Иван АБРАМЕНКО

Красноярск

СЛУЖБА ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

     У каждого человека своя биография, своё призвание, свой трудовой путь. Моя биография, Абраменко Ивана Федотовича, мало чем отличается от биографий моих сверстников. Об этом я хочу рассказать: о своём детстве, о труде, о службе в армии во время войны и службе в органах МВД.

Детство и труд

     Родился я 4 апреля 1924 года в большой деревне Батой. Через деревню проходит Московский тракт, протекают речка Батоюшка и Саломатов ручей. При Советской власти деревню переименовали в село Вознесенка. Родители были крестьянами. Отец - Федот Макарович, и мать - Мария Леонтьевна. В семье было шестеро детей: три дочери и три сына. Я был самым младшим.
     В хозяйстве родителей имелись две лошади и корова, а также мелкая живность. Родители не имели своей пахотной земли, кроме приусадебного участка. Поэтому они, чтобы прокормить семью, вынуждены были наниматься в работники к богатым крестьянам.
     В селе Вознесенка было всего четыре зажиточные семьи: Шуваевы, Гусевы, Черкашины и Чехатовские. В 1931 году эти семьи были раскулачены, а в их усадьбах были размечены полеводческие бригады колхоза "Спартак".
     В 1927 году десяти семьям, не имевшим земель, в том числе и нашей, была выделена земля в шести километрах от села Вознесенка по тракту в сторону города Уяр. Владельцы, получившие землю,- Авдосевы, Шиловы, Бистерских, Мембаевы, Самсоновы, наша семья, а также ещё четыре семьи, фамилии которых не помню,- решили организовать свою деревню рядом с наделами. Под постройку домов они среди леса нашли большую поляну, окружённую с трёх сторон холмами, поросшими лесом. По поляне протекали два ручья. Здесь и решили построить деревню, которую впоследствии назвали Батрак.
     Ещё до переезда в деревню две старшие сестры вышли замуж. Вера вышла за Чигирина Даниила и осталась жить в селе Вознесенка, а Шура - за Брыксина и уехала жить в Красноярск.
     В 1928 году в селе Вознесенка был организован колхоз "Спартак". Жители деревни Батрак снова стали возвращаться в село Вознесенка и увозить свои дома. Мои родители не захотели возвращаться в село. И одной семьёй продолжали жить среди леса и вести уединённый образ жизни.
     Родители по-прежнему обрабатывали свой земельный надел, производя на нём посев зерновых и посадку овощей. Кроме этого, родители заготавливали сено и дрова, осенью ездили в город Красноярск торговать ими.
     На вырученные деньги они закупали необходимые продукты и хозяйственные товары. Из города они нам привозили по большому прянику, сделанному и раскрашенному в виде лошади, и мы этому были очень рады.
     В это время семья жила благополучно. В хозяйстве было две лошади, две дойных коровы, свиньи и другая мелкая живность. Но такая жизнь была недолгой.
     Весной 1929 года отец умер; мне тогда было пять лет, но я хорошо помню, как он умирал и как его хоронили на кладбище села Вознесенка. На тот момент в семье было четверо детей: Тимофей, 15 лет, Григорий, 13 лет, Пана, 7 лет, и я. Вся забота о содержании и воспитании детей легла на плечи матери.
     После смерти отца на семью выпало много горя. Теперь матери со старшими детьми пришлось заниматься всеми хозяйственными делами, вести торговлю, часто оставляя меня на попечение семилетней сестры Паны.
     Хотя вокруг поляны, где стоял дом, был расположен лес и не было ни одной живой души, нам с сестрой было не страшно оставаться одним. Мы бегали по поляне, поросшей различными цветами, и любовались их красотой.
     Особенно хорошо мне запомнилось лето 1929 года из-за необыкновенного природного явления, увиденного мною. Стояла жара. На поляне вокруг дома и в лесу цвели разные цветы. Особенно мне нравились жарки. Мне казалось, что от них земля горит. В лесу и на холмах созревали ягоды - земляника и клубника.
     Вот в один из ясных и безветренных дней этого лета я решил сбегать полакомиться ягодой. Наевшись вдоволь, я лёг на землю и стал смотреть в небо. Оно было чистое, без единого облака. Спустя некоторое время я заметил, как с неба прямо ко мне стала спускаться широкая лестница, такая, какие сейчас устанавливаются в подъездах домов, только без перил. На всю длину лестницы шла красивая дорожка голубого цвета, по обоим краям которой проходили по две полоски красного и зелёного цвета. Не дойдя до меня несколько метров, лестница перестала спускаться и застыла. Налюбовавшись её красотой, я поднялся, и неожиданно лестница исчезла. В то время я никогда и ни у кого не видел в домах такой дорожки. Неожиданно в 1953 году, зайдя в районный магазин села Берёзовка, я увидел в продаже такую же ковровую дорожку и с такими же полосками. До сих пор не могу разгадать, что за природное явление было тогда увидено мною.
     В одиночестве проживать в лесу было очень трудно, особенно в зимнее время, когда снегом заносило дорогу и добираться в село было крайне тяжело.
     В 1930 году мама решила переехать обратно в село Вознесенка. Там она купила дом у семьи Леготкиных. Дом на Батраке мы бросили, потому что он был ветхим и его было нецелесообразно перевозить. В этом же году мама вступила в члены колхоза, сдав двух лошадей с всею упряжью.
     В семье было тяжёлое материальное положение, и поэтому Шура, проживавшая в городе, взяла на воспитание сестру Пану. А два старших брата стали работать в колхозе.
     Осенью 1930 года я пошёл в первый класс Вознесенской начальной школы. Школа размещалась в поповском доме, в ней было 4 класса.
     Мне хочется отметить заботу о подрастающем поколении председателя колхоза Анохина, который распорядился о том, чтобы ежедневно в школу доставлялись бесплатные обеды.
     В летние каникулы я помогал пастуху Фёдору Чигирину пасти скот односельчан, проживающих на улицах Нижней и Юности. За мой труд он платил немного, но эти деньги хоть как-то стали пополнять наш семейный бюджет.
     В 1935 году я перешёл в Берёзовскую среднюю школу. Дальше шестого класса я учиться не стал ввиду того, что школа находилась в десяти километрах от дома. Мне приходилось снимать квартиру, а на это не хватало денег. Кроме того, нас доставляли в школу на лошади, а обратно домой на выходные приходилось идти пешком. Особенно было трудно в лютые морозы. С 1937 года я стал работать в колхозе по мере возможности.
     С самого детства я увлекался охотой. Любил побродить по лесу с ружьём, охотясь на косачей и куропаток. Мне нравилось весной смотреть на косачей, когда они начинали токовать. Интересно смотреть, когда косач распускает крылья и, кружась вокруг выбранного места под ток, воркует, созывая к себе тетёрок. Косачиный ток всегда был в лесу Черенового лога, примерно в трёх километрах от села.
     Ранним весенним утром 1937 года я отправился на охоту. Дойдя до леса, я услышал, что косачи уже начали ворковать. Я стал осторожно подбираться к ним, но неожиданно на меня из чащи выбежала пара животных. Не добежав до меня 10-15 метров, они остановились у дерева, где уже была проталина, и начали есть траву. Сначала я подумал, что это лошади. Я стал внимательно их рассматривать. "Если это лошади, то почему у них нет хвоста, а копыта, как у коровы, раздваиваются? Но на коров они точно непохожи",- подумал я. В конце концов я пришёл к мысли, что это дикие козы. Я потихоньку отвёл затвор берданки и вставил в ствол патрон. Прицелился в голову животному и выстрелил. Одна "коза" упала, а вторая стала убегать.
     Видя, что я убил "козу", я сразу побежал к брату Григорию, который работал конюхом, и попросил запрячь лошадь и съездить за убитой "козой". Мужчины из бригады брата подняли меня на смех, так как мне было всего 13 лет. Но, видя, что я начал плакать, бригадир Меньшиков Григорий сказал брату, чтобы он съездил со мной. Убитое животное оказалось сохатым. Меня с родителями вызвали в сельсовет, расспросили, как получилось, что я убил сохатого. После моего объяснения родителям предложили сдать шкуру животного в заготконтору, а мясо оставить семье. Ружьё изымать не стали.
     В 1938 году колхоз "Спартак" был крупным и зажиточным хозяйством. Он являлся миллионером вплоть до самой войны, имел большое количество пахотной земли и сенокосных угодий. В колхозе была тракторная бригада с тремя гусеничными и тремя колёсными тракторами, а также три полеводческие и одна овощная бригада. Имелась ферма крупнорогатого скота и ферма племенных лошадей.
     Кроме этого, было две пчелиных пасеки и два фруктовых сада. Ввиду отдалённости полей от села, в центре этих полей были построены полевые станы в каждой бригаде. В период посевной кампании зерновых или в период уборки урожая вся молодёжь и большинство мужчин находились безвыездно на стане. Быт проживающих на стане был нормальным. В каждом стане имелись гармошка и балалайка, а также шашки и библиотека. Было организовано бесплатное трёхразовое питание. Поэтому в бытовом и культурном отношении молодёжь проводила время весело. За счёт этого она и трудилась на работе хорошо.
     По окончании весенних полевых работ или уборки урожая правление колхоза устраивало массовое гуляние на лоне природы. На поляну привозили ларёк с различными сладостями, фруктами и пивом. Водка в ларьках не продавалась. Из музыкальных инструментов было несколько гармошек и балалаек, под которые все дружно пели песни, а молодёжь плясала и играла в различные игры. В конце все, довольные, расходились по домам. И никаких нарушений общественного порядка во время гуляния не было.
     Хотелось бы отметить и то, что жители села в то время были дружелюбными. В период больших праздников семьями ходили в гости друг к другу, не увлекаясь спиртным. А какое было веселье в вечернее время до войны - молодёжь с гармошками и песнями ходила по центральной улице села.
     В деревне на колхозные средства был построен клуб, в котором молодёжь устраивала танцы и игры. В клубе находилась большая библиотека.
     В феврале 1939 года я был направлен от колхоза "Спартак" на курсы трактористов на Берёзовскую машинно-тракторную станцию. В марте этого же года я закончил учёбу и сдал экзамен на отлично, поэтому получил специальность тракториста второго разряда. Но к работе на тракторе меня комиссия допускать не хотела, так как мне ещё не было 16 лет. Директор МТС предложил пересмотреть комиссии своё решение и, как исключение, допустить к работе на колёсном тракторе, мотивируя тем, что я получил специальность тракториста второго разряда. После этого я был допущен к работе на тракторе.
     С начала весенне-полевых работ в колхозе за мной был закреплён трактор марки СХТЗ. Несмотря на то, что я сдал теоретический экзамен на отлично, на практике этого было недостаточно. Необходимо было практически освоить, как нужно вести себя при устранении неисправностей трактора. Устранение неисправности заключалось в основном в том, как правильно сделать перетяжку шатунных подшипников, ибо вкладыши этих подшипников в то время были залиты баббитом и при работе быстро поднашивались, образуя люфт на коленчатом вале. И если не устранить своевременно этот люфт, то появится эллипс на шейках коленчатого вала. И тогда нужно будет часто делать перетяжку подшипников, а это повлияет на производительность труда.
     Первую перетяжку я делал под руководством бригадира тракторной бригады Позднякова Василия, который одновременно являлся и мастером по тракторам.
     Последующие перетяжки я делал самостоятельно. Однажды во время работы у моего трактора перестало работать магнето. Я не стал дожидаться мастера, а начал сам устранять неполадку. В это время подъехал Поздняков, который стал ругать меня за самодеятельность. Затем добавил: "Раз уж ты разобрал его, посмотрим, что получится у тебя". В его присутствии мною были зачищены коллектор якоря и щётки, затем я полностью собрал магнето. После установки его на место трактор завёлся. После этого Поздняков разрешил мне самостоятельно устранять неисправности трактора. Не успокаиваясь на этом, я, в нарушение правил эксплуатации трактора, самостоятельно решил увеличить обороты двигателя, чем достиг увеличения скорости движения трактора. За счёт этого вместо четырёх гектаров по норме стал вспахивать за смену от пяти до шести гектаров земли и даже экономить горючее. За это меня поощрил директор; кроме того, за сэкономленное горючее выплачивали деньги.
     Осенью 1940 года, когда в колхозе были окончены работы, я решил поохотиться на зайцев. Из дома я вышел ещё задолго до рассвета и пошёл в сторону Щуплевой горы, где всегда водилось много зайцев. Снега ещё не было, небо было чистое, и ярко светила луна. Щуплева гора находилась примерно в трёх-четырёх километрах от села. Я прошёл мимо стоящей на окраине села церкви, пересёк московский тракт, прошёл проулком мимо дома Устиновых и постройки конефермы и стал спускаться к Саломатову ручью. К огромному моему удивлению, я увидел у ручья стоящего на камне босого и раздетого седого старика. На нём были надеты только белая длинная рубаха, пояс с кистями на концах, тёмные брюки; головного убора не было. Волосы и большая борода были седыми. Я стоял, разглядывая его. Он стоял молча. Я спросил: "Что ты делаешь здесь в такую рань?" Ответа не последовало. Затем потянул ветерок, и его сразу не стало. Мне стало нехорошо, и я вернулся домой.

