Николай МАЛЫШЕВ
Ижевск
Николай Евгеньевич Малышев родился в 1949 году. Работал на промышленных предприятиях Ижевска. Служил в армии. Окончил факультет журналистики Казанского университета. Работал в редакциях газет и журналов, в книжных издательствах. Член Союза журналистов СССР и России. С 2002 года возглавляет литературный журнал «Луч». Стихи публиковались в журнале «Луч», в «Новом Енисейском литераторе» (Красноярск), в «Дружбе народов» (Москва), в других периодических изданиях. Член Союза писателей России.
ЛЫКО НЕ В СТРОКУ
Бабушке Настасье Петровне
У каждого в памяти что-то своё
Различные точки отсчёта...
Душистое поутру в поле жнивьё,
Автобус у поворота,
Обильная к встрече для гостя еда,
Река с окунями и щукой...
Пожарищем вылизало навсегда
Деревню. Ни взгляда, ни звука.
И по миру тихо ушли старики,
Покрылась бурьяном дорога...
Но с лыком в строку: кабаки, бардаки
Не ладится что-то у Бога.
Блаженны, которых лишил Он ума.
А в разуме много ли толку?!
От века в России то мор, то чума,
То царь, а то из лесу волки...
ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ
Не вписываясь в бытиё
и мучаясь своей никчёмностью,
теряю всякое чутьё,
заболевая ложной скромностью.
Подраться бы, но не дерусь
за место тёплое и сытое.
Неумно погружаюсь в грусть
и рифмы пользую избитые.
Во мне сидит вчерашний день
покойник жив и неуместен,
обрушилась давно ступень
назад, хоть вы себя повесьте.
Вчерашний день чтоб не соврать
он был сегодняшним когда-то,
и от него нам не удрать
вперёд, хоть изругайтесь матом.
И вот уж кто-то норовит
меня плечом подвинуть жёстко.
Я не задумывал гамбит,
попав на шахматную доску.
Но быть последней из фигур,
что первой списывают с кона!
Не лучше ли, воруя кур,
подсесть нечаянно на зону?
Или, найдя себе вдову
с сопливым выводком детишек,
держаться как-то на плаву,
считая это даром свыше?
Нет, участь жалкую сию
принять свободный дух не может.
Я б согласился на ничью,
но кто же мне её предложит?
НЕУДАВШИЙСЯ СЮЖЕТ
Лето плещет за окном:
Блузки, туфельки, юбчонки...
Жаль, что лодка кверху дном
И не плыть уже вдогонку.
Ножки глаз не оторвать
Загорело-молодые.
Эх, тоска моя — кровать
И виски мои седые.
Только фикус у окна,
Только слоем пыль на листьях,
Только в доме тишина
Да совсем другие мысли.
Посещает реже смех,
Чаще тянет на могилы,
Где покоится наш грех
Фотографиями милых.
Там не радует трава,
И цветы совсем другие,
И бессмысленны слова,
И больнее ностальгия.
Юность опиумный мак,
Посвященье в наркоманы.
А потом и так и сяк,
Но не делаешься пьяным.
И уже полна душа
Всякой дрянью и ленива.
А любовь — что анаша:
Всё труднее быть счастливым.
Не разбудят, не встряхнут
Запоздалые желанья.
Юность пряник, юность кнут,
Юность это пять минут
Встретиться для расставанья.
Лето плещет по стеклу.
Но ничего не поменять.
Посадили на иглу
Да забыли снять.
ЕЩЁ НЕ ОСЕНЬ
Казалось, что лето уже не придёт,
Весна уступала морозам,
Студёное солнце наметилось вброд
Скользить за окном по берёзам.
О, как это было сегодня давно
Надежды и сны остывали,
Подглядывать утро училось в окно,
В углах тараканы сновали.
Пустой холодильник напрасно урчал,
Урчал, ему вторя, желудок.
Я снова проснулся в начале начал,
Не зная — куда и откуда.
Меня пригвоздило молчание стен,
Как будто я ночью стрелялся.
Наверно, я ждал для себя перемен,
Возможно, я их не дождался.
Но, собственно, кто я такой на земле
Рассчитывать на перемены?
Недвижимы рукописи в столе,
Однако пульсируют вены.
И вот уж ещё одна ночь позади,
Хорошая или плохая,
И день, поселившийся на день в груди,
Я вновь вознесу и охаю.
Я буду искать продолженье себя,
Свои тупики сортируя,
Не сбросив, но в клочья растеребя
Намерений прежнюю сбрую.
