Наталья МЫЛЬНИКОВА
Северо-Енисейский
Наталья Анатольевна Мыльникова родилась в 1972 году в Карасуке Новосибирской области. В Северо-Енисейском живёт с 1992 года. Окончила Карасукское педагогическое училище и НГПУ. Педагог дополнительного образования. Замужем, двое детей. Любит тихий уют семьи, обожает животных, с детства увлечена Книгой. Член творческого клуба посёлка Северо-Енисейский «Лира». Опубликован рассказ «Стон» в газете «Литературный Красноярск» в 2010 году.
МОЯ БАБУШКА — АНГЕЛ
Повесть
Глава 1
Сеть продуктовых магазинов «Пчёлка» в городе имела хорошую репутацию, население устраивали и ассортимент, и цены. Хозяйка магазинов, красавица Тамара, тоже привлекала внимание горожан. Во-первых, она действительно была яркой брюнеткой, дородной, но ухоженной и фигуристой, украинская кровь делала её незабываемой — такой булочкой с маслом, что сводит противоположный пол с ума; а во-вторых, ядрёная смесь напора и независимости, практичного ума и смелости, красоты и удачливости придавала ей в глазах всё тех же мужчин своеобразный шарм. О таких говорят: сильная женщина. И как положено сильным женщинам, Тамара «плакала у окна» — кажется, именно так пела её любимая певица Алла Пугачёва.
— Ты куда прёшься, придурок? Здесь кабинет директора! Понятно? — возмущалась Тамара на весь магазин.— Это ж надо быть таким слабоумным!
— Да ладно, Том, он ведь только вчера устроился. Столько информации не каждый может благополучно усвоить за один день.
— Плевать мне на его пищеварение. Устроился работать — работай! — не унималась хозяйка мини-маркета, вытирая потёкшую косметику.
Тамара Вестова сама трудилась много и с азартом, да и сотрудников выбирала таких же толковых, работоспособных. Ленивых и тугодумов безжалостно гнала взашей. А поскольку зарплата у неё была выше средней, чем в подобных магазинах города, очередь из желающих наняться к ней в работники меньше не становилась.
— Что-то ты сегодня особенно не в духе. Что произошло? — спросила директриса «Пчёлки», одного из самых успешных в сети продуктовых магазинов Вестовой, расположенного в центре города. Ирина Викторовна была директрисой и одновременно лучшей подругой Тамары Александровны Вестовой.— Такое ощущение, что у тебя затянувшаяся депрессия, и этот несчастный грузчик — последняя капля, переполнившая бокал раздражения.
Ирина Викторовна Голикова была внешним антиподом подруги: рост чуть больше ста шестидесяти, короткая с косой чёлкой стрижка, цвет волос менялся в зависимости от модных тенденций «Космополитен»,— эдакая Багира с железными коготками.
— Михаил ушёл,— горестно вздохнула Вестова.
— По-ду-ма-ешь! Первый раз, что ли?! — с ухмылкой положила руку на плечо подруги Ирина.
— Я его сама выгнала. Всю душу истрепал! Два года на него потратила: по за границам возила, денег на подарки не считала, грех на душу взяла — из семьи увела, а он? — переходя на крик, возмущалась Тамара.
«Ну, подобный грех на твоей душе уже не первый и вряд ли последний!» — со вздохом подумала Ира, а вслух сказала:
— Приползёт. Обратно пустишь?
Тамара упрямо замотала головой, чёрные кудряшки рассыпались, выбившись из высокой причёски.
— Ты же знаешь меня: если выгнала, то всё — как отрезала. Не приму, хотя большинство из моих бывших обратно просится,— горько усмехнулась Тамара.
Личный жизненный опыт у Тамары был богат и разнообразен. С мужчинами она общалась с пятнадцати лет по собственному разработанному алгоритму: влюблялась, как кошка, всеми правдами и неправдами добивалась взаимности, а позже, в любви, на все имеющиеся недостатки не обращала никакого внимания, далее по списку шли разочарование, обида, презрение, а иногда и ненависть. Она, как амазонка, охотилась на мужчин, завоёвывала, а потом благополучно про них забывала; правда, иногда и ей наносили любовные раны. Замуж Вестова так ни разу и не вышла — мужчина, который бы смог обуздать этот вулкан страстей и противоречий, не находился.