Война

     22 июня 1941 года началась Отечественная война против немецких захватчиков. Начался призыв в армию, забрали и гусеничные трактора вместе с трактористами.
     Призвали в армию и моих двух старших братьев: Тимофея, вместе с автомобилем марки ЗИЛ-5, на котором он работал в колхозе шофёром, и Григория. В нашем колхозе осталось только три колёсных трактора. Меня, семнадцатилетнего парня, назначили бригадиром тракторной бригады, поэтому я получил бронь на временную отсрочку от призыва в армию. В бригаде не хватало трактористов. Мне, как бригадиру, было поручено срочно подготовить трёх молодых трактористов. На тот период прицепщиками на тракторах в бригаде работали Чигирин Павел, Устинова Надя, Шмелёва Вера, которые уже имели представление о работе трактора. У меня возникла мысль, что их легче подготовить для работы на тракторе. В первую очередь им нужно было изучить материальную часть трактора и вождение, особенно во время прицепа техники. После окончания обучения специальная комиссия из МТС приняла экзамен. Все трое получили положительные оценки и были допущены к работе на тракторе.
     14 августа 1942 года с меня была снята бронь, и я был призван в армию, с зачислением в 42-й миномётный полк, который формировался в Москве. Меня сразу направили на призывной пункт города Красноярска, где из 75-ти призывников была сформирована команда. Затем нас сопроводили на железнодорожную станцию, где стоял товарный состав, который следовал в Москву.
     Возле вагонов толпились солдаты какой-то военной части. Нашу команду посадили в свободный вагон-теплушку. В вагоне с обеих сторон были расположены двухъярусные нары, на которых мы и разместились. Постелей не было, до самой Москвы спали на голых досках. Нашу команду сопровождал солдат-старшина, фамилию которого уже не помню. На призывном пункте продуктов в дорогу не выдали. Взятых из дома продуктов мне хватило на двое суток, и то впроголодь. А у других не было и этого. Мы обратились к старшине насчёт продуктов. Старшина удивился, что мы не получили сухой паёк, и во время остановки эшелона на станции выяснил, что продукты нам должен выдавать начальник снабжения по эшелону. Мы всей командой, вместе со старшиной, пошли к начальнику снабжения за получением сухого пайка. Начальник был в звании майора, довольно пожилой. Выслушав нас, он ответил, что нашей команде сухой паёк не положен. Но призывники нашей команды пришли в ярость и силой вытащили его из вагона, требуя пойти с нами к коменданту и разобраться. Начальник, поняв, что уличён нашей командой в сокрытии продуктов, согласился выдать положенные продукты на оставшиеся два дня.
     Получив продукты, мы, довольные, ехали дальше, любуясь природой. Особенно мне понравилась природа Уральских гор, так как я впервые находился вдали от родных мест. Природа там ничем не отличается от нашей. Так же растёт лес, как и у нас. Железная дорога, проложенная по лощинам между невысоких гор, образовывала в некоторых местах полуовал. То есть наш поезд возвращался уже к пройденному пути, но дорога оставалась ниже нас. И наш поезд следовал дальше, ближе к перевалу Уральских гор.
     Когда эшелон достиг окончательной высоты, на обочине железной дороги я увидел столб, указывающий конец территории "Азия" и начало территории "Европа".
     Наш эшелон остановился на станции Свердловск. Перевалив Уральские горы, мы впервые увидели, что на обочине вдоль железной дороги валялись искорёженные вагоны. Не доехав до Москвы, вечером наш эшелон неожиданно остановился и простоял до утра. Утром мы узнали, что идущий перед нами эшелон бомбили и железная дорога была повреждена. Проезжая место бомбёжки, мы увидели на обочине искорёженные платформы и вагоны; были ли жертвы, мне неизвестно. Остальной путь до Москвы проехали благополучно. Прибыв на призывной пункт Москвы, мы были переданы в распоряжение капитана, который поместил нашу команду в казарму. Наутро мы узнали, что майор, выдававший нам продукты, при списании вместо двух дней указал пять, и мы целые сутки были голодными. Назавтра мы были поставлены на довольствие, и капитан отвёл нас в столовую, где мы питались, пока не убыли в часть.
     Фамилию капитана, принявшего нашу команду в своё распоряжение, я не запомнил. Но я хорошо запомнил его рассказ о "катюше".
     Он говорил: "Установка М-13 ("катюша") - секретное орудие, и для производства стрельбы к нему проведена транспортёрная лента со снарядами. Снаряды разрываются на осколки, а осколки вторично рвутся ещё на осколки, и после этого горит земля и всё живое на ней. Но чтобы служить на "катюше", надо пройти проверку, и не каждый из вас будет допущен к службе на этой установке".
     И действительно, наша команда была подвергнута детальной проверке, в том числе и на стойкость. На комиссии задавались даже такие вопросы: "Установки М-13 "катюша" - секретные. Сможешь ли ты ценой своей жизни подорвать установку, если окажешься в окружении немцев?" Пройдя три мандатных комиссии, для дальнейшего прохождения службы в 42-м гвардейском миномётном полку были допущены лишь 25 призывников, в том числе и я. После этого нас обмундировали в новую военную форму и распределили по дивизионам. Я был зачислен в 256-й отдельный гвардейский миномётный дивизион 42-го гвардейского миномётного полка. 12 сентября 1942 года принял воинскую присягу на верность Родине. Приказом командира дивизиона я был назначен в 1-ю батарею и 1-е орудие установки М-13 в должности помощника наводчика. Дивизион в этот период находился на Северо-Западном фронте, у города Клин Московской области.
     Прибыв в дивизион для прохождения дальнейшей службы, я впервые увидел саму установку. И мне сразу вспомнился рассказ капитана о "катюше". Стало ясно, что капитан не видел сам ни разу установку и не имел даже представления о ней, а просто фантазировал.
     Устройство установки очень простое: её ферма крепится на автомобиле "Студебеккер", а вместо ствола на верху фермы крепятся восемь двусторонних направляющих, на которые заряжаются вручную 16 ракет по 43 кг, а если ракеты по 86 кг, то только восемь.
     Снаряды рвутся на осколки только раз. А земля горит потому, что вначале стреляли термитными снарядами.
     А секрет "катюши" заключался не в её конструкции, а в секретности состава пороха.
     В 1942 году Германией нашему правительству был предъявлен ультиматум: "Если будете стрелять термитными снарядами, мы применим газы". После этого мы стали стрелять обыкновенными тротиловыми снарядами, и Германия ни разу за время войны не применила газы.