Запутаюсь и заплутаю опять,
Измотанный к вечеру в лоскут,
Но, в сон погружаясь и дёрнувшись вспять,
Нащупаю света полоску.
Я к ней потянусь и увижу в окне
За ним происходит движенье,
Что лето наступит, что дело к весне,
Ко всяческому продолженью.
ФУДЗИЯМА
Мне б только взойти на вершину большого холма,
Мне б только увидеть, что там, позади и внизу...
Свобода сияла там или же мрак и тюрьма?
И что в себе я несу?
Мне долго внушали о нашей прекрасной стране,
А также о странах, где царствуют зло и печаль.
Но я не вникал, и, конечно, не верилось мне,
И всё же на это потраченной юности жаль.
Я брёл, но, клянусь, промежутками славно брелось,
Я видел бредущих и бредящих рядом с собой.
Откуда в карманах на выпивку только бралось?
А утром, с похмелья, делились мы общей судьбой.
И было плевать на страну, да и в целом на мир.
Мы знали спектакль и что мы — на последних ролях.
Тошнило от бубнов с трибун и тянуло в сортир,
Потом на дорогу, на воздух — в лесах и полях.
Мы там без оглядки судили о том и о сём
И пели те песни, что были нам запрещены.
Но всё же не знали, чего в себе мы несём,
Почём мы обходимся, каждый из нас, для страны.
И вот мы уже у подножья большого холма
И скоро увидим и ясно себе различим,
Насколько прожить нам достойно хватило ума,
Насколько наш ум для остатка пути излечим.
МОИ ПОЖИТКИ
У меня вещичек мало,
Покидаю их в сумарь.
По небу звезда упала —
Скоро осень, скоро хмарь.
Собираясь в путь-дорогу,
Я спрошу себя: к чему?
Здесь жилось, и слава Богу,
Что не должен никому.
Знал, чего другие знали,
Но не более того,
И когда не понимали —
Нет обид ни на кого.
Нет тревог и сожалений
О деньгах и барахле,
Но благое чувство лени
Не предам хуле.
Никуда я не поеду,
Разберу сумарь
И куплю вина к обеду.
...Скоро осень, скоро хмарь.
ОТДУШИНА
Надоела толкотня,
Круговерть и бестолковщина.
Вьюжит среди бела дня
Чертовщина да поповщина.
Всякий на своей тропе
Видел много разной дряни.
Одиночество в толпе —
Лучшее из состояний.
«Всё равно любой из нас
Умирает в одиночку»,—
Вспоминаю каждый раз,
Попивая водочку.
Но подумать о душе
Надо тоже всё же вроде.
Каждый год — как шаг уже
К вечной и большой свободе.
Похмелясь, ушли они,
С кем справляли новоселье.
Где вы, творческие дни?
Где ты, юное безделье?
Глаз не выклюет бабьё,
Благо, молодость нарушена.
Одиночество моё —
Моя радость и отдушина.
И неважно, кто кем был,
Важно, с чем пришёл к финалу
И насколько кто любил
То, чего извечно мало.
ЧИТАЯ ПОЭТОВ КИТАЯ
Томлюсь в компании любой
И не ловлю лафу.
Приятней мне сидеть с Ли Бо
Или сидеть с Ду Фу.
Проникнуть в суть понятий Жень
И с Дао их сравнить.
И суету, и дребедень
В себе похоронить.
Откинуть 1200 лет
И медленно понять,
Что разницы особой нет,
Когда всё это знать.
И главное, конечно, в том,
Чтоб знать и понимать.
И, тишиной наполнив дом,
Миг вечности поймать.
И с ним себя соединить,
И тем себе помочь.
Потом подруге позвонить
И провести с ней ночь.
АВТОПОРТРЕТ
Ни одной родной души,
Ни одной на белом свете.
Заточу карандаши,
Нарисую снег и ветер.
Назову «Автопортрет»
Это грустное смятенье.
Друга нет, а значит, нет
Радости для воскресенья.
Как же так? Зачем я жил?
Был сей акт неправомерным,
Как у всех, кто обнажил
Душу для вранья и скверны.
Потому и не с кем мне
Сокровенным поделиться.
Предложите свет в окне —
Впору будет застрелиться.
Одиночеством плесну
На холодную бумагу.
Но кого я обману?
Грусть свою — или отвагу?
Или чёрствое нутро?
Или друга? Неизвестно.
Но поможет нам добро
Чувствовать себя воскресно.