Мая РОЩИНА
Ашдод, Израиль
Родилась в Крыму. Жила там же и в Заполярье. Печаталась, где брали, куда не лень было отправлять. Работала везде. Даже в газетах и на телевидении. В 1990 году пьесу "Век свободы не видать!" поставили в Кирове, в Русском академическом театре. Публиковалась в журналах и альманахах.
МАЛИНОВЫЕ ЁЖИКИ
Р-а-з - вылетает семечко. В-о-д - семечко. Р-а-з-в-о-д - семечки, одно черней другого, вылетали из Подсолнуха.
…А Малинка молчала.
Р-а-з-в-о-д - семечко. Р-а-з-в-о-д - семечко, семечко, семечко…
Малинка стряхивала чёрную шелуху и нежно, в такт тёплому осеннему ветру, баюкала маленький оранжевый Апельсин.
…Эта история началась ранней весной. Низкий ветхий забор отделял Заброшенный огород от Ухоженного. И, как всегда, Малинка с лёгкой завистью наблюдала, как жили, росли, цвели, давали плоды соседи. В Заброшенном же она осталась одна, не считая неизвестно откуда взявшегося Репейника. Хронически небритый огромный сорняк стоял, как истукан, даже при урагане не пошевелится. Что у него на уме? Выкорчевать бы его, да некому. А впрочем, сама Малинка уже давно жила как сорняк. Ни цветка, ни ягодки…
Весной в Ухоженном вырос Подсолнух. Высокий, стройный, кудрявый, он крутил оранжевой головой и улыбался солнцу. Ох! Нельзя лезть за счастьем в чужой огород… Но Подсолнух… Он такой молодой, такой красивый…
Малинка не заметила, как очутилась в Ухоженном. Старая ограда - не преграда для страстной любви.
Ах, какое замечательное, бурное было лето! Свёкла, картофель, редька, морковь… Да их просто распирало от ревности! От зависти они зеленели, краснели. Чернели… А Подсолнух! Он возвышался над всеми овощами и овощихами! Самый красивый, самый родной, самый золотой, самый любимый. Самый, самый, самый, самый…
- Я! Молодой, высокий, стройный, кудрявый и чернозубый! А ты, ты… Старая, ободранная, мелкая, примитивная, колючая… А он?! Он!!! Это не мой сын, это не мой ребёнок!.. Р-а-з-в-о-д! Р-а-з-в-о-д!
Задрожали, поникли ветки Малинки, и маленький Апельсин свалился на грядку.
Утром в огород прибежали дети. Увидели Апельсин, подняли его, очистили и…
- Ах, какой замечательный!
- Какой вкусный, спелый!
- Он совсем оранжевый, как молодой подсолнух!
- И сладкий, сладкий!
- И пахнет малиной!
- Жаль, очень маленький…
Дети съели апельсин и убежали. От плода любви на грядке остались только пронзительный запах и ободранная шкурка.
Плеваться было уже нечем. Да и незачем. Подсолнух стоял лысый и беззубый. Ему хотелось плакать…
А опустошённая Малинка переползла в свой родной Заброшенный огород.
Увидев её, вздрогнул Репейник, чуть не заколовшись насмерть о собственную колючку…
Малинка стряхнула оставшуюся шелуху, оглядела родные неухоженные грядки и… увидела Репейник.
- Совсем, совсем седой… Но не лысый… И какой сильный, крепкий. Надёжный.
Следующей ранней-преранней весной, когда Ухоженный ещё отдыхал, готовясь к новому обильному урожаю, по кудрявым просторам Заброшенного с весёлым писком бегали, играли и радовались жизни в собственном огороде малиновые ёжики.
И в этом нет ничего удивительного. От красивой любви рождаются необыкновенно красивые дети.
СВАЛОЧНАЯ ЖИЗНЬ
(старый носок, пустой кошелёк, обгоревшая спичка)
Пустой Кошелёк хрюкнул и закрыл пасть. И в сегодняшнем мусоре его любимой денежки не было…
- Любовь к деньгам! Какая пошлость… - Старый Носок передёрнулся от сентиментальных всхлипываний, дырки от возмущения зашевелились, петли поползли всё дальше, дальше, дальше… - Если уж твоя Денежка пошла по рукам, то и хрюкать не по ком. Каждое утро сюда сваливают столько всякой дряни - богатейший выбор! Хранить верность, скулить по прошлому… Так жить нельзя!