Служба в армии

     Прежде чем приступить к описанию военных действий 256-го отдельного гвардейского миномётного дивизиона против немецких захватчиков, необходимо внести некоторые пояснения. Этот дивизион находился в резерве Ставки Верховного Главнокомандования. Его основная задача состояла в том, чтобы в момент наступления немецких захватчиков своим огнём подавлять огневые точки и технику противника, а также уничтожать его живую силу, что способствовало срыву наступления. Кроме того, в период контратак или наступления наших войск дивизион своим огнём должен подавлять очаги сопротивления. Куратором от Ставки ВГК был генерал-майор Ниловский. Дивизиону приходилось всё время курсировать по фронту, совершая при этом за ночь переходы от 25-ти до 50-ти километров. Так как установка М-13 ("катюша") была секретна, немецкое командование стремилось захватить или уничтожить орудие. После произведённого залпа в небе появлялись немецкие самолёты-разведчики "рама" ("Фокке-Вульф"), которые могли дать наводку самолётам для бомбёжки установок, поэтому сразу приходилось усиленно маскироваться.
     Моя служба в первой батарее началась с ознакомления с установкой М-13 и изучения прибора Г.М.З., который служит для наведения орудия на цель. Первое моё участие в боевых действиях началось с освобождения города Клин Московской области. Я впервые увидел, как после пуска ракет сзади тянулся на большом расстоянии шлейф пламени; затем в обороне противника был слышен разрыв снарядов.
     На Северо-Западном фронте пришлось участвовать в освобождении городов Клин, Невель, Пустошка и Великие Луки. В августе 1943 года наш дивизион достиг озера Селигер. Затем 256-й отдельный гвардейский миномётный дивизион был переименован в первый гвардейский миномётный дивизион 42-го гвардейского миномётного полка и переброшен на 2-й Прибалтийский фронт. Я был назначен на должность наводчика орудия. Следуя к месту назначения, пришлось преодолевать болотистую местность по лежнёвке, которую возводили сапёрные части. Лежнёвка - это параллельно идущие две колеи, каждая из трёх брёвен, которые рассчитывались под колёса автомобиля. Достигнув заранее выбранной огневой позиции, дивизион приступил к её оборудованию. Из-за близости грунтовых вод копать аппарели для автомобиля и окопы для личного состава было невозможно. Поэтому возвели бруствер из брёвен, а для расчёта - блиндаж высотой до метра, сверху - накат из брёвен. Вечером этого же дня наша позиция была подвергнута артиллеристскому обстрелу. Сначала обстреляли поляну в ста метрах от нас, затем разрывы снарядов стали приближаться к нашей огневой позиции. Один из снарядов разорвался рядом со вторым расчётом, было убито четыре человека. Нам просто повезло, что ни один снаряд не попал по орудиям, которые стояли в заряженном состоянии,- могли бы быть непредсказуемые жертвы. Ночью мы покинули данную огневую позицию.
     С наступлением зимы из-за снега проходимость автомобиля снизилась. На фронте образовался "Демьяновский котёл", в нём оказались в полуокружённом состоянии некоторые наши части. Доступ к ним был через узкий проход шириной полтора-два километра, который простреливался немцами с обеих сторон. Нашему дивизиону была поставлена задача: через этот проход войти в "Демьяновский котёл" и занять огневую позицию для расширения прохода и ликвидации плацдарма немецких войск. Под покровом ночи дивизион благополучно преодолел узкий проход и занял огневую позицию. Кроме артиллерии, к месту предстоящих боевых действий были сосредоточены механизированные подразделения и пехота.
     Начались упорные боевые действия против немецких захватчиков. После трёх суток немцы, не выдержав наступления наших войск, стали постепенно отступать с занятых ими позиций. В наступательных операциях нашими войсками был ликвидирован Демьяновский плацдарм.
      Наши войска с боями продвигались в сторону города Старая Русса, преодолевая упорное сопротивление захватчиков, и овладели этим городом. Следует при этом отметить беспечное отношение со стороны командования дивизиона. Освободив город, наш дивизион расположился на ночлег в блиндажах, которые до изгнания занимали немцы. Рано утром мы покинули блиндажи и поехали дальше. Не успели отъехать и километра, как эти блиндажи начали взрываться. Выходит, мы ночевали на минах, заложенных немцами. Просто чудо, что покинули их рано и никто из нас не пострадал. Вот что значит потеря бдительности, когда без проверки входишь в оставленные немцами блиндажи.
     Преодолевая сопротивление немецких войск, с боями продвигаясь вперёд, в составе дивизиона я принимал участие в освобождении Золовья.
     Перед нашими войсками возникла сильно укреплённая позиция противника в районе фанерного завода Пено. Для прорыва этой обороны противника с нашей стороны было сосредоточено до 400 орудийных стволов на один километр фронта. Когда началась артподготовка по немецким оборонительным позициям, которая длилась в течение часа, стоял сплошной сильный гул. Команды для наведения на цель отдавались в письменном виде, так как голоса стоящего рядом с тобой человека не было слышно. Оборона немцев была прорвана, и, с боями продвигаясь вперёд, в начале января 1944 года наши войска овладели городом Волхов. За освобождение этого города полку было присвоено почётное звание Волховский. Далее наш дивизион принимал участие в боевых действиях по ликвидации оставшихся на нашей территории немецких захватчиков до апреля 1944 года.
     В апреле 1944 года наш полк на станции Дно погрузили на железнодорожные платформы и привезли на окраину Москвы. Сдав технику в ремонт, личный состав полка стал усиленно готовиться к участию в первомайском параде 1944 года. Но, к огромному моему сожалению, мне не пришлось участвовать в нём, так как полк получил новую боевую технику и был переброшен на 3-й Белорусский фронт, под город Орша.
     Прибыв к месту назначения, мы заняли огневые позиции. Накануне наступления наших войск с немецкого самолёта были сброшены агитационные листовки следующего содержания: "Орша будет ваша, но из вас будет каша". С их стороны это был блеф, ничего подобного не случилось. После массированного огня нашей артиллерии и воздушных сил по противнику сразу была прорвана оборона, немцы стали отступать. Нашему дивизиону было поручено своим огнём поддерживать Тацинский танковый корпус и механизированные части, ведущие боевые действия. Наступление их было настолько успешным, что немецкие войска без особого сопротивления оставили город Минск. Преследуя отступающего противника и не встречая с их стороны сопротивления, наши войска освободили город Лида.
     Механизированные войска настолько быстро преследовали противника, что пехота отставала на 50-70 километров. В нашем тылу оставались некоторые немецкие подразделения. Немцы, не зная, что город Минск уже занят нашими войсками, спешили выйти из окружения и двигались по направлению к городу. Поэтому некоторая часть механизированных подразделений и наш дивизион были возвращены в Минск. При подходе наших пехотных частей немцы, видя, что их сопротивление бесполезно, стали сдаваться в плен.
     Когда мы вторично проезжали мимо города Минск, я впервые увидел в таком большом количестве сдавшихся немецких солдат. Пленные занимали всю возвышенную местность у города Минска.
     Наш дивизион не останавливался и следовал дальше по заданному маршруту согласно приказу.
     Далее мы стали продвигаться, преследуя противника к границе Польши, где на своём пути встретили водную преграду - реку Неман. Передовые войсковые части с ходу форсировали реку и на другом берегу заняли плацдарм. Неожиданно на наши позиции налетела немецкая авиация и стала бомбить. Им удалось разбомбить переправу через реку.
     Во время бомбёжки я получил контузию с ранением в области лица. Придя в сознание, я отказался от госпитализации, так как ранение было небольшое. Немцы, видя, что на захваченном плацдарме находится небольшое количество войск и мало боевой техники, решили выбить с него наши войска. Ими были введены в бой отборные части СС. Ввиду их превосходства в живой силе и технике наши войска стали отходить к реке. Выждав момент, когда немцы вышли на открытую местность, по ним всем полком произвели два залпа. От массированного огня немцы понесли большие потери, и атака была сорвана. Немедленно была восстановлена переправа через реку Неман, и наши войска свободно стали форсировать реку, но уже под прикрытием авиации.
     Преследуя отступающие на запад немецкие войска, мы заняли город Краков. К этому времени я уже был в должности командира орудия и одновременно в должности адъютанта комбата майора Шилова.
     Какими были обязанности адъютанта? Я вместе с комбатом выезжал для выбора новых огневых позиций, а затем сопровождал туда батарею.
     Преследуя отступающих, дивизион и другие войсковые подразделения вышли через польскую территорию на границу Восточной Пруссии. Осенью 1944 года мы пересекли эту границу, захватив два города - Эткунен и Шталупенен, и продвигались к городу Кёнигсберг. Крепость Кёнигсберга - это построенные на большом расстоянии форты, из которых в восточную сторону направлена вся огневая система противника. Стены их были очень толстыми, и наша авиация бомбила эти форты, не нанося им серьёзных повреждений. Крепость взять не удалось. Войска понесли потери, и наступление в этом направлении было приостановлено.
     Обходным путём, минуя форты, наши войска стали преследовать немецкие войска Зенландской группировки. Разбив её, мы вышли в тыл крепости. Соответственно, форты стали совершенно небоеспособны, так как с западной стороны в стенах были только окна и ворота для въезда автомобилей. При приближении наших войск немцы не стали оказывать сопротивление, а отошли в глубь фортов. Мы стали выкуривать немцев, применяя термит. Вскоре, видя своё безвыходное положение, гарнизон немцев стал добровольно сдаваться в плен. Для окончательного захвата города Кёнигсберга было сосредоточено большое количество войсковых частей: артиллерии, механизированных частей и авиации. Наш дивизион вышел на прямую позицию и в начале боя дал только два залпа. На город налетела авиация. Наша авиация прилетала партиями по 50-70 самолётов, соблюдая строевой порядок. Американская и английская авиация кружилась, как вороньё. Город бомбили несколько тысяч самолётов. В течение часа город Кёнигсберг был занят нашими войсками. Преследуя отступающие немецкие войска, дивизион приблизился к городу Порт-Пилава и занял огневую позицию на высоте напротив города. Немцы, понимая, что не смогут оказать сопротивление, решили переплыть пролив и добраться до косы Фриш-Гау, по которой можно следовать до города Данциг. Немецкие войска начали переправляться на любом подручном плавсредстве. Нашим дивизионом прямой наводкой было произведено по ним два залпа. Наверное, никто из находящихся в воде немцев не остался в живых. Власовцы, находящиеся среди немцев, стали оказывать сопротивление нашим войскам и были полностью уничтожены. Сдавшиеся немецкие солдаты были отправлены в тыл.
     После взятия города Порт-Пилава 42-й гвардейский миномётный полк должны были перебросить для взятия Берлина. Командир полка Майоров выехал для получения приказа. В пути попал под артиллерийский обстрел и был убит. Произошла заминка с передислокацией полка. Наш полк оказался в резерве, и мы были отведены под город Кёнигсберг. Там мы встретили день Победы.
     Ночью мы услышали сильную стрельбу, и наш дивизион был поднят по тревоге. Затем нам объявили, что одержана победа над немецкими захватчиками.
     Представляете, какая была радость у личного состава дивизиона. Мы тоже открыли стрельбу из стрелкового оружия. У всех солдат и офицеров нашего дивизиона была настоящая радость оттого, что настал конец проклятой войны и мы остались живы.
     У Кёнигсберга мы пробыли около месяца, а затем нас погрузили на железнодорожные платформы. Место назначения держалось в секрете. Когда мы проехали Москву и город Горький, появилось предположение, что нас везут на Дальний Восток. Путь проходил через Красноярск. Комбат Шилов, зная, что мои родители живут близ города, предложил побывать мне дома. Я ответил, что желательно бы, но каким образом? Комбат сказал, что на меня от командира дивизиона получено отпускное разрешение: нужно следовать на поездах, движущихся впереди нашего эшелона; дома можно побыть денёк и сразу возвращаться на станцию Красноярск; если не успею к поезду, придётся догонять,- и дал мне литер эшелона. Получив сухой паёк, я отправился домой. Ехал на попутных поездах без сна. В Красноярске я посетил сестру Шуру и вместе с ней выехал в село Вознесенка, где жили мать Мария и сестра Вера. Пробыв у них день, в 10 вечера я прибыл на станцию Красноярск. Наш эшелон был уже там. Я доложил о своём прибытии Шилову, затем залез в кабину автомобиля и проспал около полусуток.

