Диас ВАЛЕЕВ,

     член Союза писателей России, заслуженный деятель искусств России и Татарстана (Казань, газета "Звезда Поволжья", 2006)

В КАЖДОЙ СТРАНЕ ЕСТЬ СВОЙ АД

     Эта простая мысль пришла мне в голову при прочтении большого романа казанского писателя Александра Матвеичева, живущего в Красноярске ("El Infierno Rojo - Красный Ад". Роман в одиннадцати частях: - Красноярск: ПИК "Офсет", 2005.- 640с.). В любой стране, даже очень демократической и процветающей, как, например, США, есть не только миллиардеры, дворцы и виллы. Но существуют и тюрьмы, резервации, Гарлемы, теракты, наркомания, проституция, грабежи, расовая и национальная вражда. Или тайные тюрьмы - для изощрённых пыток противников этой страны - на территории других государств. Фрагмент из российского адского бытия ежедневно вижу из окна своей квартиры: вереница людей - и старых, и молодых,- с обречёнными лицами копается в мусорных контейнерах. А за пределами прямой видимости миллионы наших детей влачат существование беспризорных, пополняя армии преступников, заключённых, безработных, наркоманов и самоубийц…
     Книга А. Матвеичева, как мне думается, высветила мало описанный в художественной отечественной литературе пласт советской истории - оказание экономической помощи Советским Союзом странам так называемого "третьего мира", завоевавшим национальную независимость и строящим свои государства по советскому образцу. Скорее всего, этот пробел образовался из-за того, что среди многих тысяч советских граждан, командированных в десятки стран, не оказалось никого из писателей, кто бы основательно взялся за эту тему. Да и в том виде, в каком издан роман А. Матвеичева, его бы в советское время не только не напечатали, а отправили автора в психушку или на лесоповал на приведение своих взглядов и поведения в соответствие с требованиями коммунистической морали. Тем более что он однажды уже оказался в Сибири за "аморалку".
     Не претендуя на глубокий анализ и широкий показ всей масштабности политического и экономического сотрудничества СССР и Кубы, А. Матвеичев в живых картинах воссоздаёт работу и быт советских специалистов, присланных из Союза на никелевый завод, построенный американцами в кубинском городке Моа. При этом воспринимает и оценивает события глазами и умом рядового инженера Александра Симонова, главного героя романа.
     Симонова не назовёшь примитивным персонажем: он хорошо образован - окончил военное училище, учился в Казанском авиационном институте,- свободно владеет английским и испанским, знает и ответственно выполняет свою работу. У него много друзей и подруг среди кубинцев. Знание испанского обеспечило ему широкий круг общения, поэтому он хорошо ознакомился с бытом и нравами местного населения - не поверхностно, а, так сказать, изнутри. Он любит поэзию, пишет на испанском статьи в местную газету, участвует в самодеятельности. И регулярно мысленно сравнивает советскую систему с кастровским режимом и не находит в них большой разницы. Но и менять что-либо в себе и вокруг кардинально он не имеет ни желания, ни воли. Он живёт в микромире быстротекущих проблем, ситуаций, целей. И автор - своим талантом художника - делает Симонова живым участником и частной, и общественной жизни советской колонии на Кубе.
     Правда, изредка писатель вместе со своим героем вырывается в макромир - туда, где значительно больше воздуха, где всё предстаёт более крупным, масштабным. Острое недовольство существующим порядком вещей, лицемерие, многоуровневая мораль, где одним дозволено всё, а другим отводится роль послушного быдла, создаёт желание вырваться из мира искусственных ценностей и запретов. Однако ни писателю, ни действующим лицам романа не удаётся подняться в своих мыслях и поступках в заповедную родину творческого духа - в бесконечности мегамира. Множество людей, живущих на страницах повествования, призванных - согласно коммунистическим лозунгам - отождествлять себя с неким целым, со всемирным и всевременным человеком, думают о сиюминутном, меркантильном: как накопить деньжат на машину, приобрести побольше барахла, напиться и переспать с большим числом женщин.
     В этом смысле роман А. Матвеичева можно отнести к разряду реалистического произведения, изображающего человека национального, классового, "типового" для разных социальных групп в Советском Союзе и на Кубе. И даже такую личность, как Эрнесто Че Гевара, Матвеичев, со слов одного встречавшегося с Че кубинца, представил не мегачеловеком, к каковым я его отношу, а персоной, подверженной микропереживаниям. Но, как на латыни признался К. Маркс, и Геваре ничто человеческое было не чуждо.
