Василий ЧЕРНЫШЕВ

Армавир

Родился на Кубани. Член Союза писателей России. Член редакционного совета "Нового Енисейского литератора". Автор нескольких книг стихов изданных в Москве, Ростове, Краснодаре.

СКВОЗЬ ТУМАН МЕРЦАЮТ ВИТРАЖИ

***
Синий цвет идёт от витража.
Тишина над миром. Благость божья.
Я схожу с седьмого этажа,
С высоты до самого подножья.
"Деревце, а сколько ж тебе лет,
Пепел рассыпающая пальчиками?"
Я вдыхаю запах сигарет
Женщин недозрелых и печальных.
На ступени, точно на меха...
Соловьем распахнутой гармони.».
Мне в лицо струю пускают: "Ха" –
Бони эМы, Мони-Мони-Мони,
Одуревшие от иных свобод,
От гражданских браков и от ЗАГСа.
Я поднял один упавший плод,
Он червивым в мире оказался,
И плывут в тумане типажи,
И кричат, на каждом классный вензель
Сквозь туман мерцают витражи
Во 2-ом Гончаровском проезде.

***
Платье вечернее от Версаче.
Декольте, как взведённый курок.
"Пламя сердечное возжечь иначе
Надо бы,"— подсказывает Эрот.
Вечером с женщиной идём в "Аппарте",
Театр – для обездоленных и для сирот.
"Пламя сердечное возжечь иначе
Надо бы," -- подсказывает Эрот,
Может быть симфонического оркестра легендой?
Может быть бокалом вина?
Музыкой, под управлением Валерия Гергиева
Или Поля Мориа?

***
Масленица и гололёд.
Что же вы, мэр!
Вскинула руку над головой
Ванесса Мэй.
От Поднебесной сверкающий ряд
Длинных теней.
Губы Ванессы рябиной горят -
Молодо ей,
И. покорило столицу дитя,
На свой манер.
Вы б угостили блинами ея,
Слышите, мэр?
А на Васильевском спуске бомонд,
Ветер с полей.
Вскинула скрипку над головой
Ванесса Мэй.

***
Я выслушал грома сплошную тираду
и был я не глух, но, конечно, был нем.
Свод неба атланты во всю подпирают
и эти деревья, знакомые всем.
Атланты-деревья на месте веками,
спокойно взирают на весь наш содом.
И как бы там молнии все ни сверкали,
в конце-то-концов успокоится гром.

***
Ты напишешь потом обо всём этом очерк,
изыскав время, будто третьей больницы сестра.
Ты хотела чтоб друг твой
был внимательным очень
и цветы твоих комнат
поливал по утрам.
Чтобы родственным душам в нём было роскошно,
чтобы солнечно было, в минуту, вдвоём.
Поливал чтоб не только бы дождь за окошком,
ты хотела –
то было желанье твоё.
Где-то в знойных
и шумных кварталах Бейрута,
где в цене, и в почёте
живые цветы.
Ты хотела чтоб друг твой
был ведущим хирургом
и чтоб главной сестрой у него была ты.

***
Завьётся во поле дымок.
Оставит след в степи копыто.
Я снова делаю рывок,
Я снова делаю попытку.
На берег тот, через паром,
Я ухожу в такие дали
Каких вы в жизни не видали,
Переступив через порог,
Скрипит надтреснуто обоз.
На Млечный Путь лёг русский иней,
Лишь только здесь самим-coбoй
Я становлюсь, напившись сини.

***
Пусть говорят. Да в чём твоя вина
Среди разноголосицы, стенаний?
О девочка, да ты уже пьяна,
О милая, да ты ещё желанней.
И ветерок шелковый веет с плеч.
И небо ближе к ночи посинело.
Одна. И потому ты ищешь встреч --
Истосковалось в ожиданье тело.
II ты целуешь первая, шутя,
Ещё вчера стыдливая невеста.
О милое прелестное дитя,
Так будь во всём божественно-прелестна.

***
Не пепел, хотя зажжена сигарета
И ты получил этот день, как паёк.
Стряхнём – не ленитесь – уныние это
И белый пока ещё снег воспоём,
Который ещё под защитой ЮНЕСКО,
Что хочешь лепи из него аспирант.
Единственно что ещё с вами умеем –
Нетронутый снег молодой воспевать,-
Умеем по-царски, умеем по-горски,
Умения всех нас связал телемост„
Ах, снег этот белый, с хрустящим морозцем,
Его не бывает у нас перебор,
По всем этим балкам терновым, по холмам,
Голодных где кормят ветра на убой,
По этой дороге, по глинистым склонам,
Где в мир открывается вид голубой.
Развалины где вековые, как в стари,
Да чудища сов и семейства синиц.
Где только деревья и травы остались,
Не в силах земле, давшей жизнь, изменить.
Где чаянья наши у берега бьются,
Следы на равнине оставил вандал,
Дымки кое-где на заснеженном вьются,
Да НИВА проносится, дымом обдав.
"Неужто у вас, арендатор ОКИ нет,
Не трогает вас чистоты череда?"
А кто-то меня по дороге окликнет,
Как лунь, засмеётся:
"Ну, что – не узнал?"

***
Играет в нас то гром, то Амадей,
Срываемся – на фальцет, на тенор.
Отпущено ещё нам столько дней,
Чтоб мы тряслись, коль жадные до денег,
Пройдёт сезон немыслимых дождей,
Наполнятся дубовые кадушки.
Отпущено ещё нам столько дней,
Так будем же щедры, великодушны.

***
Кто не знает её – тот обманщик и плут,
Тот наслушался "радио Еревана"
Эту странную женщину просто зовут,
Как и в молодости, -- Валериана.
Говорят, что пасла Берендея стада,
Что безоблачным было и сказочным детство.
Говорят, что когда-то была молода,
Что разбил кто-то ей в дни цветения сердце,
Когда южных ветров поднималась волна,
Когда хвори лечить все стремились на Капри.
И по капле себя собирала она
Чтобы людям отдать бесподобные капли.
Для разбитых сердец Мариэт и Люси,
Обращайтесь за помощью - это реально.
Есть лекарство целебное от любви –
Капли ВАЛЕРИАНЫ.
Я сегодня один. Вы сегодня одни,
Так давайте встречаться прелестная кроха»
Когда любишь зачем эти капли?! О них
Вспоминаем, когда нам становится плохо.

***
Все признавались в любви ей, великой,
Не выпуская из рук своих плеть;
Сватались многие к женщине дикой,
Женщину эту зовут ещё – Степь,
Наши признанья не очень нужны ей,
Всех принимает, не скажет: "Уйди!"
Так и осталась она незамужней,
Как амазонка, без правой груди.