Война с Японией

     Прибыв на Дальний Восток, полк поступил в распоряжение Приморского военного округа. Наш дивизион занял исходную позицию недалеко от города Гордеково, вблизи заставы Котельникова, высота Гроб.
     В августе 1945 года началась война против Японии.
     По передовым позициям японцев у города Дунина нами был произведен один залп, затем началось преследование отступающих в обход города. Сопротивления на нашем направлении почти не было, и к вечеру мы достигли Хинганского перевала. Когда мы подъезжали к перевалу, из засады раздался пулемётный огонь, открытый солдатом-самураем. Залпом из одного орудия он был уничтожен. Дальнейший подъём на перевал и спуск с него проехали благополучно. За ночь мы преодолели перевал и выехали на равнину. Можете себе представить, какое зрелище мы наблюдали в период подъёма и спуска с перевала: когда автомобили с зажжёнными фарами ехали, освещая дорогу, то казалось, что образовалась светящая лестница, проложенная среди леса.
     Не встречая сопротивления, мы овладели городом Хедзио. Дальнейшее продвижение в глубь корейской территории было ещё интереснее. Видимо, японское командование дало распоряжение войскам не вступать в боевые действия с нашими войсками. Это было видно на примере того, что при подъезде к японскому гарнизону, у ворот при въезде на территорию гарнизона, стояли японские часовые, без какого либо сопротивления разрешали нам заправлять автомобили горючим, а мы им на количество взятого бензина писали расписку и следовали дальше.
     Без единого выстрела достигли города Чимольпо; заняв его, мы вышли к проливу, идущему к Красному морю. По ту сторону пролива стоял город Сеул, который был занят американскими войсками.
     Техническое вооружение Японии находилось в плачевном состоянии. Орудия были на деревянных колёсах, а танки имели тонкую броню.
      В начале сентября 1945 года было официально объявлено о прекращении войны и победе над Японией.
     В январе 1946 года я был направлен на учёбу в школу сержантского состава огневого взвода при 42-м гвардейском миномётном полку. В связи с полученной контузией, во время учёбы в школе ухудшилось состояние моего здоровья, и я был помещён в госпиталь. После курса лечения меня направили на военно-лечебную комиссию, где я был признан негодным к дальнейшей службе в армии и отчислен в запас.
     В суровые годы Великой Отечественной войны я прошёл огненными дорогами четыре фронта: Северо-Западный, 2-й Прибалтийский, 3-й Белорусский и 1-й Дальневосточный. Во время войны я был награждён орденами Отечественной войны I и II степеней и медалями: "За отвагу", "За боевые заслуги", "За взятие Кёнигсберга", "За победу над Германией", "За победу над Японией". Кроме того, в соответствии с приказом Верховного Главнокомандующего Генералиссимуса Советского Союза товарища Сталина от 23 августа 1945 года за № 372, мне была объявлена благодарность "За отличные боевые действия".
     25 мая 1946 года меня выписали из госпиталя. Я пошёл в штаб 42-го гвардейского миномётного полка. В штабе меня пригласил к себе командир полка подполковник Смирнов. Он поблагодарил меня за службу, вручил медаль "За победу над Японией" и благодарственное письмо от Сталина "За отличные боевые действия на Дальнем Востоке". Затем меня пригласил начальник финансового отдела полка, который сказал, что, согласно моему денежному аттестату, за весь период участия в боевых действиях и нахождения за границей мне начислено 7500 рублей и 1200 йен. На полученные йены можно было купить подарки домой.
     Кроме меня, в штабе полка находилось ещё четыре пожилых солдата, уволенных в запас и собиравшихся ехать домой. Нам разрешили пойти в город за покупками. Когда мы зашли в магазин, в зале никого не было. На стене висело объявление на русском языке: "Если хочешь купить товар, дёрни за висящую верёвочку". И действительно, когда мы дёрнули за верёвочку, зазвенел звонок, на вызов пришёл хозяин. Это говорит о том, что в Корее краж как таковых не было. У нас бы в России сразу растащили все товары. На имеющиеся у меня 1200 йен я купил шесть метров хорошего материала из шерсти на костюмы и шесть метров белого шёлка на рубашки. На остатки денег я купил в другом магазине фрукты. На следующее утро к нашей группе солдат пришёл начальник продовольственного снабжения и объявил, что отъезжающим домой солдатам, согласно приказу Верховного Главнокомандующего Генералиссимуса Советского Союза товарища Сталина, вручаются подарки: по 5 кг сахара и по 5 кг риса. После этого к штабу подъехал грузовой автомобиль, в кузове которого были сиденья. И нас повезли к нашей границе, в район заставы Краскино. На заставе нас проверяли и осматривали вещи, чтобы не было оружия. После осмотра нас пропустили через границу, и мы поехали в город Хабаровск. Там каждому из нас выдали сухой паёк на время следования. Затем посадили в вагон-теплушку товарного состава, следовавшего в западном направлении.
     Днём наш эшелон подъехал к Байкалу, так как железная дорога проложена вдоль его берега. Я впервые воочию видел Байкал и любовался его красотами. В некоторых местах отвесные скалы доходят до самой воды, и наш состав преодолевал их через тоннели. До города Иркутска я насчитал таких тоннелей четыре. Однажды, когда состав остановился рядом с Байкалом, я подошёл к воде и увидел, что она очень чистая и даже на большой глубине хорошо видны лежащие на дне камни.
     От Иркутска мы ехали всю ночь и утром достигли железнодорожной станции Зыково. Я сошёл с поезда и девять километров пешком добирался до села Вознесенка, где проживала моя мать Мария с племянником Борисом. Придя домой, я увидел, что леса, заготовленного для перестройки дома, нет. Мать мне рассказала, что лес она отдала на нужды колхоза по просьбе председателя колхоза Комарова Петра Ивановича, на что председатель написал расписку и обещал вернуть лес после войны. А также была написана расписка на полтора центнера зерна пшеницы, которые недополучила мать от колхоза. Я взял обе расписки и пошёл в правление колхоза, где встретился с Комаровым и предъявил ему их. Председатель обещал в течение недели привезти мне лес. Также сказал мне пойти с его письмом на склад колхоза и получить долг по зерну мукой. После этого я договорился с Авдосеевым о перестройке дома. Когда подвезли лес, Авдосеев и ещё три человека приступили к перестройке дома. По окончании работы я с ними рассчитался.

