Вадим АЛЯМОВСКИЙ

Красноярск
Автор книги прозы «РасСказки для взрослых». Рассказы печатались в Красноярске, Канаде, Норвегии. Дипломант «Нового Енисейского литератора» за 2007 год в номинации «Проза».

ФАЗЕНДА

— Едут! Едут! — закричали десять негритят и кинулись распахивать ворота фазенды. Почти тотчас же во двор въехала небольшая повозка, которой управлял хорошо одетый мужчина.
При виде него пожилая толстая сеньора всплеснула похожими на огромные сардельки руками и радостно заголосила:
— О Мадонна! Мой сын, должно быть, стал в городе большим человеком, раз даже его кучер так хорошо одет!
— Какой кучер, мама? — мужчина спрыгнул с повозки и подошёл к сеньоре. — Это же я, ваш сын. Я сам управляю лошадью.
— О Мадонна! Мой сын, Луис Мольберто, уже умеет управлять лошадью!
— Естественно, умею. Мне сорок лет, как-никак.
— О Мадонна! — не унималась сеньора. — Моему сыну сорок лет! Как быстро летит время!
Луис Мольберто грустно покачал головой:
— Да, к сожалению, это так. Целых шесть лет не мог вырваться к вам. Дела! Да я, собственно, и сейчас здесь по делу — отдохнуть приехал. Не будет ли у вас сегодня какого-нибудь развлечения? Может быть, кого из рабов выпороть, а то и линчевать?
— Да что ты, сынок! — сеньора сокрушённо махнула рукой. — Прошли те времена. У них теперь такие профсоюзы… Чуть что — забастовка. В трубу можно вылететь с такими развлечениями! Все вокруг сошли с ума. Не только рабы, но и их хозяева. Помнишь нашего соседа, Карлоса Маркоса?
— Того, что держал черепаховую ферму? Конечно, помню — славный такой лохматый старик. А что с ним?
— Он подписал всем рабам вольную и сделал им паспорта, а свою черепаховую ферму теперь велит называть так: колхоз «Красный черепахарь».
Луис Мольберто удивлённо хмыкнул:
— А кто же в его колхозе работает, если он всех рабов отпустил?
— Я сказала не «отпустил», а «подписал вольную». Это совсем не одно и то же! Он сделал паспорта и сразу спрятал их в сейф, а колхозников своих теперь стережёт пуще рабов.
— Зачем же вольную подписывал?
— Не могу, говорит, на рабском труде наживаться… Да ну его, этого Карлоса Маркоса. Расскажи лучше, почему ты не писал столько лет?
— Ах, мама, мама, — улыбнулся Луис Мольберто. — Вы даже не представляете, насколько я занятой человек. Иной раз даже поспать — проблема. То некогда, то не с кем… А вы говорите — письма писать!
Сеньора кивнула:
— Понятно… Чем же ты занимаешься в городе?
— В основном тем, что получаю денежные переводы от вас. О, эти постоянные походы на почту! Сколько они отнимают сил и времени, если бы вы только знали! Я уже подумывал о том, чтобы заняться чем-нибудь другим, да жалко бросать дело, которому посвятил столько лет. Опыт, знаете ли, тоже на дороге не валяется.
— Да уж, на дороге в наше время ничего не валяется. Даже твой отец перестал валяться, когда бросил пить текилу.
Сеньора засмеялась своей шутке, и тотчас же заржала лошадь, будто передразнивая её. Вместе у них получилось очень громко, а главное — практически одинаково. Луис Мольберто не смог сдержать улыбки.
— Теперь вы понимаете, мама, почему я купил именно эту лошадь? — сказал он. — Когда она ржёт, я всё время вспоминаю вас…
Сеньора растроганно смахнула слезу:
— Теперь у меня, к сожалению, не так много поводов для смеха. Раньше-то отец выпивал, и мне веселее было: он то одно по пьяни отчебучит, то другое. А сейчас… — сеньора горестно покачала головой. — Пропадает целыми днями на плантациях. Делами, говорит, занимаюсь. А я тут одна скучаю… Вот и сейчас его нет дома.
— Может, мне поговорить с ним? — обеспокоено спросил Луис Мольберто. — Пускай снова начнёт пить! Как же он так может — жертвовать вашим здоровьем ради своего?! Да-да, я поговорю с ним как мужчина с мужчиной!
Сеньора задумалась.
— Хм… Как мужчина с мужчиной, говоришь?.. — медленно, будто всё ещё что-то обдумывая, заговорила она через несколько минут. — Я подозревала это… Так вот отчего ты до сих пор не женат!.. Ты — гей, верно?
Тут из-за пальмы, росшей неподалёку, вышла молодая мулатка, которая подслушивала их разговор.
