Владимир СЕРГЕЕВ

Москва

ВЛК

Навстречу чутко настороженЫ
Десятка два пытливых глаз и строгих,
Со всех краёв беспомощной страны
Её последней, может быть, подмоги.

На их немой, прожекторный вопрос
Шутить своим ответом неуместно
Ни строчками о шелесте берёз,
Ни «обречённостью» наигранного жеста.

Мне быть собой несложно, как всегда
Среди себе подобных и немногих,
Но для меня совсем не ерунда
Десятка два пытливых глаз и строгих.

За каждой парой их стоит судьба —
Десятилетья неизвестной жизни,
И раз уж занесённые сюда,
То с правом на ответ и укоризну.

Мои слова для них не так важны —
Да и в словах путёвого немного,
Когда вот так вот — настороженЫ
Десятка два пытливых глаз и строгих…

Я СНОВА УХОЖУ

Я снова ухожу в далёкое «с е г о д н я»,
Покинув дом родной — неблизкое «в ч е р а»…
Чтоб снова день за днём вариться в преисподней,
В которой навсегда остаться бы пора.

Всё просто, как штаны пожарника с брандспойтом.
И серо, как штаны, и сшито на века…
Всего лишь шаг шагнуть. Всего лишь шаг. Всегой-то.
И кепочкой махнуть. И пробурчать: «Пока!»

МОСКВА

Когда поутру дворник смирный
метлой вышаркивает пыль…
Когда, шурша асфальтно-шинно,
несётся вдаль автомобиль…

Когда навстречу выплывает
зубчатость челюсти Кремля,
и злато-купол злато-пламень
дарит, как царь, взамен рубля…

Когда на набережной краем
зардеет латаный гранит…
И солнце в крышах засверкает
и мир жар-птицей озарит…

И «утро красит нежным цветом»…
И день встаёт: «Иду на ВЫ!»…

Ты вдруг становишься поэтом —
безвольным пленником Москвы.

НЕСЛЫШНЫЕ

Пушистые, неслышные, летят пушинки чистые,
Кружатся завороженно, замедленно, как жизнь.
А во дворе, со скрежетом, опять лопатой режет лёд
Безжалостно по-прежнему приехавший грузин.
Зовут как? — Алик. Город Ош. Работы дома не найдёшь!
Он смотрит настороженно, и это тоже жизнь.
Улыбка для прохожего. Уборка, как положено.
С утра скребёт простуженно, чтоб выжить и прожить…

Пушистые, неслышные, летят пушинки чистые…