Служба в милиции

     В начале июня 1946 года я приехал в район, чтобы встать на учёт. Сначала я обратился в военкомат. В связи с тем, что я был не пригоден к службе в армии, мне отказали в постановке. После этого я обратился в райком партии, где был принят на партийный учёт. Меня пригласил секретарь райкома партии Баландин на беседу. Он предложил мне две вакансии: в исполкоме райсовета должность инспектора и в милиции - участкового инспектора. Зарплата по этим должностям была одинакова - 360 рублей в месяц, но в милиции ещё давали спецпаёк. Так как время после войны было тяжёлое, я выбрал работу в милиции. Начальник милиции старший лейтенант Иванов направил меня в краевой отдел кадров УВД. После беседы в отделе мне предложили написать автобиографию и заполнить анкету, в которой указать полные данные на всех родственников. После того как я заполнил эти документы, меня направили в санчасть МВД для прохождения медицинской комиссии. Несмотря на то, что я демобилизовался из секретной воинской части, проверка моих родственников длилась ещё почти месяц.
     4 июля 1946 года был издан приказ начальника УВД генерала Сенаторова о принятии меня на работу в должности участкового инспектора Советского райотдела милиции с направлением для прохождения службы в Советский район Красноярского края.
     На этот период в штате Советского райотдела милиции было 22 сотрудника: начальник райотдела МВД майор Попов, начальник милиции ст. лейтенант милиции Иванов, оперуполномоченный уголовного розыска Козлов, начальник паспортного стола Демидова, три участковых уполномоченных - Стрикилев, Гончаров и я, семь рядовых милиционеров, инспектор пожарной охраны, машинистка Комарова, бухгалтер Белянина.
     Кроме того, в этом райотделе была комендатура из пяти работников, которые вели учёт и контроль за высланными в наш район спецпоселенцами.
     С милицейской работой я совершенно не был знаком. За мной был закреплён центральный участок с центром расположения резиденции в селе Вознесенка, на территории которого было три сельских совета. В эти три сельсовета входили всего 15 деревень. Для ознакомления с работой Иванов направил меня в распоряжение оперуполномоченного уголовного розыска Козлова. Впервые с ним я выехал на место совершения кражи. При осмотре места происшествия я внимательно наблюдал за Козловым: как он осматривал место происшествия, как оформлял протокол осмотра. Затем он стал допрашивать потерпевшего, а после - свидетелей.
     Козлов разрешил мне допросить одного свидетеля под его руководством. На этом моё первое ознакомление с работой было окончено, и мы вернулись в отдел милиции.
     На следующий день на моём участке, в деревне Челноково, была совершена квартирная кража. Из старослужащих работников милиции в отделе никого не было, и начальник предложил мне на место происшествия выехать одному. Я сказал ему, что ещё плохо знаю работу дознания, на что он мне ответил: "Если что-нибудь будет неясно, звони мне, я окажу тебе помощь советом". Приехав на место происшествия, я как умел оформил протокол осмотра, затем приступил к допросу потерпевшего, который назвал в процессе допроса фамилию свидетеля кражи. Свидетель во время допроса назвал мне фамилию преступника.
     При допросе подозреваемый не признавался в краже. Я позвонил Иванову и спросил у него совета, как поступать мне дальше, так как есть прямой свидетель. Он мне предложил провести очную ставку: "Вызови их обоих и по очереди задавай вопросы". Я же, не зная, как она проводится и оформляется, ничего положительного достигнуть не смог. Я вторично позвонил Иванову. От него поступило указание задержать подозреваемого и доставить в отделение милиции, что я и сделал. Иванов, просмотрев собранные мною материалы по краже, засмеялся и сказал, что положит их в сейф, а когда я освою работу милиционера, отдаст на память.
     После этого меня направили в краевое управление милиции для обучения. Кроме меня, прибыли для обучения ещё девять сотрудников из других органов милиции. Занятия с нами проводил полковник милиции Ефимов. Он рассказывал об обязанностях участкового и правильном оформлении документов, о правилах проведения дознания и т.д. За 10 дней проведённых занятий я много узнал о работе милиционера. Применяя знания на практике, за полгода я сумел раскрыть 18 уголовных преступлений. За это 14 декабря 1946 года руководством УВД мне была объявлена благодарность. Позже было присвоено звание - младший лейтенант милиции.
     Навести образцовый общественный порядок на обслуживаемом мной участке в одиночку было сложно. Я начал подбирать для помощи доверенных лиц и бригадмильцев, которые стали принимать активное участие по наведению общественного порядка. В подтверждение этого приведу пример.
     В ноябре 1947 года в деревне Челноково из магазина была совершена кража. Украден сейф, в котором находилось 40000 рублей. При осмотре места преступления было установлено, что преступник, сорвав замок на двери магазина, украл сейф. Других следов, оставленных преступником, обнаружено не было. Для раскрытия преступления я привлёк двух бригадмильцев. С их помощью был найден сейф в огороде, в стоге сена. При осмотре сейфа установлено, что он был вскрыт, а деньги похищены. Отпечатков пальцев на сейфе не обнаружено. При допросе свидетелей удалось установить, что вечером накануне кражи Челноков распивал спиртные напитки со сторожем магазина. При допросе сторож подтвердил, что выпивал с Челноковым, быстро опьянел и не знает, когда тот ушёл. Челноков при допросе не стал отрицать распития спиртного, после которого ушёл домой и о краже в магазине ничего не знает. Я, зная, что Челноков ранее был судим за кражу, решил произвести в его квартире обыск, но оказалось, что безрезультатно. Я решил провести эксперимент: подвёл Челнокова к сейфу и стал через лупу сличать его отпечатки пальцев с якобы существующими отпечатками на сейфе. Я задал ему вопрос: "Что, и теперь будешь отрицать, что ты совершил кражу? Лучше добровольно выдай деньги, это зачтётся на суде, а также не будет описано личное имущество, и семья не пострадает". Это подействовало на него. От неожиданности такой беседы Челноков сказал: "Ладно, ваша взяла, пойдёмте, я отдам вам деньги". В присутствии понятых он привёл нас к забору своей ограды и разгрёб снег, оттуда достал сумку с деньгами. Оформив протоколом выдачу денег, мы пересчитали их - там оказалось лишь 37 тысяч рублей. Я спросил, где остальные. Оказалось, Челноков спрятал их на крыше сарая. Благодаря находчивости я раскрыл кражу и возвратил деньги в магазин. За это мне была объявлена благодарность с выдачей денежного вознаграждения.
     А вот следующий пример, как с помощью доверенных лиц было раскрыто крупное хищение денежных средств в колхозе "Спартак". В конце 1947 года от доверенного лица стала поступать информация, что председатель колхоза Гайдай, пользуясь своим положением, совершает хищения колхозных средств. В начале апреля 1948 года от другого доверенного лица поступила информация, что Гайдай лично отправил со склада на мельницу 5 кулей семенной пшеницы. А после этого завёз 2 куля муки на квартиру своей сожительницы Ермолаевой. Для проверки этой информации я выехал на мельницу, которая находилась на реке Есауловка, в деревне Киндяково. Мельником работал Самсонов. Он подтвердил, что Гайдай привозил 5 кулей пшеницы на муку, которую затем увёз. Также он рассказал, что председатель уже несколько раз привозил лично зерно на мельницу. Вернувшись обратно в село Вознесенка, я произвёл обыск на квартире Ермолаевой, где обнаружил 2 куля муки, которые изъял и сдал на хранение на склад колхоза. На допросе Ермолаева подтвердила, что ей муку привёз Гайдай, никаких документов на это не оформлялось, и денег за неё она не платила. Обыск на квартире Гайдая произвести не удалось, так как требовалось постановление на право обыска в квартире председателя колхоза, а у меня его не было. По факту хищения семенного зерна мною было возбуждено уголовное дело. В связи с этим было вынесено постановление о проведении бухгалтерской ревизии за 1947 и 1948 годы. Бухгалтер колхоза Безгодов в беседе рассказал, что в 1947 году Гайдай из колхоза отдал корову секретарю райкома партии Баландину, а денег в колхоз не поступило. Для проведения ревизии прибыло три бухгалтера из других колхозов. Безгодов также изъявил желание сотрудничать с органами милиции. Четыре дня в колхозе проводилась ревизия за 1947 год, а на пятый день была устроена пьянка, и ревизия была закончена. Об этом инциденте мне сообщил Безгодов, ещё добавил: "Они обвиняют тебя в самовольном захвате колхозной земли в размере 1 гектара и уже увезли материалы в райком партии". Сообщение Безгодова подтвердилось. Меня пригласил к себе прокурор района Григорьев. В кабинете прокурора также присутствовала следователь прокуратуры Торгашина Ольга Петровна. Прокурор сказал мне, что из райкома партии на меня поступили материалы о привлечении за самовольный захват колхозных земель. На это я ему ответил, что самовольно землю не захватывал, о чём можно спросить начальника милиции Иванова: он знает, как она была выделена. А также я сказал, что никакого отношения вы ко мне не имеете, так как у нас есть особый отдел по личному составу, и он решит, есть ли моя в этом вина. Ольга Петровна вмешалась в наш разговор и сказала Григорьеву, чтобы он прекратил безосновательное обвинение.
     Не дожидаясь результатов ревизии, я поехал в УВД края. Там зашёл к начальнику краевого ОБХСС Пахомову и доложил о собранных материалах по хищению семенного зерна. Также рассказал, как была произведена бухгалтерская ревизия. Выслушав меня, Пахомов позвонил в краевое ревизионное управление и договорился о выделении ревизора КРУ для проведения ревизии в колхозе. Если мне память не изменяет, фамилия ревизора была Золотухин. После знакомства он мне предложил опечатать зерновые склады и отпуск зерна производить только после взвешивания, затем приступил к проведению ревизии.
     Через некоторое время кто-то сообщил в крайком партии, что я срываю посевную. Оттуда приехал представитель, который пригласил меня к себе для беседы. Меня спросили, почему я срываю посевную кампанию, т.е. опечатал склады и препятствую брать зерно для посева. На что я ему ответил, что зерно со склада для посева можно брать после взвешивания. Убедившись, что это является правдой, он уехал.
     По окончании ревизии было установлено, что Гайдай нанёс колхозу убыток в размере 60 тысяч рублей. А также было установлено, что секретарь райкома партии Баландин приобрёл за счёт колхоза для себя корову. Впоследствии он был снят с занимаемой должности.
     26 октября 1948 года мне была вручена медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." за работу бригадиром тракторного отряда с 1941 по август 1942 года.
     В течение трёх лет после демобилизации из армии я вёл холостяцкую жизнь. В начале декабря 1948 года я встретил девушку, которая мне понравилась,- Елистратову Марию Алексеевну. После знакомства мы полюбили друг друга и решили пожениться. Я с матерью пошёл к Елистратовым сватать в жёны Марию. После сватанья назначили свадьбу на 1 января 1949 года. Весь свадебный обряд проходил по старинному обычаю нашего села. Когда мы подъехали к дому невесты, в дом нас не пустили. Пришлось платить выкуп. Невеста села в первую кошеву, а я во вторую. Нужно было не отставать от первой подводы, где находилась невеста, и исключить возможность её похищения. Накатавшись вдоволь по деревне, мы приехали в сельсовет и зарегистрировали брак. Свадьба длилась в течение двух суток.
     Позже из райвоенкомата мне пришла повестка. В военкомате мне вручили медаль "За победу над Германией", медаль "За взятие Кёнигсберга" и книжку с купонами для получения денег за имеющиеся награды. За все прошедшие года в сбербанке мне выдали больше 1000 рублей. А на следующий год выплаты были отменены.
     Я вышел на работу по обслуживанию своего участка. И хочу наглядно описать мою работу.
     Кроме доверенных лиц, в работе мне помогали бригадмильцы. Продавец вознесенского магазина Самсонов Михаил растратил денежные средства и скрылся от следствия. Он был объявлен в розыск. Из числа соседей были подобраны доверенные лица, которые стали следить за женой с ребёнком и отцом Самсонова. Осенью 1950 года мне сообщили, что Самсонов вечером пришёл в дом к жене. Для задержания я пригласил четырёх бригадмильцев, так как предполагал, что преступник имеет при себе оружие. Они окружили дом, а я постучал в дверь и попросил открыть дверь. Самсонова проигнорировала требование, а в доме раздался какой-то скрип. Это убедило нас в том, что Самсонов находится в доме. Я ещё раз потребовал открыть дверь, сказав, что в противном случае мы взломаем её. Спустя некоторое время хозяйка открыла нам дверь. Войдя в квартиру, Самсонова мы там не обнаружили. Мы решили, что он спрятался в подполье, осмотреть его решили наутро. Утром я нарочно громко предложил Самсоновой взять ребёнка и выйти на улицу, так как, возможно, будет стрельба. Михаил подумал, что я буду простреливать пол, и сдался. Он крикнул, чтобы мы отодвинули кровать от стены, дабы он мог поднять доску и вылезти из ямы. Мною ему было предложено оставить оружие в яме, а самому вылезать с поднятыми руками. Так с помощью доверенных лиц и бригадмильцев был задержан вооружённый и скрывавшийся от следствия преступник.