— Нет, Луис Мольберто не гей, сеньора! — взволнованно сказала она. — Знали бы вы, что он тут со мной вытворял, пока не уехал в город — до сих пор все подружки завидуют! И, кстати, чуть не забыла — у меня от него ребёнок.
— Как это — ребёнок?.. — ошарашенно спросил Луис Мольберто. — Почему вы, мама, ничего мне об этом не написали?
— Так я и сама не знала про него!
— Нельзя, мама, настолько не интересоваться личной жизнью собственного сына, — назидательным тоном сказал Луис Мольберто матери, а затем обратился к молодой мулатке: — Напомни мне, как тебя зовут, и расскажи нам, что же здесь всё-таки произошло? Как получилось, что ты от меня родила, и почему моя мама об этом ничего не знает?
— Так! — сказала молодая мулатка. — Обо всём по порядку. Зовут меня просто Луиза. Родила от вас, потому что вы меня соблазнили. Когда вы уехали, Луис Мольберто, я незаметно родила сына и сразу решила отдать его на воспитание свиньям. Минут через пятнадцать, когда ребёнок подрос и уже умел немного жить, я отнесла его в свинарник. Это видел только старик Роберто. Конечно, он мог бы держать свой язык за зубами, да ведь всем известно, что зубов у него давно нет, поэтому я была вынуждена время от времени затыкать ему рот разными частями своего молодого тела… Да-да, Луис Мольберто, ваш сын воспитывался как свинья…
Луис Мольберто сокрушённо развёл руками:
— Кто же из нас хуже — я, соблазнивший молоденькую рабыню, или ты, просто Луиза, отдавшая своего сына свиньям? Задумайся над этим.
Просто Луиза задумалась.
— Вы, конечно, - ответила она через пару минут.
— Верно! — с удивлением воскликнул Луис Мольберто. Он не ожидал обнаружить в этой простой деревенской женщине столько ума и житейской мудрости. — Проводи же, просто Луиза, меня скорее к сыну и познакомь нас! Мама, думаю, вам лучше остаться здесь — ваш бедный рассудок может не выдержать таких волнений. Познакомитесь с внуком как-нибудь потом.
Сеньора опять смахнула слезу:
— Какой же ты у меня заботливый, сынок! Пойду распоряжусь, чтобы тебе приготовили обед.
Луис Мольберто с просто Луизой пошли в сторону свинарника, едва не наступая по пути на диких обезьян, которых в Бразилии, как известно, великое множество. Молодой отец чувствовал сильное волнение, почти такое же, какое ему пришлось испытать в детстве, когда они с отцом поехали к соседям покупать щенка.
Наконец они вошли в свинарник.
— Не показывай мне сына, — попросил Луис Мольберто. — Я узнаю его сам. Сердце подскажет.
— Как вы красиво говорите! — восхищённо воскликнула просто Луиза.
— Да у нас в городе все так говорят, — небрежно заметил Луис Мольберто. — Я в первый раз это выражение — «сердце подскажет» — услышал от одной знакомой проститу… просто знакомой. Спрашиваю её поутру: сколько с меня? А она так и отвечает: сердце подскажет.
— Подсказало?
— А как же! Подсказало, что надо гнать её в шею бесплатно, чтобы не умничала. С тех пор я своему сердцу очень доверяю! Постой, просто Луиза, вот он, наш сын! — Луис Мольберто поднял и прижал к себе грязное, заросшее щетиной существо.
— Это не он, — просто Луиза забрала у него свинью и указала на кучу тряпья в углу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась мальчиком, мирно спавшим после сытного обеда.
Луис Мольберто некоторое время задумчиво разглядывал спящего ребёнка.
— Послушай, просто Луиза, — наконец, сказал он. — По-моему, мальчик чёрный…
— Ну и что?
— Как это «что»? Я же белый, и ты почти белая…
— Ах, вон вы про что! Да нет же, он просто грязный! Я сейчас вот, ототру немного…
С этими словами она кинулась к мальчику, послюнявила палец и стала тереть ему щёку. Ребёнок проснулся, заорал спросонья, однако белее не стал.
— Может, в хлорке его замочить? — растерянно спросила просто Луиза.
— «Замочить»?!! Это ты про родного сына так?! А моя мама ещё говорит, что линчевать теперь никого невозможно стало… Ну да ладно. Не будем мы никого «мочить». Признайся, просто Луиза: это не мой сын?
— «Мой», не «мой» — откуда я знаю? — она всё ещё машинально тёрла щёку мальчика. — Разве же вас всех упомнишь? Да что вы вообще привязались ко мне?! Думаете, городским стали, так теперь всё можно, что ли?
