Виталий НЕИЗВЕСТНЫХ
Байкит, Эвенкия
Поэт, прозаик, шахматист. Член Союза российский писателей, представитель «Нового Енисейского литератора» в Эвенкии.
ЛЮБОВЬ И МУЛЬТЯШКИ
Про то, что любви все возрасты покорны, я узнал на уроке литературы, но, как говорится, не вник. Конечно, школьники и студенты ей покорны, но вот дальше…
Есть, правда, вечера для тех, кому за тридцать. На них люди как бы заново узнают о своём возрасте: жизнь была приятной во всех отношениях, и вдруг оказывается, что ты уже средних лет. Есть и службы знакомств, которые желают счастья своим пронумерованным клиентам. Но любовь ли это?
Перейдя тридцатилетний Рубикон, я уже начал сомневаться в правоте великого поэта, но…
Лежу я на побережье, грею свои мощи средних лет, и так мне хорошо, что ничего вокруг не замечаю. День лежу, два, неделю и вдруг чувствую, что на меня действует посторонний источник энергии. К солнцу-то я привык, извёл на себя литра три сметаны, а тут буквально кожа на спине пузырится.
Поднял я голову от газеты, огляделся: батюшки-светы, пляж-то полон отдыхающих и загорающих женщин. Стоят, сидят, лежат. С подругами, с мужьями, с детьми. А одна, представьте себе, без подруг, без мужа, без детей. Такая невероятно красивая, что вокруг неё вотум недоверия образовался. В радиусе пяти метров ни одного отдыхающего. Только я в этот круг попал, да и то по причине близорукости к прекрасному полу.
Загляделся я на неё, а она взгляда не отводит, смотрит пристально и улыбается. Похолодело у меня внутри, несмотря на жару, и стал я изучать себя внутренним взором: «Лежит, понимаете, на песке обыкновенный бородатый русский мужик, греется на солнце, и вдруг на него такая внеземная цивилизация глядит неотрывно. Я-то в ней многое нахожу, а она во мне что? Дай окунусь в синее море. Может, перегрелся на песке, и галлюцинации начались».
Повисел я на буйке, вернулся. Всё по-прежнему: и круг пятиметровый, перед которым даже у местных орлов крылья опускаются, и взгляд её невероятной глубины.
Два дня я крепился, а на третий чувствую — всё у меня внутри закипает. В голове мешанина из стихов разного размера, сердце попеременно то в левую, то в правую пятку уходит, в коленках дрожь, в горле комок, взор затуманился — даже газетные заголовки не могу прочесть.
«Вот,— думаю,— тебе и бабушка средних лет».
Но делать нечего, вспомнил я, как в старину в романах герои в любви объяснялись, и решил последовать их примеру. Привёл в порядок пиджак и брюки, надраил туфли, почистил щёки и подбородок до последних усов и пошёл на пляж признание совершать. Иду по берегу в полном параде, проваливаюсь в песок, а все на меня, как на голого нудиста, смотрят.
Я же ничего вокруг не замечаю, у меня одна цель: круг заколдованный и она в этом кругу. Подошёл я к ней и произнёс заплетающимся языком:
— Разрешите?..
А она взглянула на меня, ойкнула и говорит:
— Что ж вы наделали! Вы были так похожи на отца дяди Фёдора из «Каникул в Простоквашино».
До буйка я сравнительно легко — на злости — доплыл, а обратно трудней пришлось, парадный костюм стал злость перевешивать.
Жаль, конечно, что так вышло, но теперь я знаю, что любовь есть, и снова отращиваю бороду.
ЛИРИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ В СТИЛЕ А ЛЯ РЮС
И он сошёл на берег после долгого изматывающего перехода, измочаленный бортовой качкой и влажными грёзами-сновидениями, и сразу увидел её. Она стояла на пирсе и словно бы только его и жаждала, только его и ждала.
И глаза их встретились, и он безо всяких лишних и ненужных слов купил снеди-выпивки в ближайшем магазинчике и снял номер в дешёвой припортовой гостинице, где гости могли за деньги постояльцев оставаться хоть до утра любого дня любой из последующих недель.
И у него начались естественные для этого времени года проблемы, и она решила поспособствовать и помочь ему. И он ещё не успел как следует насладиться женским обществом, как всё было кончено. Да, всё было кончено, но ему хотелось чего-то большего — любви, что ли?
И он оттолкнул её, расслабленную и присмиревшую, не со зла, конечно, а от упадка сил и бессилия что-нибудь изменить в данный текущий момент. И она отлетела, и ударилась головой о край стола, и раскровенила голову, и потеряла сознание.
И он вызвал скорую помощь, и попал на скамью подсудимых, и был осуждён. И она, выйдя из больницы, носила ему передачи, а позже ездила на свидания.
И это было так по-русски и так по-женски: сотрясение мозга, исковерканная жизнь и любовь за колючей проволокой в присутствии сопящего от натуги конвоира.