     А вот ещё один характерный пример. На протяжении нескольких лет в районе продолжала действовать вооружённая преступная группа. В её состав входили братья Степан и Василий Викторовы и Кирпиченко Михаил. Они скрывались от призыва в армию, жили где-то в лесу, занимаясь при этом разбоем, грабежами и кражами. Из них только Кирпиченко являлся жителем деревни Бархотово. За его родителями было организовано наблюдение со стороны доверенных лиц, но местонахождение Кирпиченко установлено не было. В конце марта 1950 года, ночью, ко мне на квартиру приехали два бригадмильца из деревни Лопатино и сообщили, что у них в колхозе из конюшни похищена лошадь. Ночью шёл снег, и след саней был хорошо виден. По следу они доехали до Вознесенского кладбища, а дальше след шёл в сторону Московского тракта. Мне предложили присоединиться к погоне. У Шумкова с Резинкиным было с собой по двуствольному ружью, я взял боевую винтовку. По следу саней мы доехали до тракта, дальше след вёл в сторону деревни Большой Кускун. Проехав от Кускуна около трёх километров, впереди мы увидели троих мужчин, ехавших на лошади. Шумков узнал украденную лошадь. Мужчины, сидящие в санях, увидев, что за ними погоня, попытались погнать лошадь в галоп. Я выстрелил в их сторону. Преступники свернули с тракта к лесу, доехав до которого, бросили лошадь и стали убегать в лес. Так как на улице было темно, мы решили дождаться утра и продолжить преследование. Как только рассвело, мы пошли по следу. Следы вывели нас из леса на поляну, посреди которой стоял стог сена. Возле стога след обрывался. Шумков и Резинкин пошли с обеих сторон стога, а я поднялся на стог и дошёл до места, где внизу спали преступники. Дойдя до края стога, я крикнул: "Сдавайтесь!" Первый мужчина выскочил из стога с двумя обрезами в руках, но выстрелить не успел. Я опередил его, выстрелив из нагана и ранив мужчину в плечо. Преступник бросил обрезы и упал в снег, рядом с ним упал и второй. Третий, с тозовкой в руках, успел спрятаться за дерево, попытался отстреливаться, но у него почему-то не получалось. Резинкин остался охранять двух сдавшихся, а Шумков начал обходить третьего сбоку, после моего выстрела по нему. Я держал преступника на мушке и не давал возможности выйти из-за дерева. Видя своё безвыходное положение, преступник бросил оружие на снег и сдался. Впоследствии оказалось, что была задержана вооружённая преступная группа. За совершённые преступления все трое были осуждены на 25 лет тюремного заключения каждый.
     12 сентября 1951 года в семье произошла большая радость - моя жена Мария наконец родила мне дочь, которую назвали Любой.
     Вслед за этим я получил ещё одно хорошее известие: 8 октября 1951 года я был назначен на должность оперуполномоченного уголовного розыска. И мне теперь приходилось обслуживать весь район. Я часто отсутствовал дома, и жене приходилось одной управляться с хозяйством, имея на руках маленькую дочь. Наконец в августе 1953 года мне от милиции села Берёзовка была выделена квартира. Собрав свои вещи и погрузив их на лошадь, мы переехали в Берёзовку. Теперь у меня появилась возможность больше уделять внимания семье. Мы определили ребёнка в детский сад, а жена устроилась на работу в колхоз кассиром.
     Неожиданно в райотделе милиции произошла смена начальника. На должность начальника милиции был назначен Мамаев Борис Николаевич. Он был общительным, и наши семьи быстро подружились. И пока он не переехал в Назаровский район, мы с ним были хорошими друзьями. Борис Николаевич был любителем рыбной ловли и имел небольшой невод. В свободное время мы вместе ездили рыбачить на Енисей. В один прекрасный день мы решили семейно отдохнуть на острове Теляп. Перед выходом жена гладила одежду и забыла выключить утюг. Находясь на острове, мы услышали крики. Нас разыскивали на лодке, чтобы сообщить, что наш дом горит. Когда я прибежал к дому, пожар уже был потушен. Во дворе стояла следователь прокуратуры Рацук Антонида Марковна. Благодаря её действиям пожар был потушен, и до нашего прихода она следила, чтобы не были похищены вещи. В доме я увидел, что стул, на котором стоял утюг, обгорел, сгорели шторы, также были сильно попорчены фотографии, висящие на стене.
     За прошедшие годы я хорошо освоил работу милиционера и полностью отдавал себя работе, не считаясь со временем. Мною были достигнуты хорошие результаты в раскрытии уголовных преступлений. За умелую организацию оперативной работы по раскрытию уголовных преступлений и поддержание общественного порядка в районе в 1956 году я был назначен на должность старшего оперуполномоченного уголовного розыска. Затем, 2 февраля 1956 года, мне было присвоено звание "Отличник милиции" с вручением нагрудного значка.
     Теперь я хочу поделиться собственным опытом в том, что тщательный осмотр места происшествия даёт большую вероятность раскрытия уголовных преступлений.
     Осенью 1957 года с заявлением в милицию обратился Злобин Михаил, который сообщил, что он обнаружил свою жену убитой в помещении блокпоста на железнодорожном переезде, где она работала. При осмотре места происшествия было установлено, что через железнодорожное полотно проходит дорога, ведущая от села Берёзовка в сторону деревни Злобино. Блокпост расположен в трёх метрах от линии железной дороги, вокруг которой находится пустырь. Лишь через 200 метров в сторону деревни Злобино находятся строения жилых домов. При входе в помещение блокпоста у стены стоит деревянная лавочка, а рядом на полу лежит труп женщины в полуобнажённом виде, лицом кверху. В области головы на полу видна лужа крови. На теле в области лица, головы и ног каких-либо следов побоев или ссадин не обнаружено. Повернув труп на живот, в области затылка мы обнаружили большую рубленую рану, нанесённую большим острым предметом. Орудия убийства на месте преступления не обнаружено. При осмотре чердака дома были найдены трусы убитой, чистые, но порезанные в трёх местах в виде зигзага. Сделать такой порез острым предметом невозможно. Труп Злобиной был направлен в морг города Красноярска для установления причины смерти и того, была ли она изнасилована перед смертью. После осмотра места убийства возник один вопрос: для чего преступнику понадобилось обнажать труп, снимать трусы, разрезать их, а затем, выйдя на улицу, забрасывать на чердак? Невольно напрашивалась версия, что убита Злобина была кем-то из знакомых ей людей, в том числе, возможно, и мужем. На допросе Злобин рассказал, что врагов у его жены не было и кто мог её убить, он не знает. Заключением судебно-медицинской экспертизы факт изнасилования не подтвердился. При опросе жителей деревни Злобино была установлена подруга убитой, Зарубина Екатерина. На допросе она рассказала, что между супругами Злобиными недавно произошла ссора из-за коровы; о чём именно шла речь в ссоре, она не поняла. Для установления причастности Злобина к убийству жены было подобрано доверенное лицо. Через некоторое время от него было получено сообщение, из которого стало известно, что Злобин, работая в колхозе пастухом, продал несколько коров. Из-за неприятностей в семье жена стала ему угрожать, что заявит об этом в милицию. Злобин, боясь, что его могут арестовать, решил убить жену. Злобин был немедленно задержан. На допросе он отрицал продажу коров и убийство жены. Его поместили в камеру, где содержались двое арестованных за кражу. Во время разговора с сокамерниками Злобин рассказал, как убил жену, и попросил совета, как ему поступить дальше. Ему посоветовали на допросе признаться в убийстве жены, это ему зачтётся на суде. Как только мне стало известно об этом разговоре, я сразу решил провести допрос. На допрос я пригласил прокурора района Кузебного, так как прямых свидетелей по делу установлено не было и убийца мог с успехом отказаться от своих показаний на суде. Злобин подробно рассказал, как он украл и продал трёх колхозных коров, а жена хотела об этом сообщить в милицию, за что он и решил её убить. Выбрав момент, когда она находилась на дежурстве, пришёл к ней на работу и нанёс удар топором в область головы. Затем инсценировал изнасилование. Топор бросил в реку Берёзовку. После допроса мы вывели Злобина на место преступления, где в присутствии понятых он рассказал и показал, как убил жену, выбросил в реку топор. Вывод подозреваемого на место происшествия в присутствии понятых и прокурора был оформлен протоколом и подписан всеми присутствующими. Так убийство было раскрыто через три месяца благодаря детальному осмотру места происшествия и хорошей работе доверенных лиц.
     Хотя я имел уже большой опыт милицейской работы, этого было недостаточно, так как грамотность - тоже не последнее дело в работе. В 1955 году я пошёл учиться на вечернее отделение в Берёзовскую среднюю школу. В 1955 году я одновременно поступил в Хабаровскую школу милиции. Трудно было учиться сразу в двух местах. Днём приходилось работать, а ночью сидеть за учебниками. Преодолев все трудности, в 1960 году я окончил оба заведения. В первой школе я получил аттестат зрелости, во второй - диплом юриста.
     При оформлении отпуска за 1961 год мне и моей жене выдали путёвку в санаторий "Приморье", находящийся в двадцати двух километрах от Владивостока. На железнодорожной станции "Океанская" нас встретили и на автобусе привезли в санаторий. Здание санатория оказалось большим, трёхэтажным, в виде буквы "П". Санаторий был построен на возвышенности, так как там кругом расположены холмистые горы. С нагорной стороны санатория растёт лес, а с лицевой стороны проходит асфальтовая дорога, ведущая из Владивостока в Находку. После регистрации нас разместили в двухместной палате, в которой мы находились до конца срока путёвок. В здании санатория расположены: лечебный корпус, столовая, кинозал, танцевальный зал и различные спортивные секции. Кроме этого, была ещё большая комната-сад, где находились различные тропические растения. В этом санатории есть возможность лечиться и отдыхать, не покидая здания. В свободное от лечения время мы вместе с экскурсоводом выезжали в город Владивосток, знакомились с историческими местами города и его достопримечательностями. Хочу отметить, что город построен среди холмов, вдоль берега моря. Железнодорожный вокзал находится рядом с бухтой Золотой Рог. В бухте на рейде стоят корабли, на берегу находится морской вокзал-музей и стоят различные памятники. Вдоль центральной улицы Ленина расположены рыбные и промтоварные магазины. Также мы с женой выезжали на экскурсию в бухту Петра Великого. Эта бухта находится между двумя холмами, которые образуют большое полукольцо. Берег здесь скалистый. В центре бухты, в скале, примерно на высоте двух метров, высечены три поросёнка, на фоне которых я сфотографировал жену. В бухте не было кораблей, и мы ходили по берегу в поисках ракушек и морских звёзд. Ещё мы выезжали на экскурсию по морю от города Владивосток до острова Попова. У острова на рейде стояли военные корабли и дислоцировались военные части. Проплыв мимо острова, мы достигли Японского моря. Впереди мы увидели подводную лодку, с которой поступил сигнал, что дальше плыть нельзя. Наш катер повернул обратно. Погода стояла тихая и безветренная, но, несмотря на это, на море была зыбь, и наш катер стало раскачивать. Это неприятно влияло на нервную систему.
     Природа на Дальнем Востоке резко отличается от природы Сибири. Здесь растут дубы и разные фруктовые деревья, некоторые из которых цветут уже в апреле. По рассказам местных жителей, здесь растёт и дикий виноград. Вернувшись с одной из экскурсий, я был приглашён на переговоры по телефону. Звонил из УВД начальник отдела кадров Бабурин. Он сообщил, что меня решили повысить в должности и назначить начальником милиции вместо Мамаева, и спросил моего согласия. Я дал на это согласие. Приехав домой, я узнал, что Мамаев назначен начальником Назаровского райотдела милиции. Оформив акт приёма-передачи и подписав его, Мамаев уехал.
     Работая в должности начальника милиции, я стал писать статьи в редакцию районной газеты на тему профилактической работы среди молодёжи в целях недопущения с их стороны хулиганства и административных нарушений, а также и на другие злободневные темы. Кроме этого, я пытался писать стихи о работе милиционеров совместно с дружинниками. Одно из таких стихотворений я хочу поместить в своих воспоминаниях:

