Николай НЕГОДИН

Красноярск

Главы из сатирической повести «Анатомия чисел»

ДРОЖЖИ

     Я отчуждённо посмотрел на Фишер и подсказал ей деревянным голосом:
— Прилетел в летающей тарелке?
— Да,— подтвердила девушка.
— Попрошу без шуток,— строго сказал я ей.
— Я вам говорю вполне серьёзно,— обиделась Светлана.— Иванова послали в командировку с другой планеты, чтобы доказать теорему Пифагора. У них там цивилизация из-за этой теоремы затормозилась. Что же в этом особенного?
— С каких это пор на Землю стали прибывать космонавты из других миров, и никто ничего не знает об этом? — едва сдерживая раздражение, спросил я.— Да вы хоть соображаете, что говорите?
— Не верите? — обиделась девушка.— А что в этом плохого? Летают же наши люди вокруг Земли. Никто не удивляется! Но стоит появиться кому чужому, и уже не верят...
— Перестаньте меня разыгрывать, сегодня не первое апреля! — устало сказал я.— Чтобы выйти в космос, необходим огромный запас знаний, и прежде всего — в математике. А вы говорите мне о представителях цивилизации, которые способны преодолеть немыслимые расстояния, и в то же время они не знают теорему Пифагора! Да возможно ли это?
— Ничего удивительного,— пожала плечами Светлана.— Могут же они чего-нибудь не знать, в конце концов?
— Иванов не космонавт, а ловкий проходимец, который обвёл вас вокруг пальца. Он что, командировочное удостоверение показывал?
— Показывал.
— С печатью?
— С печатью...
     Фишер отвечала уверенно, с вызовом. Это озадачило меня.
— Допустим, что Иванов — человек из другого мира,— сказал я девушке.— Но почему он тайно появился на Земле? Неужели только для того, чтобы доказать теорему Пифагора, которую и доказывать-то не надо — достаточно заглянуть в любой школьный учебник по математике? Как он оказался в этой квартире, надо ещё разобраться. По какому такому обмену жилплощади? Что вы на это скажете?
— Прилетел тайно — значит, не хотел лишнего шума, это так просто понять,— ответила Светлана.— А как он получил комнату — не всё ли равно? Так и должно быть. Вот если бы вы попали вдруг на другую планету, то неужели же вам не дали бы жилья без очереди?
— Может, и дали бы,— согласился я с ней и спросил: — Но почему вы не сказали о пришельце кому следует?
— А зачем? — удивилась Фишер.— Мне бы всё равно никто не поверил.
— Но вы-то поверили Иванову. Значит, и другие могли бы понять?
— Но он сам не хотел этого.
     Я видел, что девушка говорит искренно, но отказывался верить ей.
     Космонавт — и преступник? Это не укладывалось в сознании. С детских лет космос для меня был миром добра, и населять его могли только умные, смелые и честные люди.
— Чем вы докажете, что Иванов оттуда? — спросил я Светлану и неловко показал пальцем на потолок.
— Загляните в холодильник,— ответила девушка.
     В холодильнике были дрожжи. Много дрожжей. Весь холодильник был забит серыми пачками.
— И это — доказательство? — спросил я Светлану, пробуя одну из пачек на вес.— Для чего Иванову эти дрожжи?
— Это его пища,— ответила Фишер.— Кроме дрожжей, он больше ничего не ел.
— Он их жарил или варил? — невольно съязвил я.
— Иванов обрабатывал дрожжи на специальной ультрафиолетовой установке, разводил водой и выпивал. По сто пятьдесят граммов три раза в день,— объяснила девушка.— Я сама много раз видела, как он это делал.
— Странный способ питания. Не хотел бы я быть на месте того космонавта, который вместо бифштекса питается дрожжами...
     Я развернул пачку, отломил сыроватый на вид кусочек массы и положил себе в рот. Ни вкуса, ни запаха я не почувствовал, но ощущение во рту было приятным.
— По поводу этих дрожжей вы ничего мне больше не расскажете?
     Девушка прямо ожила на глазах.
— Я биолог,— сбивчиво стала говорить она.— А Иванов со своими дрожжами вытворяет такие фокусы, что я, как специалист, не могла оставаться к этому равнодушной. Это же такая находка для науки!
— Потому-то вы и молчали,— перебил я её.— Боялись спугнуть его?
— А что мне оставалось делать? — ответила девушка.— Он доверял мне. Разве этого мало? Я думала о нашей науке, прежде всего...
     «И о себе подумала»,— решил я.
— Известно, что у дрожжей два пола: А-1 и А-2,— с воодушевлением продолжала свой рассказ Светлана Фишер,— они могут превращаться друг в друга за счёт изменения регуляторного гена. Дрожжам принадлежит будущее, если мы научимся регулировать у них процесс превращения одного пола в другой. Хорошо было бы выделить ген, который этим заведует. Иванов легко справляется с этой задачей. На своей ультрафиолетовой установке он производит дрожжи с двойным наборов хромосом и заданными свойствами. Иногда Иванов получает дрожжи с тройным и более набором хромосом.
     Я слушал биолога с интересом, но сомнения не покидали меня.