Луис Мольберто пожал плечами:
— Да мне и раньше было всё можно, сама знаешь… Заболтался я тут с тобой! Пойду, приму противорвотное лекарство, а то мама грозилась обедом меня накормить… Отвык я от деревенской пищи. В городе-то всё больше по борделям да ресторанам обедаю! А мальчика-то ты к себе забери — нехорошо это, что он тут бездельничает. Пускай к труду приучается, — с этими словами Луис Мольберто вышел из свинарника, чтобы больше никогда туда уже не возвращаться.
На улице ярко светило солнце, пели диковинные птицы. Где-то неподалёку негромко матерились попугаи. «Как всё-таки здорово, что я своё детство провёл не в свинарнике! — подумал Луис Мольберто. — Надо будет не забыть поблагодарить за это родителей». Он достал из кармана маленькую коробочку, вынул оттуда таблетку, проглотил её и бодро зашагал в сторону родительского дома, где его уже ждал обед.
Аппетит пропал у него сразу же, как только он оказался за столом, хотя обед, скорее всего, был очень вкусным. По крайней мере, мухи, облепившие стол, выглядели вполне довольными — они радостно потирали передние лапки, предвкушая недурную трапезу. Луису Мольберто захотелось встать из-за стола, но он не сделал этого, боясь обидеть маму.
К своему огромному облегчению (хотя это слово в данном случае выглядит просто издевательски) он вскоре догадался, что перепутал коробки с лекарствами и по ошибке проглотил слабительное. Луис Мольберто обрадовался, так как появилась возможность оттянуть момент принятия пищи. Лекарство обладало очень сильным действием, ведь наш герой был человеком богатым и всякую дрянь не покупал. Он понял, что сумел выиграть довольно много времени, и за это время нужно было придумать что-нибудь ещё. И уехать как можно быстрее (он же не простолюдин, чтобы не есть целыми днями).
Остаток дня Луис Мольберто провёл самым незамысловатым образом — в «отдельном кабинете». Пожилая толстая сеньора, его мама, ждала сына на ужин.
— Сынок! — воскликнула она, едва тот появился вечером в дверях столовой. — Присаживайся к столу, поужинай.
Луис Мольберто покосился на стол. Там всё ещё стоял его обед. Порция стала заметно меньше — видимо, мухи отъели. Самих мух, кстати, уже не было. Должно быть, они наелись и легли где-нибудь спать.
— Что вы, мама, как же можно ужинать обедом?! С моими-то аристократическими замашками! Да и пора мне ехать. Наверняка уже на почте ждёт меня ваш денежный перевод. Я деловой человек и не могу позволить себе слишком долго отдыхать.
— Но я уже целую неделю не отправляла тебе денег… — извиняющимся тоном сказала сеньора.
Луис Мольберто нахмурился.
— Так в чём же дело — отправьте! Или нет! — спохватился он. — Давайте сделаем по-другому. Вы мне отдайте деньги прямо сейчас, минуя почту. Так можно сэкономить на стоимости почтового отправления. Сэкономленные деньги, кстати, тоже не забудьте отдать — ведь это моя идея, так что я их заслужил!
Сеньора пошла за деньгами, размышляя по пути о несправедливости этого мира. Ведь её сын такой умный — вон что придумал за какие-то две секунды. Он достоин как минимум поста министра финансов, а вместо этого прозябает… Она остановилась и задумалась, в качестве кого же он прозябает. В голову не пришло никакого подходящего определения, поэтому сеньора махнула рукой и пошла дальше.
Пока она ходила, сын вышел во двор. Ему хотелось есть, поэтому он отобрал пару бананов у проходившей мимо обезьяны. Потом, правда, подслеповатый Луис Мольберто смекнул, что это была женщина, нёсшая фрукты в столовую. Ну, да дело уже было сделано, и он стал неспешно жевать банан, ожидая прихода матери.
Сеньора не заставила себя долго ждать. Она вообще никогда не заставляла себя ничего делать, а сына — тем более. Получив увесистый конверт с деньгами, Луис Мольберто присвистнул.
— Да я смотрю, дела у нас идут совсем неплохо! Ладно, передайте отцу: не хочет пить — пусть не пьёт, — великодушно разрешил он. — В конце концов, в нашей семье должен ещё кто-то делами заниматься, не одному же мне пахать! А что касается того, что вам скучно… Ну, научитесь сами как-нибудь веселиться. Щекочите себя, например.
Он запрыгнул в повозку и слегка ударил лошадь хлыстом. Выезжая из ворот, Луис Мольберто оглянулся, помахал матери рукой и крикнул:
— Как только смогу, приеду на денёк! Не забывайте меня, шлите деньги!
Те же самые десять негритят закрыли ворота, и жизнь на фазенде пошла своим чередом.