На крутом берегу Енисея расположен бревенчатый дом.
И морозные зимние ночи опустились за узким окном.
В этот дом никогда не спускаются сны,
Там дежурный сидит за столом у стены.
Ветром поднятый снег прошуршит у окна,
Да по тёмному небу гуляет луна.
То скроется в тучах, то выглянет вдруг.
Пустынные улицы, тихо вокруг.
Лишь ветер бушует и тополь скрипит.
В такую погоду преступник не спит:
Как медведь, выползает с берлоги своей,
Украдкой спешит он грабить людей.
Работник, будь зорок в часы темноты,
Совместно с дружиной проверьте посты.
Дружинника честный народ избирал,
Чтоб помощь работникам он оказал,
Чтоб вместе с дружиной преступность пресечь,
Порядок чтоб был - и добро уберечь.
Дружинник сказал, что: "Я помощь свою
Всегда окажу вам в неравном бою".
Идут они молча в ночной тишине.
Но что это? - Тень промелькнула в окне.
На миг человек задержался в окне,
На землю он спрыгнул с вещами в узле.
Как только ногами земли он достал,
Бегущих к нему он людей увидал.
Как заяц пугливый, с узлом побежал.
От страха бледнеет - и сам задрожал.
Работник с дружинником сзади бегут.
И пойман преступник, с поличным ведут.
И пусть это помнит преступник-бандит:
Везде ему путь к преступленью закрыт.

