Маргарита ШЕЛЕГ

Родилась в Красноярске. Жила в Москве и Тульской области. Работала директором джинсового салона, бухгалтером, сотрудником «Русского радио» в Красноярске.

Из цикла «logovoрифм»

РОМАНС 1937 ГОДА

Лучше уж не говори ты «о Рите».
Боязно трать неприступную речь.
Точно преступную, — строчки, горите! —
Жгу я тетрадь. И прошу — не перечь.

Надо беречь? Но зачем? И доколе?
А от приватных, не помнишь, от нас,
Ваттных — как профи утоп в протоколе —
Лампочек профиль, и он же — анфас?

«Будет вам! Скажете! Лапочки! Братцы!»
Сам же прилежно строчил. Всё! Добыт
Факт: замше пальцев во власти вибраций
Я отдавалась. Инфаркт-следопыт,

Думаешь, схватит? Жди! Как же! Сей овен
Молча друзей истребит, даст под дых.
«Ритка… Товарищ, как так «НЕВИНОВЕН»?
Чья фаворитка?» И Бог — в понятых.

ИНСТРУКЦИЯ ПО ЭКСПЛУАТАЦИИ

     Мне тоже, наверное, нужен муж:
* который не лез бы ни в душу, ни в душ;
* чтоб старше, чем «сын», был, но младше «отца»;
* чтоб спаржу финансов косил слегонца;
* к цветам и корзинам любви не питал;
* по магазинам летал, как Дедал;
* меня не терзал бы нелепым вопросом:
     «Куда ты порхаешь за хлебом да просом?»;
* невеждою был бы по части разлуки;
* на шею не вешал медалей заслуги;
* изменять позволял бы с чеширским котом;
* из меня не тянул потом: «Это — кто???»;
* альтом не тужил над «заданием на дом»;
* чтоб ярость тушил со льдом лимонадом;
* одеваться б умел, а не только раздеться;
* в зеркала чтоб глядел, а не гляделся;
* наделён был мужскою диною силы;
* чтобы в тину его не заносило;
* тонко слагал о потомках просьбы:
     у меня каждый год — переходный возраст;
* молчал бы об узах брачной антанты:
     я скорее чёрт в бусах, нежель константа;
* чтобы знал: если я всё это пишу…
     Я ещё не ушла. Но уже — ухожу.

НЕБРОСКИЙ НАБРОСОК БРОДСКОГО

Отчислен. Отчизны. Из.
Спесивым, раненым… Грузом.
Не вкусив баранины, «Che-e-ese!»
Предпочёл. Робинзон Карузо.
В обитой ксивами робе —
Яростный сивый бизон.
Не дававший в обиду дроби
Двухъярусный комбинезон.
Отличавший — в утробе — числитель
От лица сероты заскорузлой.
С сироты восклицаньем «не злите»,
С повозкою втянутый в русло
Реки, что в глазури воска
Лазурь всех свечей таит.
«Вы — чей?» — у ней не загвоздка.
У ней апартеид
Умней: нищание грамот,
Не-тренье о раму стола.
Всегда он, ища, на грамм от
Был внедрения в постулат
Погоста. Всадник с вещами,
Не прошедший в садик по ГОСТу.
Обходными — юзом - свищами
В тридцать с плюсом сосланный в… (отступ).
Иль туда, где блюзом патриций,
Коль промокла хламида, дуда,
Утолён, как говорится,
Утомлённый дамокловым «да»
Или «нет» трудоголиков МИДа,
Чья Фемида — так, отзвук античный.
Что до коликов антисемита:
Эта дробь была десятичной.

***
     «Да и к чему нам знать о том, что было?
     Зачем тревожить памяти могилу?
     Там за пластом — второй и третий пласт?
     Незнание даёт такую силу,
     Какую нам ничто уже не даст».

Инна Лиснянская.

И опять дождь шальной зарядил… Автомат.
Но в томат путник не обратится.
Будто ложе распутник своё, вспенил мат
Ветр из туч. Повезло же родиться!
Зло в кулак взял теперь справедливый закон,
А ГУЛаг гадкой кажется далью…
И, украдкой, с загадкой «кого?» из окон
Не глядят уймой. Краткой деталью,
Неминуймой — да! — частью в борьбе за свою
Трассу к счастью теперича мнится:
«Нет матрасу!» (Пускай ежечасно вою…).
«Кабинет — бывшим пленным!» (Темница.)
Это ленным да праздным — делам не в ущерб
Их напрасным, горбатя лоб, охать:
«Я-то в сорок, а батя в семнадцать стал щерб».
«Власть, коль зорок, рукаст, — та же похоть».
«Даже задняя мысль, пред трамплином со рта,
Сквозь запрет лезть пыталась цензурный.
Только лесть, все легал её виды, сорта
Лит-лекал зря не пачкала урны».
Но хорош! Окликал бы учёных, плешив,
Приручённых век, духом обильных!
Чтоб над ухом гадать: «Уж не помер ли? Жив?»
Унялись, благодать лет стабильных
Не нарушив. А след серых рабьих годов —
Грабь их! Бей! — канет за горизонтом.
Знать, слабей. А из нас всяк в атаку готов:
Раз в ватагу струй выстрелить зонтом.