Александр ПАВИН

Новосибирск

     Александр Борисович Павин, 50 лет, образование высшее – Новосибирский институт народного хозяйства, экономист. Работал на разных предприятиях Новосибирска от токаря до старшего инженера отдела комплектации. В последние годы работал в частных фирмах инженером, заместителем директора и т.д. Стихи пишет со школьной скамьи. Печатался в газетах «Вечерний Новосибирск», «Голос». В 2009 году вышел сборник стихов под названием «Путь».

ТАЙГА

Сосны и ели, словно подруги стоят.
Солнечный луч утопает в игривых иголках.
Белые блики внизу в полумраке блестят:
или роса, или дремлют клыкастые волки.

Сосны и ели в детстве одели наряд.
Сонные дни не разбудят, проходят неслышно.
Где-то ежи по траве шебуршат, шелестят,
лёгкий их шум оживляет прохладу чуть слышно.

Что, в самом деле – это тайга, или нет?!
Лось прорубает дорогу своими рогами.
Вот он прошёл и как будто исчез в пелене,
след затянуло листвою, как будто руками.

Годы пройдут. Зелёные тихие дни
разве что лось потревожит внезапным приходом.
Белые блики горят, как живые огни.
Ели плывут, наблюдая за солнца восходом.

Луч исчезает в этой игольной канве,
всё замирает, как будто пред вечным уходом.
Тихо в тайге, только слышится, будто – завет,
новый завет перед новым и вечным восходом.

СНЕГИРИ

Снегири горизонт увидали вдали –
он горел, замирал и опять пламенел,
и летели они к той полоске земли,
чтоб увидеть небесный последний предел.

Сколько дней продолжался неслышный полёт,
этих маленьких птиц в напряжении сил,
может, день, может, два или, может быть, год,
может, жизнь без остатка в себя он вместил.

И расплавился снег, на который они
прямо с неба упали, не ведая сил,
и горели пожаром живые огни,
не поднять-опустить обессиленных крыл.

А когда на заре, увидав небосклон,
поднялись они в небо для новых побед,
им послышался тихий, прерывистый стон,
и слова донеслись им, летящим, вослед:

«Я хотел долететь до небесных краёв,
я хотел увидать этот розовый край,
а теперь умираю, и нет даже слов,
чтоб сказать напоследок: «прощай».

Он рванулся, как будто собрался лететь,
но упал и разбил свою серую грудь,
и разбитая рана вдруг стала алеть,
снегирям освещая намеченный путь.

Он смотрел и смотрел на большой горизонт,
где сияли все краски последней зари,
и увидел он вдруг сквозь туманящий сон:
где-то там были розовые снегири.

УТРО

Утра ранняя картина,
словно бледная Луна.
Краски все вода размыла
вплоть до стеклышка, до дна.
И в стеклянном небосводе
солнце, как из хрусталя
и, омытая в трёх водах,
стынет голая земля.

Ей покров и одеянье –
листья трепетных дубрав.
Под зелёным, под покровом
у планеты есть свой нрав.
Он озвучен в птичьих песнях,
в отголосках суеты,
и с планетой, словно споря,
человек уже на «ты».

Он создал свои картины,
он окрасил всё в свой цвет.
Он воздвиг такие зданья,
что бесспорно, он – атлет.
Но понять, понять природу
не под силу одному,
не осилить и планету,
не подвластную уму.

Утра ранняя картина,
стынет вечный небосвод.
И стеклянные потоки
катят реки день и год.
И на берег, с ветром споря –
человек, ища ответ,
он глядит на эти воды
целый день… и тыщи лет.

***
Есть у матушки природы
тайны где-то в рукаве:
вечер водит хороводы,
шорох слышится в траве,
плеск речной. И тих, и светел
месяц. Где-то вдалеке
пролетел неслышно ветер
и прохладно на реке.
Спит карась и плавниками
еле двигает вокруг.
Вот природа рукавами
описала новый круг.
И вокруг иная поросль,
города вокруг встают,
и совсем другая скорость,
и совсем другой уют,
и совсем другие виды
поражают ходока,
изумленно катит воды
измененная река.
Вот и новый веет ветер,
карасю не даст уснуть.
Всё изменчиво на свете,
только месяц, тих и светел,
всё указывает путь…