1961

     В мае 1961 года я был назначен на должность начальника милиции Советского райотдела. Приступив к работе в новой должности, мне впервые пришлось столкнуться по работе с председателем Советского райисполкома Дергачом. Органы милиции, по постановлению правительства, стали передавать в подчинение советско-партийных органов. Воспользовавшись этим, Дергач пригласил меня к себе и потребовал выдать паспорт его приехавшей из Хакасии племяннице. Мною в этом ему было отказано. После этого Дергач позвонил начальнику краевого УВД Жижину с жалобой на меня за неподчинение. Жижин попросил передать мне трубку, я объяснил ему ситуацию и передал трубку обратно. После разговора с начальником Дергач извинился передо мной и сказал, что был неправ в требовании выдачи паспорта.
     Летом 1962 года в помещении райисполкома была совершена кража, при которой был похищен сейф. При осмотре места преступления взломов обнаружено не было. Сейф был найден в двухстах метрах от здания райисполкома на берегу реки Енисей. При осмотре сейфа следов взлома тоже не обнаружено. Возле сейфа валялась куча сожжённых бумаг. Что это была за бумага, установить не удалось. По факту кражи было возбуждено уголовное дело. При анализе протокола осмотра места происшествия у меня возникла версия, что кражу совершили не преступники. Подозрение сразу пало на бухгалтера Мерецкую. Для отработки данной версии из числа подруг Мерецкой было подобрано доверенное лицо. Спустя некоторое время агент сообщила, что кража была инсценирована работниками райисполкома с целью сокрытия следов хищения, а кассовую книгу Мерецкая хранит у себя дома под комодом. После этого был произведён обыск, и кассовая книга была изъята. Дергач, узнав об обыске и изъятии кассовой книги, вызвал меня к себе и спросил, на каком основании был проведён обыск у работника райисполкома, а также потребовал вернуть кассовую книгу. Я ответил, что обыск произвёл на основании санкции прокурора, а вместо кассовой книги могу предложить копию протокола обыска. На допросе Мерецкая рассказала, что они совместно с Дергачом совершали хищение государственных средств и что с его согласия она инсценировала кражу сейфа. Мерецкая была арестована, а уголовное дело передано в прокуратуру. Дальше расследование проводила следователь прокуратуры Торгашина Ольга Петровна. В результате Мерецкая была осуждена на 5 лет лишения свободы. Председатель Советского райисполкома Дергач был снят с должности, а уголовное расследование в отношении него было прекращено, так как он недавно был награждён орденом Ленина и ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Президиум Верховного Совета не дал согласия на лишение Дергача звания Героя Социалистического Труда. Эти примеры я привожу для того, чтобы показать, что отдельные работники советско-партийных органов, пользуясь своим положением, оставались безнаказанными за совершённые ими преступления. Это продолжается и в настоящее время. Почти никто из больших чиновников не привлекается к ответственности за совершённые преступления.
     12 марта 1962 года в нашей семье произошла большая радость. Наконец Маша родила долгожданного мальчика, которого назвали Володей. В честь этого события я купил большую картину, на которой изображена большая ваза, наполненная различными фруктами. Настроение у нас с женой было необыкновенно-радостное. Наконец-то у нас в семье есть и доченька, и сынок!
     В связи с 45-летием советской милиции, а также за образцовое обеспечение охраны общественного порядка в районе и за борьбу с уголовной преступностью 30 октября 1962 года мне было присвоено почётное звание "Заслуженный работник министерства охраны общественного порядка".
     30 декабря этого же года за успехи в борьбе с уголовной преступностью, перевоспитании осуждённых и за личную дисциплинированность я был занесён на краевую Доску почёта.
     В 1963 году по решению правительства проводились укрупнения сельских районов. В состав Емельяновского района вошли ещё Козульский и Советский. После объединения отделов милиции этих районов в один я в марте 1963 года был назначен на должность начальника объединённого райотдела милиции.
     За умелое воспитание личного состава райотдела, за раскрытие уголовных преступлений и поддержание в районе общественного порядка, за укрепление оперативно-розыскной службы райотдела Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июля 1965 года я был награждён орденом Красной Звезды. Первым секретарём райкома партии являлся Владыко Иван Антонович, который был о себе высокого мнения, самоуверенным и, отдавая приказы, считал их законными. Также он любил, когда ему льстили, и болезненно реагировал на неподчинение. Он часто требовал привлечь граждан к ответственности, даже если не усматривалась их причастность к правонарушениям, и требовал исполнения своих приказов. Чтобы не быть голословным, я приведу несколько примеров.
     Проезжая по полям Шуваевского совхоза, Владыко увидел, как подросток ремонтировал свой мотоцикл рядом с посевами зерновых. Владыко тут же задержал подростка, требуя привлечь его за порчу посевов. Я выслушал объяснения подростка и разъяснил Ивану Антоновичу, что в данном случае правонарушения не усматривается. На этом разговор был окончен, а подростка отпустили домой.
     Второй пример. Владыко, проезжая по дороге бывшей деревни Погореловка, увидел, как мужчина набирал землю с огорода в машину. Он задержал мужчину и доставил в милицию, требуя привлечь его за это к уголовной ответственности. На это я ему ответил, что в этом нет состава преступления и я не стану привлекать невинных граждан, а если он не согласен, то пусть позвонит прокурору. Конечно, это было нетактично с моей стороны, но он вынудил меня так ответить своими мелочными указаниями в течение пяти лет. Этой ситуацией Владыко воспользовался в дальнейшем. Во время празднования 7 ноября в 1968 году по составленному графику ответственным дежурным по райотделу милиции был назначен зам. начальника по службе Фомин Фёдор Васильевич. На дежурство он пришёл пьяным. Мною с ним была проведена беседа о том, какой пример он подаёт подчинённым. Также я его предупредил, что если ещё хоть раз он придёт в отдел выпивший, я поставлю вопрос о его дальнейшем пребывании в должности перед отделом кадров УВД. После этого Фомин обратился с жалобой в райком партии к Владыко. Фомин находился с ним в дружеских отношениях и надеялся, что он защитит его. Этим и воспользовался Владыко, решив заслушать меня на бюро райкома с вопросом, почему я грубо отношусь к работникам райотдела Фомину и Казакову, который имеет орден Ленина. Заслушав обвинения против себя, я пояснил членам бюро в отношении Фомина, что на дежурства тот приходит в нетрезвом состоянии, какой же пример он подаёт подчинённым и можно ли с этим мириться. В отношении Казакова: то, что он был награждён орденом Ленина, это большая его заслуга, но он неоднократно появлялся в райотделе выпивший, и с этим я мириться не буду. Нужно принимать все необходимые меры для наведения порядка в отделе. Затем в мою защиту выступили члены бюро, и я никакого наказания не получил, ограничились обсуждением.
     В течение шести лет у меня с первым секретарём райкома партии Владыко были разногласия по работе. Поэтому в марте 1969 года я перевёлся на работу в городской райотдел милиции, на должность заместителя начальника милиции по оперативной работе ОВД Ленинского исполкома райсовета депутатов трудящихся города Красноярска. В Красноярске я встретился с начальником милиции Мамаевым Борисом Николаевичем. Через девять лет нас судьба опять свела работать вместе. После беседы Борис Николаевич сказал, что возможности сразу предоставить мне квартиру пока нет, но через месяц я получу квартиру обязательно. На это время меня поселили в гостиницу завода "Химволокно", плату за проживание с меня не брали. К работе я приступил на следующий же день. В апреле я получил четырёхкомнатную квартиру и перевёз свою семью в Красноярск. С Мамаевыми настоящая семейная дружба продолжалась всё время, вплоть до их смерти.
     Приступив к работе в новой должности, я прежде всего познакомился с личным составом уголовного розыска. Затем изучил уголовные дела по ранее совершённым и нераскрытым преступлениям, наметил мероприятия по их раскрытию. Утром ежедневно стал проводить планёрки с личным составом. Начиналась планёрка с ознакомления с совершенными за сутки и оставшимися нераскрытыми преступлениями. Затем я переходил к заслушиванию работников о проделанной за сутки и намеченной на предстоящий день работе. Кроме этого, я лично возглавлял оперативную группу при выездах на особо тяжкие преступления. Такая работа с личным составом уголовного розыска дала положительный результат. В райотделе возросла раскрываемость уголовных преступлений. А в конце года наш райотдел вышел на первое место по раскрытию особо тяжких преступлений и сохранял эти достижения на протяжении нескольких лет. Это не осталось незамеченным со стороны министра внутренних дел генерала Щёлокова, который по приезде в Красноярск лично посетил наш райотдел милиции. В 1970 году я был награждён медалью "За доблестный труд в ознаменование столетия со дня рождения Владимира Ильича Ленина".
     Коллектив Ленинского райотдела был дружным и сплочённым. К тому же работники были трудолюбивы, они тратили своё личное время, если требовалось раскрыть особо опасное преступление. Они могли работать до полутора суток без отдыха.
     Осенью 1971 года мы с Борисом Николаевичем решили съездить в лес за черёмухой. Мы взяли жён и поехали в урочище Албары, вместо шофёра за рулём был я. Набрав ягод, я увидел барсучью нору, от неё шла в глубь леса хорошо протоптанная тропа. Спустя некоторое время я и мой брат Тимофей рано утром поехали добывать барсуков. Подъезжая к норе, мы увидели, что та снаружи закрыта травой. Значит, барсуки ещё в ней. Сразу стали раскапывать нору. Нам повезло добыть сразу четырёх барсуков. Из выделанных шкурок мы сшили три меховых шапки: мне, Борису Николаевичу и Тимофею.
     24 марта 1972 года в семье произошло важное событие. Моя дочь Люба вышла замуж за Яковлева Василия Леонидовича. После свадьбы они остались жить вместе с нами. 12 февраля1973 года Люба родила девочку, которую назвали Лариса. Эта была двойная радость для семьи: мы с женой стали впервые дедушкой и бабушкой. Как говорится в русской пословице: время течёт незаметно. Мне 4 апреля 1974 года исполнилось 50 лет. Я ещё чувствовал себя хорошо и продолжал трудиться. На работе по случаю моего пятидесятилетия было проведено торжественное собрание, по окончании которого мне вручили радиоприёмник "VEF-201". А через пять месяцев в семье снова большая радость - 1 октября 1974 года Люба родила мальчика, которого назвали Александром.
     Я продолжал работать в органах милиции. В августе 1977 года, в выходной день, мы с женой поехали собирать клубнику. Когда вернулись домой, со мной внезапно случился инфаркт, и меня положили в госпиталь. Окончив курс лечения, я прошёл врачебно-медицинскую комиссию. После получения заключения я направил рапорт на имя начальника УВД генерал-майора Иванова с просьбой об увольнении. 3 января 1978 года в актовом зале состоялись торжественные проводы меня на заслуженный отдых. В президиуме, кроме меня и жены, были: заместитель начальника краевого УВД Герасимов, секретарь райкома партии Пшенко, председатель райисполкома Кулаков, прокурор района Устюгов, начальник милиции Мамаев и начальник Кировского райотдела милиции Сакович. В зале присутствовали, кроме сотрудников нашего коллектива, работники прокуратуры и адвокаты. После торжественной части и поздравлений мне были вручены ценные подарки, а именно: от УВД края были вручены пенсионное удостоверение и путёвки для меня и жены в санаторий "Приморье"; от райисполкома вручили хрустальную вазу с шестью рюмками; от коллектива Ленинского райотдела милиции - большой ковёр; от прокуратуры - хрустальный графин с шестью рюмками; от коллектива Кировского райотдела милиции - электрический самовар. После этого было организовано чаепитие. В течение всего процесса торжественной церемонии и чаепития проводилась фотосъёмка. Был оформлен фотоальбом проводов на пенсию и вручён мне отдельно. В органах милиции я проработал 31 год, 5 месяцев и 22 дня. В отставку я ушёл в звании полковника милиции.
     Этот тяжёлый и опасный труд работника милиции мною пройден достойно. Я честно исполнял свой служебный долг, проявлял мужество при раскрытии уголовных преступлений и задержании вооружённых и опасных преступников, личную дисциплинированность. За это был награждён орденом Красной Звезды и медалями: "За боевые заслуги", "За отличную службу по охране общественного порядка", "За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина", "За безупречную службу" I и II степеней, "50 лет советской милиции", "Ветеран труда", "200 лет МВД России". Особенно для меня ценно присвоение звания "Заслуженный работник МООП" с вручением нагрудного знака.
     Находясь на заслуженном отдыхе, я чувствовал себя хорошо, и сознание подсказывало мне, что нужно трудиться. 22 марта 1978 года я пошёл на предприятие "Конта Интернэшнл", там меня приняли на работу в должности консультанта по правовым вопросам. С работой на предприятии я ознакомился быстро и стал добросовестно трудиться. Теперь выходные дни я мог, не задумываясь, использовать по своему усмотрению. Появилась возможность больше уделять внимания семье. Одновременно возникла мысль приобрести земельный участок под дачу. В конце 1978 года я обратился к директору завода автоприцепов с просьбой о выделении земли в их садоводческом обществе "Тайга". В начале 1979 года моя просьба была удовлетворена, и мне выделили шесть соток земли по улице Крайняя, 22. Мы с семьёй быстро построили домик, вскопали землю и посадили кусты смородины и викторию. Появилась возможность моей семье избавиться от загазованности. Теперь моя жена с внучатами Сашей и Ларисой могли всё лето находиться на природе и дышать чистым воздухом, так как наши дачи окружены лесом. Незаметно подросли мои внучата, и чтобы они не скучали, я купил им по велосипеду, на которых они катались по улицам дач. Когда на выходные я приезжал на дачу, мы вместе с ними ходили по лесу, собирая землянику и грибы. Жена, вернувшись на дачу, часть грибов жарила, а часть солила и мариновала. Внук Саша увлекался рыбной ловлей. Поэтому мы ходили примерно за три километра по лесу на речку Албар, которая впадает в реку Есауловка. Бывало, утром рано идёшь к месту рыбалки, и неожиданно впереди почти из под ног вылетают молодые выводки рябчиков, а отлетев, садятся в траву и замирают. На реке мы удочками ловили рыбу, одновременно любуясь, как из воды выпрыгивали рыбки ельцы, ловя насекомых. На дачу мы возвращались уставшими, но довольными, неся пойманную рыбу.
     В 1980 году сын Володя окончил ГПТУ от завода "Красмаш", получив специальность токаря, и стал работать на заводе по специальности. Осенью того же года, не увольняясь, он добровольно ушёл в армию, где был зачислен в ракетные войска. Честно отслужив положенный срок, демобилизовался и приехал домой. Здесь он продолжил дружбу с Широковой Еленой Александровной, которая переросла в любовь. В апреле 1984 года они поженились. После свадьбы Володя ушёл жить в семью Широковых. 4 октября 1985 года Лена родила девочку, которую назвали Ирой, а 8 апреля 1988 года - вторую девочку, её назвали Аня. От Широковых сын с женой и детьми ушли в однокомнатную квартиру и стали жить самостоятельно.
      В 1989 году Люба с Васей получили четырёхкомнатную квартиру в Советском районе и переехали от нас туда.
     Мы с женою стали жить вдвоём. 1 августа 1994 года мне пришлось уволиться из-за болезни жены, так как ей нужен был уход. После этого мы ещё целый год ездили на дачу. Я старался отвлечь её внимание от болезни. 15 сентября 1995 года Люба приехала с мужем к нам, и мы договорились на завтра, что я с Васей поеду на дачу убирать овощи, а Люба останется дома с матерью. Жена возразила нам, сказав, что тоже поедет подышать свежим воздухом. В 4 часа утра 16 сентября 1995 года Маша проснулась, сильно крикнула, немного приподнявшись, а затем повалилась на меня. Она только успела сказать: "Я умираю",- и, потеряв сознание, вскорости умерла. На похороны из Москвы прилетели моя сестра Пана с мужем Володей. Когда они вошли, то Володина жена, Лена, встретила их недружелюбно, хотя видела впервые. Во время похорон Лена, возомнив себя хозяйкой дома, продолжала вести себя нетактично, делая намёки на то, что им здесь делать нечего, хотя Пана хоронила мою жену. Пришлось мне вмешаться и прекратить подобные выходки со стороны Лены. Следует ещё добавить, что, когда моя жена была ещё жива, Лена неоднократно наговаривала на неё всякие гадости. В связи с этим у меня сложились с ней негативные и неприязненные отношения. Маша была похоронена, по её просьбе, на кладбище села Вознесенка, рядом с могилами своего отца и моей матери. Пана с Володей были недовольны поведением Лены, на поминках они немного посидели за столом и уехали к сыну Олегу.
     12 февраля 1999 года внучка Лариса вышла замуж за Фомичёва Олега Александровича. 20 июля 1999 года Лариса родила девочку, которую назвали Виолеттой. Теперь у меня не только были внучата, но и появилась правнучка.
     25 февраля 2000 года внук Александр женился на Никулич Елене Михайловне. 9 февраля 2005 года Лена родила девочку, которую назвали Аней. У меня стало две правнучки.
     4 февраля 2007 года из-за отказа работы печени умер сын. Похоронил я его рядом с моими родными и близкими родственниками, на кладбище села Вознесенка, где уже покоятся 25 родственников.
      Ира и Аня по окончании средней школы получили аттестаты зрелости. Особенно отличилась Аня, она получила аттестат с серебряной медалью и сейчас учится на втором курсе Государственного университета цветных металлов и золота. Ира, окончив учёбу в государственном заочном промышленно-коммерческом техникуме, стала работать и учиться в институте. Сейчас она учится на четвёртом курсе Красноярского государственного торгово-экономического института. Обе внучки ведут себя скромно и порядочно, не избалованы. У соседей пользуются уважением. Они достаточно трудолюбивы, не в пример своих родителей. Большую помощь в воспитании внучек оказывает их бабушка - Широкова Нэля.
     Я с 1995 года, после смерти жены, больше не работал. Мой общий стаж работы в календарном исчислении - 55 лет и 6 месяцев, а с учётом льгот за период войны с Германией и Японией составляет 61 год.
     4 апреля 2007 года мне исполнилось 83 года. Прожитые годы я решил выразить в стихотворной форме. Написанное мной стихотворение я прочёл в кругу родных за праздничным столом по случаю моего дня рождения.

ВОСПОМИНАНИЕ О ПРОЖИТОМ

За восемьдесят три прожитых года
Пришлось мне в жизни много повидать.
Но чтобы не остаться голословным,
Хочу об этом написать.
Я всю войну прошёл с боями,
Где люди гибли в том бою.
И до сих пор мне часто снится,
О чём забыть я не могу.
Но если б в огненном бою
Меня настигла пуля злая,
Я своим сердцем бы припал
К тебе, земля моя родная.
Конец войны! - так радостно встречали,
Однополчанин, мы с тобой.
И появилась в жизни радость,
Что остался ты живой.
Домой приехал я со службы
И не решил, как дальше жить,
Как был направлен из райкома
Работать и в милиции служить.
Приучен я работать с детства,
Опасностям меня не запугать.
И если ты трудиться будешь честно,
То сможешь себя скоро показать.
За то, что я трудился честно
На благо родины своей,
Я заработал честь и славу
И благодарность от людей.
За честный труд и безупречну службу
На благо родины моей
Я часто получал награды,
Но оставался верен ей.
Я стал заслуженный работник министерства,
Чему я был довольно рад.
Я заработал честь и славу,
За что меня сейчас благодарят.

4 апреля 2007