НИИ-ПИВО СУЩЕСТВУЕТ!

     Разговор со Светланой ничего не прояснил. Фишер не походила на сумасшедшую, но сколько тумана она напустила...
     В девять часов утра я сидел у себя в кабинете и перебирал в памяти события прошедшей ночи.
     «Куда подевался Иванов?» — в который раз задавал я себе вопрос и не находил на него ответа.
     Преступник как в воду канул.
     Если верить свидетелям, то Иванов не мог уйти незамеченным из подъезда дома. Не мог он скрыться и через чердак: люк на него был заперт — на нём висел пудовый замок. Сержант Григорьев проверял. Испарился он, что ли?
     Большие надежды я возлагал на дактилоскопические исследования. Но результаты можно было получить не раньше второй половины дня. Приходилось ждать.
     Чтобы по достоинству оценить записки Иванова, я пригласил к себе известного в городе математика Егорычева из госуниверситета. Ему я решил показать тетрадки с формулами, а самую толстую, с зашифрованным текстом, положил в нижний ящик своего письменного стола.
     В полдень в кабинете зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал хрипловатый бас начальника управления внутренних дел Соболева:
— Гурьев, вы меня хорошо слышите?
— Да,— ответил я.
— Сейчас к вам подойдёт один из сотрудников НИИ-пиво, передайте ему все деловые бумаги гражданина Иванова.
— Из какого НИИ-пива? — не поверив, переспросил я.— У нас в городе нет такого института.
— Выполняйте приказ! — строго отрезал начальник и тут же повесил трубку.
     Я ничего не понимал.
     Представитель НИИ оказался симпатичным молодым человеком. Он хорошо знал Иванова по совместной работе.
     Молодой человек сложил документы в дипломат, прихватил ультрафиолетовую установку, устройство и принцип действия которой я так и не понял, и тут же удалился. Когда за ним закрылась дверь, я схватился за голову и нервно рассмеялся.
     Но смеялся я преждевременно.
     Не успел я придти в себя от пережитого волнения, как в кабинет ворвался судмедэксперт Кучеров. Он размахивал листками бумаги и кричал:
— Потрясающая новость! Сенсация века! Дожили-таки...
— В чём дело? — спросил я его.— До чего мы дожили?
— Иванов и старик — это одно и то же лицо,— как глухому, прокричал мне на ухо врач.— Вот отпечатки пальцев, которые удалось обнаружить в комнате,— все они принадлежат одному лицу. Но узоры на пальцах старика Иванова совершенно не характерны для человека. Этот старик — не человек...
— Кто же он тогда? — упавшим голосом спросил я Кучерова.
— Инопланетянин. Вот два рентгеновских снимка, которые сделали в ожоговом центре. Что в заключении рентгенолог пишет — с ума сойти можно.
     Кучеров торопливо отыскал необходимый листок бумаги и по нему стал зачитывать всё наиболее важное, что в первую очередь поразило его собственное воображение:
     «Желудок полностью отсутствует... Обращает на себя внимание сравнительно небольшая длина тонкого кишечника и отсутствие толстого. Поджелудочная железа увеличена в два раза, а печень сохраняется в виде рудимента. Сердце шестикамерное. У старика не два, а три круга кровообращения. Третий круг обеспечивает питание кровью левой половины головного мозга…»
     Врач подошёл ко мне и по очереди стал показывать рентгеновские снимки.
     На снимках всё было так, как написал в своём заключении рентгенолог.
     Я был потрясён и отказывался верить снимкам.
— Желудок Иванову могли удалить во время операции,— сказал я Кучерову.
— Но на теле у него нет операционного шва. И голова у него без швов, а правая половина мозга отсутствует...
— У знаменитого микробиолога Пастера тоже была только одна половина мозга,— не сдавался я. Но я понимал, что этот аргумент был слабым утешением.
     Кучеров рассказал, что в больнице Иванова быстро поставили на ноги. Когда ему решили сделать переливание, то оказалось, что его собственная кровь походит на обыкновенную воду с очень сильными магнитными свойствами...
     Не успел ещё врач окончательно добить меня своими неопровержимыми фактами, как в кабинет вошёл математик Егорычев.
— Извините, что зря побеспокоил вас,— сказал я ему.— Мне звонил генерал Соболев из управления внутренних дел, и полчаса тому назад по его приказу я передал все бумаги Иванова представителю НИИ-пива.
— Но какое отношение имеет пиво к математике? — искренне возмутился Егорычев.— Ваш начальник по вашей же просьбе лично разговаривал со мной по телефону и просил меня произвести экспертизу. Я перенёс лекцию...
— Вот письменное предписание Соболева,— ответил я и подал математику лист бумаги.— Я должен был подчиниться.
     Егорычев взял в руки документ и, не веря своим глазам, стал читать его.
     Документ представлял собой письмо руководства Научно-исследовательского института пространства и времени отсчёта, сокращённо НИИ-пиво, к управлению внутренних дел с просьбой передать представителю института рукописи Иванова, как имеющие большую научную ценность. Под письмом стояла резолюция Соболева, удовлетворяющая интересы НИИ.
— Я ничего не понимаю,— пожал плечами математик.— Это какая-то мистика, или вас кто-то ловко одурачил. У нас в городе нет института по изучению пространства и времени отсчёта. Да, пожалуй, и во всём мире нет такого исследовательского института...
     Впервые в жизни я оказался в таком глупом положении, что с удовольствием провалился бы сквозь землю.
     Егорычев ждал ответа.
     Я поднял телефонную трубку и позвонил в управление.
     Ответили быстро. Как и следовало ожидать, Соболев ничего не знал. Он предложил мне написать по этому случаю подробную докладную...

