тяжбы по части причитающегося имущества. Легко понять, что для такой масштабной личности процесс раздела был унизителен, и Цагадай вернулся на родину. С тех пор минуло почти 15 лет.

     Как живут мои любимые, мои незабвенные монголы и их страна сегодня? По результату случайной трёхдневной деловой поездки в Улан-Батор в июне 2005 г. мне стало известно следующее:
     — гобийский самородок Доржнямбу сильно болен, но, слава Богу, жив и не бросил рисовать; написал более ста блатных стихотворений;
     — Цагадай продолжает своё врачебное и наставническое дело и на летний период времени уехал со своими учениками в горы на север Монголии; его родная сестра Сарангуа закончила Гарвардский университет и осталась жить и работать юристом в Америке;
     — непревзойдённый голос монгольского эстрадного певца 90-х Тумурбатора продолжает звучать и радовать со сцены, правда, теперь уже почти всегда — только на монгольском языке (когда-то Тумурбатор со своим русским репертуаром составлял серьёзную конкуренцию певцам моей страны на конкурсе исполнителей советской песни «Красная гвоздика» в г. Сочи). Его отец Хайдав — ученик С.Я. Лемешева и один из основоположников монгольской консерватории — также, слава Богу, жив и даёт частные уроки своим ученикам по части вокала;
      — в столице появляются первые небоскрёбы, а по когда-то полупустым городским улицам движутся плотные потоки автомобилей;
     — японцы построили и подарили столице чудесный городок для бездомных детей;
     — весь обновлённый и молодой сервис-персонал Улан-Батора прекрасно говорит на английском, как когда-то их предшественники — на русском;
     — и наверняка много ещё чего интересного и прекрасного произошло за это время со страной.
     А я — я по-прежнему с любовью смотрю в раскосые глаза встречных прохожих и отчётливо понимаю, что любовь моя — непреходяща. И что это — надолго. Если не навсегда.

специально для «Нового Енисейского литератора»
31.01.2008 Екатеринбург — 2.02.2008 Красноярск
2