Морщинки на Носке свидетельствовали не только о возрасте, но и о мудрости.
- Надо быть гибче, свободнее от предрассудков… Денежка!!! Мало их у тебя перебывало?
- Были… - признался Пустой Кошелёк.- Приходили и уходили… Та была особенная. Зелёная, красивая, нежная. Упругая… А запах! Не вонючий, не затасканный…
- Этакая краля - и ты?! Ей место в приличном портмоне, а не в кошельке из старой дохлой свиньи. Нужно реально смотреть на вещи. Ты-то её и обнять крепко не мог, не то что удержать навечно.
- Мог, мог! Ей нравилось, она любила…
- Прожектёр! Кирза! Верить женщинам?! Неискренние, фальшивые, легкомысленные, продажные…
- Фи! Как здесь ужасно! Ни одного джентльмена! - вмешалась в разговор Обгоревшая Спичка.- Разве можно так отзываться о женщинах?.. В присутствии дамы?!
- Простите, мэм! Я вас не заметил. Вы новенькая? - Старый Носок шаркнул потёртой пяткой, изображая потомственную галантность.
- Меня только что привезли. Жуткий транспорт. Ужасно укачалась, думала, головка отвалится.
- Мадам! Смею вас заверить, головка у вас хоть куда! Смуглая, гордая, утончённая…
- Ох! Это всё от горя. Усохла, почернела… Столько выпало на мою жизнь…
- Страдания не испортили вашу фигуру. Сколько здесь брошенных, скрюченных, согнутых, сломанных…
- Ну уж нет! Женщина всегда должна оставаться женщиной. Даже сгорая от любви!
- Мадам! Полностью разделяю ваш оптимизм. Некоторые мужчины, попадая сюда, распускают нюни, хлюпают, хрюкают. Жизнь, мол, прошла зря. Любимая, единственная покинула. Я выкинут на свалку, никому не нужен… Нет, мы с вами из другого теста.
- Я не из теста. Я из берёзы. Кажется, карельской.
- О! Это видно! Грация, порода, ум… Кто посмел обидеть вас, заставил страдать? Где он?
- Погиб…
- Как романтично!
- …Я всегда его любила. С тех пор, как себя помню. Я была хорошо упакована, лежала в красивом твёрдом коробке. Мы все ждали своей очереди, мечтая о жарком поцелуе… Каждой из нас хотелось поскорее испытать это мгновение. О, мужское коварство! Зная, что мы влюблены в него, этот изверг играл нашими чувствами. Заставлял ждать, мучиться, ссориться. Чем меньше нас оставалось, тем сильнее хотелось прикоснуться к нему… Иногда мы даже колотили друг друга. Хотелось выпрыгнуть из этого мрака, хотелось познать свободу, любовь, хотелось пылать от счастья… Потом я осталась одна. Про меня забыли. Вокруг пустота, одиночество… А я всё ждала. И когда наступил этот миг! Всю страсть, нерастраченную энергию, огонь сердца, жар души я вложила в этот поцелуй. Что было потом - не помню… Потеряла рассудок, сознание… Очнулась от тряски в этом несносном транспорте.
- Ваши несчастья позади, мэм. Вы с честью выдержали удары судьбы. И остались очаровательной, грациозной, одухотворённой, восхитительной, соблазнительной!
Мудрый Старый Носок… Уж он-то знал, как необходимы комплименты женской обугленной душе. Когда-то он был Новым, Эластичным, Блестящим… Женская ножка гордилась им, выставляла напоказ, любила... Он её боготворил: тёплая, гладкая, нежная. Оберегал от колючек, заноз, от жары и холода… Нет, прочь воспоминания.
- Женщины, женщины! Что они с нами делают…
Ночью поднялся ветер. Обгоревшая Спичка, накрепко запутавшись в петлях Старого Носка, обрела покой и счастье.
А верному Пустому Кошельку снилось, что его Денежку тоже выкинули на помойку.
Надежда, как известно, умирает последней. Везде. Даже на свалке.