     «Вот каким образом я познакомился с одним из жителей планеты Омега-Центавра»,— пишет в заключение своего рассказа капитан Гурьев.
     Члены Комиссии по АЯ внимательно исследовали рентгеновские снимки, присланные следователем Гурьевым, и единодушно пришли к выводу, что снимки могли принадлежать инопланетянину.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ В ЗАЩИТУ ПИФАГОРА

     Сопоставив рассказ следователя Гурьева с дневником инопланетянина, Комиссия по АЯ вынуждена была признать, что в действительности на земле побывал не один, как мы думали раньше, а два представителя планеты Омега-Центавра. Это были братья-близнецы: один из них — «омеганин», а другой — «центаврик». Причём у первого отсутствовала левая половина мозга, а у второго — правая.
     Мы знаем цель командировки братьев на Землю: «омеганин» был послан доказать теорему Ферма, а «центаврик» — теорему Пифагора. Такое распределение обязанностей между братьями, по-видимому, лучше всего отвечает индивидуальному развитию каждого из них. Можно предположить, что отсутствие левой половины мозга у одного из них с лихвой компенсируется наличием таковой у брата, и наоборот.
     Почти ежедневно над Землёй проносятся один или несколько неопознанных летающих объектов (НЛО), которые в народе прозвали «летающими тарелками». На одной из таких «тарелок» и прибыли братья-близнецы с планеты Омега-Центавра.
     Вероятность встречи каждого из нас с представителями других миров чрезвычайно мала.
     Но где гарантия того, что этого не произойдёт?
     Комиссия по АЯ решила подготовить инструкцию на случай такой незапланированной встречи.
     В одном из пунктов этой инструкции будет записано: «Инопланетянин может ничем не отличаться от человека, но его легко можно будет узнать по походке…»
     Комиссия по АЯ — не специалисты по математике. Однако мы считаем необходимым довести до читателей следующее.
     Мы не думаем, что Пифагор первым открыл теорему Ферма, точно так же как и древние вавилонские математики — не авторы теоремы Пифагора.
     Ввиду того, что инопланетянин Иванов о своём пребывании на Земле нам ничего не оставил, кроме рентгеновских снимков, да и то не по своей воле, мы не можем назвать его первооткрывателем Земли. Предпочтение мы отдаём его брату без фамилии…
     Загадкой для Комиссии остаётся вопрос: кто звонил Гурьеву по телефону и кто унёс рукописи Иванова? Но мы надеемся, что со временем капитан Гурьев из Красноярска ответит нам на этот вопрос.

     В заключение предупреждаем читателей, что аномальные явления в быту (доказательства теоремы Ферма) Комиссия по НЛО не рассматривает. Для этой цели в скором времени будет создана другая Комиссия…