«Завоевать мужика — это важно, но ненадёжно. Главное — удержать, а это значит, что надо хоть в какой-то степени быть мягкой, уступчивой, терпеливой. Да только тебе, моя дорогая, я эти прописные истины говорить в сотый раз не стану. Пошлёшь, чего доброго!»
— Да ладно. Не переживай! Найдёшь ещё лучше! В тридцать пять лет рано лапки складывать! — благоразумно решила подбодрить подругу Ирина.
— Добрая женщина! Молодец! Обязательно про возраст напоминать? — не могла так быстро успокоиться Тамара.
Тамара многое могла простить Ирине, потому что эта была её единственная подруга, проверенная временем и обстоятельствами. А обстоятельства иногда были не только непростые, но временами даже страшные. Когда в 1998 году пришли новые «крышующие», Ира под угрозой оружия не выдала новый адрес подруги. Та история после разрешилась благополучно при помощи влиятельных покровителей Вестовой, но понимание того, что рядом с ней надёжный человек, у Тамары осталось.
— Ну что ты всё с шашкой наголо да на амбразуру?! Угомонись, ты же в отпуск собиралась, вот и езжай на своё Чёрное море! Ой, а вторая путёвка пропадёт, наверно? — всплеснула руками Голикова.
— Ага, щас! Ты забыла, с кем имеешь дело? — хитро улыбалась Вестова.
— Не поняла! — растерялась Ирина.
— Помнишь, как на юбилее у Юльки её Руслан, глядя на меня, слюнки пускал?
— Этого не заметил только слепой. Кстати, я слышала, как Юлька ему потом истерику в баре устроила! — хихикнула подруга.
— Плевать! У меня сердечный шрам, мне совершено необходимо лечение! Мне нужны любовь, секс и мужское поклонение! Я не могу жить без мужчин, у меня портится цвет лица, портится настроение, я чувствую, что жизнь кончилась!!! Мне совершенно необходим обожатель, пусть на короткое время; я попользуюсь и верну Русланчика, хоть и немного потрёпанного, но ведь верну! А Юльку увидишь — передай, пусть не обижается! За своим мужиком надо лучше приглядывать, тогда он не будет налево коситься! Сама виновата! Сегодня же вечером зайду к нему в магазин — потрещу,— мечтательно глядя в потолок, сказала Вестова.
— Ага, вот как теперь это называется! А я недавно видела возле его лавки Супрунову. Слушай, она совсем спилась, вид жуткий! Говорят, она продала свою квартиру, купила какую-то землянку на окраине города. За четыре года опустилась так, что мама не горюй! Я слышала, Серёжка после тебя к ней так и не вернулся, а она и запила по-чёрному! Я вот только не пойму: мальчишка-то куда делся? Наверно, в детдоме. Ну помнишь, Сергей приводил к нам в магазин, такого миленького, чёрненького, курчавого, на ангелочка похож? А это лёгкое косоглазие его ничуть не портило, мне даже нравилось. Как он себя называл? — спросила Ира.
— Кика. Скажи, все дети перевирают так смешно свои имена? Что общего между Колей и Кикой?
— В таком возрасте, конечно, все. Ему было-то года три-четыре. Не больше. Вот родишь и сама убедишься.
— От кого рожать-то?! Временщики одни,— вставая с дивана, сказала Тамара, хлопнув себя по бёдрам.— Хорош базарить, давай работать, через неделю улетаю, а дел невпроворот.
Глава 2
Море было таким, каким оно обязано быть для отпускников,— тёплым, мягким, нежным, будоражащим все потайные надежды. Воплощение грёз курортников! Как тут не разволноваться, когда вот она, мечта, лежит у твоих ног, ласково плещется и зовёт осуществить желание, зайти в солёную воду, понежится, поплавать и ни о чём не переживать, не тревожиться, отодвинуть все проблемы на потом, а ещё лучше — забыть о них вовсе.
Южное солнце тоже совершенно особенное. Мы мечтаем о нём дома не меньше, чем о море, но когда ложимся на горячий песок, вдруг понимаем, что высоких температур — большой избыток! Редкий отдыхающий обойдётся без ожогов. Но как только наша шкурка восстановится после многочисленных кремов, кефиров и лосьонов, мы тут же, как ошалелые мазохисты, снова подставляем свои бока в надежде поразить родственников, коллег и соседей сногсшибательным загаром. Все жертвы стоят этих завистливых взглядов, вздохов и комплиментов!