     Писатель, через размышления своего героя, обвиняет во всех бедах "Красный Ад" - некий обобщающий образ чисто местного (городок Моа) и глобального масштаба, где нет места для счастья и свободы. И хотя главной темой и интригой романа от начала до конца являются любовные отношения Симонова с чернокожей кубинкой Каридад Пеньальбер Лескай, лейтмотивом поведения и размышлений героя остаётся его стремление к личной свободе. А она возможна только в свободном обществе. Но Симонов никогда в нём не жил. Он родился в СССР, служил офицером в Китае, туристом побывал в Болгарии и второй раз приезжает на Кубу. Представление о либерализме он черпает из передач "Голоса Америки", благо на Кубе эту радиостанцию не глушат. А вокруг удручающая нищета, ущербное карточное обеспечение населения продуктами питания, одеждой, предметами домашнего обихода. И пропагандистская трескотня о победе социализма и приходе "светлого будущего". Нищета порождает "чёрный рынок". На нём представители развитого социализма - "советики" - по спекулятивным ценам или по "бартеру" сбывают товары своим кубинским "братьям" и "сёстрам". Им "толкают" поношенные тряпки, обувь, электробритвы, фотокамеры, дешёвую парфюмерию. Колония "советиков" в Моа представляет собой точный слепок советской политической и экономической системы: диктатор-начальник - парторг - профорг. В колонии, как в любой советской организации или предприятии, тоже идёт унизительная грызня за жалкие материальные блага.
     И ещё один из источников пассивного диссидентства главного героя романа - встречи в Красноярске и в Литве с бывшими "сидельцами" и ссыльными ГУЛАГа. Альгимантас Скерстонас, студенческий друг Симонова, с матерью и сестрой отбывал с десяти лет ссылку в Горном Алтае. А семнадцатилетним парнишкой угодил в руки чекистов и оказался на "стройке коммунизма". В не очень дружной семье зэков разных национальностей он воздвигал музей товарища Сталина на Волго-Донском канале и едва не получил пулю в спину. Отец Скерстонаса, школьный учитель, вместе с тысячами других узников из Прибалтики и всего Союза погиб на лесоповале в сорок третьем году, в Краслаге. Много лет спустя его сын со своей женой Аушрой не смогли найти его могилу в Решотах. На месте лагерного кладбища был построен жилой посёлок. На его улицах ребятишки играли черепами жертв репрессий и развешивали их на заборах. Гулаговский "университет" прошёл и мой отец, Назих Валеев, светлая ему память. Гэбисты не обошли своим вниманием и меня, таская на унизительные допросы, а потом сожгли сарай, в котором я прятал свои "крамольные" рукописи.
     Присоединение Литвы в 1940 году писатель именует оккупацией, и все его симпатии и сочувствие на стороне литовцев. Хотя, на мой взгляд, не стоит с таким пренебрежением пинать "дохлую лошадь" российской истории. Ведь, положа руку на сердце, народы бывшего СССР - за исключением ничтожной их части, обогатившейся на общей беде,- в результате горбачёвско-ельцинской революции многое потеряли. А таких "пинков" по разному поводу в книге Матвеичева довольно много, и подаются они в разнообразном "меню": с сарказмом, юмором или трагической интонацией. Однако, что греха таить, подавляющее большинство из нас рассудительны, критичны и самокритичны задним умом.
     Александру Матвеичеву своеобразно повезло: проведя более двух лет на острове Свободы, он, как и персонажи его романа, наблюдал исключительное, редкое, но обнаруживающее корневую сущность действительности. Его герой Симонов, сорокадвухлетний романтический ловелас, мечтает и ищет, подобно лермонтовскому Печорину, вечной любви. И даже находит, как ему кажется, предел своих мечтаний - юную девятнадцатилетнюю красавицу-негритянку Карину. Обольщает её и через полгода оставляет - уезжает в Сибирь к своим жене и дочери. А вернувшись почти через два года в Гавану ради Карины, разочаровывается в своём чувстве, мелко и гнусно предаёт ту, которая так верила, ждала и так беззаветно его любила. Скажете, мелодрама: Бэла, дама с камелиями, мадам Баттерфляй, Пенелопа?.. Но тем-то и прекрасны классические образы, что они служат представлению человека об идеальном.
     Язык романа лёгок и прозрачен, хотя иногда и выходит за рамки так называемой нормативной лексики. В нём много экзотики, эротики, тонкого - и не очень - юмора. Характеры обрисовываются абрисно и лаконично; тропическая природа полна красок, запахов и звуков. В философском смысле роман эклектичен, а действующие лица блуждают в сумраке неверия и отсутствия поиска смысла бытия и Бога. Архитектоника произведения несколько тяжеловесна; иногда трудно прослеживается взаимосвязь и единство его частей. А композиция отдельных глав не всегда закономерна и мотивирована в части взаимоотношения деталей. Но это, думается, не отражается существенно на его качестве. Да и заметит это разве что "проницательный читатель" или критик. А сам автор уже не властен что-либо исправить: поезд ушёл к читателю, и его не догонишь.
     Будь моя воля, я бы назвал этот роман "Красный Рай". Ведь в рай попадают только избранные, и поэтому он не большой, раз умещается в одном саду. Грешник Симонов и невинная Карина создали свой рай на двоих, окрашенный в цвета любви, в маленькой спальне. Но демон и ангел не могут жить вместе - кто-то из них должен погибнуть. Вспомните "Демона" Лермонтова. И прочитайте "Красный Ад" Матвеичева. Его роман многопланов, густо населён людьми разных национальностей и убеждений, он честно и ярко повествует о том, как ещё недавно наши соотечественники любили, страдали и надеялись - у себя на родине и за рубежом.