Владимир КОСТЫЛЕВ

Арсеньев Приморского края

     Родился в 1974 году в Арсеньеве. Главный редактор дальневосточного регионального ежемесячника «Литературный меридиан». Автор сборника верлибров «Семнадцать ступеней», книги прозаических миниатюр «Два кофейных зёрнышка», ряда публикаций в региональных и центральных российских изданиях.

ДВА КОФЕЙНЫХ ЗЁРНЫШКА

     Маленькая кухонька. Абажур. Вполовину окна задёрнутая штора.
     Уже год не курю — старинная пепельница сияет серебряным боком — разве что для редких полуночных гостей. Слишком редких, почти — невозможных.
      Молчим. Два кофейных зёрнышка на столе. Между нами.
     В твоих глазах — зашло солнце несбывшихся праздников.
     В мои — ухмыляется восточная луна.
     Неизвестно — который час, который год во Вселенной… нами придуманной.
     Лишь протянуть руку — прикоснуться к тебе. Но ты прячешь слёзы, смотришь в сторону.
     Молчим.

      Мы далеко. Нет сил и желания вернуть любовь-одуванчик, прости.
     Каприз.

     Два кофейных зёрнышка на столе.

ЧИТАТЬ ПО СЛОГАМ

     Сегодня день рождения у Лизы.
     Праздник под зонтом — так называется эта дата в моём дневнике-ежедневнике, в который с какой-то маниакальной педантичностью вот уже полтора года конспектирую всё, на чём обжигается сознание. Почему «под зонтом»? — это просто: промокая шёлковые белые перчатки, девочка обязательно заплачет — у входа в небольшое кафе, где подают изумительный зелёный чай. И никто никогда не увидит её слёз, но мне прекрасно известна эта её слабость — всхлипывать у кафе, умиляясь воспоминаниями и сгущающимися сумерками.

***

     Сегодня Лиза наверняка проснулась очень рано — едва солнечные лучи робко постучались в неплотно притворённое окно. Прислушиваясь к первосентябрьскому щебету воробьёв, девочка улыбнулась, протягивая солнцу навстречу ладони. Лиза оглянулась… и нахмурилась: я ещё спал. Но совсем не в её постели — где-то самозабвенно-далеко, за бесконечными серединно-мартовскими ночами, вспомнить боясь.

***

     Воспоминаний — корзины полные: её нельзя целовать в мочку уха — теряет контроль, а я — теряю контроль в отсутствие её контроля. И ей не нужно было опускать ладошку мне на бедро, ведь я веду машину… И уж совсем лишним оказалось движение её руки по бедру этому…
      Свернуть с автострады на первую просёлочную, в лес...

***

     Но… Сегодня день рождения у Лизы…
     Позвонить? Так мы расстались ещё в июле — субботним вечером — в старом кафе, где я нарочно уронил на пол чашку с изумительным на вкус ароматным зелёным чаем.

***

     А пока — свечи, свечи. Море зажжённых свечей.
     И вечное: «Нет новых писем».

ЖАСМИН

     С утра моросит.
     Внезапно незнакомый — квадрат окна. Унылый двор.
     Четвёртая сигарета подряд.
     Словно в параллельной Вселенной — голоса, беготня понаехавших отовсюду родственников. Они наверняка знают, что делать.

     В соседней комнате, через стену,— маленький крикливый комочек, требующий неустанного внимания. Словно в непроглядном тумане, оглушая вязкой монотонностью,— топот чьих-то ног, полукрики, полустоны, полушёпот.
      Седьмая сигарета, восьмая…
      И память… — ещё несколько дней назад, будто вчера: ночная боль, телефонный звонок 03, «скорая», родильный дом, голос доктора: «Кесарим!» и… пройдя бездну застывшего времени — капли крови на халате акушерки,— голос, испепеляющий равнодушным холодом: «Крепитесь. Удалось спасти лишь ребёнка… — девочку…»
     Дальше — круги, тьма, тишина.

     Что-то безнадёжно остаётся в прошлом. То, о чём нельзя помнить и нельзя забыть.

***

     Прислушиваюсь сквозь дрожь воспоминаний: дочка плачет.
     Я назову её Жасмин. В честь её мамы.