Денис ГЛУХОВ

Лесосибирск

Автор книги стихов и многих публикаций. Печатался в «Новом Енисейском литераторе».

РАССТАВАНИЕ

Гуляли пальцы по губам,
И губы пальцы целовали.
К далёким синим берегам
На лодках люди уплывали.

Их путь на раненый закат
Для посторонних был загадкой.
И я разглядывал украдкой
Прощанья истовый обряд.

Я видел это много раз
Безжалостное расставанье.
Но в недосказанности фраз
Жила надежда на свиданье.

И кто-то что-то забывал,
Чтобы затем опять вернуться,
Напомнить, крикнуть, оглянуться,—
И с лёгким сердцем уплывал.

На этот раз — лишь тишина
В вечернем воздухе висела.
И лишь голодная волна
Плескалась, пенилась и пела.

И все обиды в этот миг
Казались недоразуменьем.
И каждый, кто там был, постиг
Апофеоз любви — прощенье.

И было всё в последний раз.
Вся их любовь лишь на мгновенье
Их довела до исступленья.
В последний раз — как в первый раз.

Гуляли пальцы по губам
И губы пальцы целовали.
К далёким вечным берегам
На лодках люди уплывали.

***

Мы пили сок из одного стакана.
Как это много. И как это мало
Для продолжения романа.
Он третьим лишним был.
Как жаль,
Вкус твоих губ унёс хрусталь.

***

Спелая тяжесть — соты медовые
Дышат устало зноем и потом.
И быстрокрылые тени лиловые
Прелюдию ночи играют по нотам.

На гребне пригорка загадочно, странно
Чернеет фигурка твоя изваяньем.
В призрачном мире, мире туманном
Ты стала последним моим оправданьем.

Года и столетья проносятся мимо,
Соты медовые сладость утратили.
Ты так же — загадочна, так же — любима.
Понять я тебя не стремлюсь,
Да и надо ли?

***

Деревья плачут листвою,
Небо плачет дождём,
Люди плачут слезами.
А я? А я — ни при чём.

Деревья устали и голы,
Сухие глаза у людей,
Лишь небо всё поит поле
Влагой своих дождей.

***

Я говорю вам это неспроста:
Все изыски эстетов — от лукавого.
И простота, что хуже воровства,
Но ваша простота правее правого.

***

Я выпью твою музыку с вином,
Твои слова я съем, как хлеб.
И попрошу лишь об одном:
Когда уходишь, оставляй мне свет.

***

Ластик времени не властен надо мною.
За что мне такая кара?
Хочу заслониться рукою
От опалённых крыльев Икара.
Хочу позабыть я молчанье
Разбитой, истерзанной скрипки.
Но страшно мне слышать урчанье
И сытые видеть улыбки.
И взгляд, опрокинутый в бездну,
Не в силах к небу подняться.
Забыться в сказке чудесной
Мне трудно. И хочется рваться.
Рваться гранатой пехотной,
Чтоб зубы костяшки ссадили,
Чтоб смерть мою проглотили
Вместо микстуры рвотной.

ЛЕСОСИБИРСК

Город растянут,
как губы гиганта в улыбке,—
смешно и нелепо.
Но верую слепо,
что город мой лучший
средь белого света.
Не патриотизм, что на квасе настоянный,
во мне говорит.
Говорит во мне Родина.
Милая Родина.
Пусть неказиста,
но вряд ли оскомина
на сердце набьётся…
Малая Родина.
Город красивый, обласканный временем,
легче любить и петь панегирики.
Мой город достоин
истинной лирики —
запомните это,
снобы и циники.
По тротуарам ущербным и выбитым
люди идут и несут в себе нежно
груз сопричастности как неизбежность.
Может быть, в этом и кроется вечность
нашего города…
Тихая нежность.

***

На бирюзовой сковородке неба
Яичница из солнца — загляденье,
И непонятное волненье —
В моих руках краюха хлеба.

Я замираю от такой находки
И знаю, что не будет оправданья,
Но лишь одно горит желанье:
Украсть яичницу с небесной сковородки.

***

Всего лишь стук тех каблучков
О хладный мрамор плит…
Всего лишь запах тех духов…
А сердце защемит.

ЖЕНЩИНА. ТУБЕРКУЛЁЗ

Опасность — не дождаться солнца.
Ты — в середине декабря.
Тебя тревожит. Ты одна
У занесённого оконца.

И на щеках твоих пожар —
Любви и смерти злая гонка.
И замирает вздох негромко,
Предчувствуя сухой кошмар.