Райнгольд ШУЛЬЦ

Гиссен, Германия

ЧЬЯ ДУША ВО МНЕ?

Чья душа во мне? Может, русская?
Как страдает она вдали от Родины,
от места, где я родился!
Она, как русская гармошка, которая то развернётся широко,
всех в пляс зазовёт, то затоскует в полночь,
душу наизнанку вывернет, слезами зальёт.
Скулит, наружу просится!

Там, в России, где я родился немцем, всё делается иначе.
Там под венец идут в белом, но со слезами,
хоть это Божье торжество радости.
А на войну и на смерть идут с улыбками, с весёлыми песнями —
хоть грустнее не бывает.
Там мама учила меня ходить босиком по весенней земле.
В той земле она осталась лежать вместе с моими предками.

Там жёны шли за мужьями в Сибирь и на войну, на смерть.
Там горюют до гроба, а празднуют до утра, когда душа затоскует.
Там гуляют сёлами просто так! Смеются до икоты, поют до хрипоты,
танцуют до упаду.

«За бугром» моя память тоскует, она, как пахнущий берёзой банный лист,
прилипла и не отпускает прошлое. В нас русский дух, мы Русью пахнем!

Иногда во рту ясно ощущаю холодную колодезную воду, ломящую зубы.
В руках чувствую сырые дрова, пахнущие смолой.
На столе вижу квашеную капусту в помятой алюминиевой миске,
за столом — молодых друзей. Все знают друг о друге всё.
Ошибёшься — поправят. По-свойски, как братья.
В беде защитят. Встанут грудью. В праздники мимо не пройдут,
но и без тебя за стол не сядут. Дождутся! Уважат!

Там любят тебя — личность, а не за то, что у тебя что-то есть.
Там верующие носят медные крестики на ниточке, неверующие —
золотые кресты на толстых цепях.
Там малиновый колокольный звон гудит в багровом закате.
Там купола церквей горят золотом.
Там все, право, — славные!
Там девицы — красные, а молодцы — добрые.
Там вечеринки проходят с частушками и топотушками.
Там русская зима и снежинки тают на ресницах любимых.
Там страстное дыхание вдвоём и жаркие поцелуи на морозе, под её окном.
Там, в прошлом, остался невыключенным свет, падающий из её незашторенного окна
на свежий, белый снег.
Свет освещает следы только что убежавшей в рассвет любимой.
И ты остался в этой огромной вселенной без неё! Один....
Один на всём белом свете!
На этом трескучем утреннем морозе!
Эти следы отпечатались в душе навечно и не дают спать до рассвета.
И никто не знает, где находится тот выключатель, чтобы погасить —
хотя бы под утро — в моём окне этот свет, отключить зелёную тоску по прошлому.
Откуда эти страданья? А может, я ухожу в будущее? В вечность?

Может, рождается она во мне ещё раз? Свыше?
Чья же во мне душа? Может, русская? А может, всё-таки Божья?

2005