Освежающий вечер приносит свои радости: ощущение, что тебе семнадцать и всё самое лучшее впереди, и вот такой Новый год — каждый вечер! Ты лёгок и смел, ты готов позволить себе то, что ещё было под строжайшим запретом дома — либо из-за отсутствия средств, либо возможностей, либо настроения. А тут, на море, открылся ящик Пандоры — и ты храбр и богат. И совершенно точно, как говорил один киногерой, «готов к разврату»!
Вестова, как и положено отдыхающим, всё это испытала в первую неделю отпуска, но, будучи человеком деятельным, уже через десять дней стала тяготиться отсутствием срочных дел, её раздражал липнущий любовник, желание вернуться домой всё больше манило её. Настроение, несмотря на шикарный люксовый номер и классную погоду, было гадким.
— Русланчик, я в пятый раз спрашиваю: какой купальник мне надеть — бордовый или зелёный? — выпуская на балконе дым сигареты, крикнула она в номер.
— Душенька, ты в любом наряде хороша! — попытался сумничать Руслан.
— Хорошо, розовый так розовый! — задумчиво ответила Тамара.
— Логично! — смеясь, вышел к Тамаре на балкон Руслан.— Милая, что с твоим лицом? Где твоя замечательная улыбка, искристый задор, неуёмная энергия?
— Русланчик, мне скучно! — оттопырив губу, как ребёнок, ответила Тома.— На экскурсии не хочу! Слушать этих старых неудачниц, читать в каждом их взгляде презрение и одновременно зависть сил нет. Просто валяться на берегу неинтересно, надоело. Может, домой вернёмся? Работы за глаза — сам знаешь, торговля требует постоянного контроля.
— Не доверяешь подружке?
— Доверяй, но проверяй! Деньги не одну дружбу под нож поставили!
— Трудоголик ты мой ненаглядный! Пора учиться расслабляться! Чтобы хорошо работать, нужно хорошо отдыхать! А я приготовил для моей принцессы сюрприз! Надевай купальник и спускайся на пятый пирс! Жду через полчаса!
Руслан, полный энтузиазма, вылетел из комнаты.
Войдя в комнату, Тамара стала бродить по номеру, ругая себя: «Какой чёрт меня дёрнул прихватить его с собой? Здесь бы и поинтересней нашла! Вон за соседним столом в кафе Юра — просто прелесть! А главное, один, вообще никаких хлопот, чтобы его приручить. Сколько раз себе говорила: не нужно торопиться! Следующий трамвай за поворотом! Отдышись! Так нет же, обязательно нужно, чтобы из постели в постель! Может, у меня «бешенство матки»? И лечиться давно пора? Мозги точно необходимо просветить! Вот на фиг мне этот Руслан дался? Нет же, вцепилась, как бульдог, хрен оторвёшь! А сколько баб меня ненавидит и проклинает из-за этих самцов?! Жуть! Прежде чем в больничку бежать, надо сначала порчу снять, а то знаю я этих ревнивых дряней — наверняка уже наколдовали! Точно!!! Как я сразу не допёрла? Эти заразы мне на безбрачие сделали! Ну, теперь всё понятно! Надо будет у местных поспрашивать, какая здесь бабка-ворожейка посильней!»
И, приняв решение, Тамара, как все деятельные люди, почувствовала, что настроение заметно улучшилось. «Сегодня же вспомню всех «доброжелательниц» и закажу им порчу ещё похлеще, чтоб неповадно было приличных девушек со свету сживать! Ой, так по дороге на пятый пирс стоит церквушка, зайду и на смерть этим заразам поставлю свечки! Всех поимённо вспомню!»
Подошла к зеркалу, скинула пеньюар и стала любоваться собой. Нарциссизм давно и прочно вошёл в её душу. Надо же кого-то любить! «Хороша! Ой, хороша! Да разве хоть один мужик достоин такой обалденной красоты?! Нет, только я сама себе истинную цену знаю! А размениваюсь на всякую ерунду! Хотя иногда попадаются экземпляры ничего! Говорят, что любят! Не верю! Ни одному слову не верю! Пользователи! Пускай не рассчитывают, что могут иметь меня просто так! Ещё большой вопрос, кто кого имеет. Я роскошная женщина и сама буду решать, кого и когда!» И, поцеловав своё отражение, подошла к гардеробу.
Принарядившись к сюрпризу Руслана и выходя из своего люкса, она вспомнила, что бабушка, когда маленькой водила её в церковь, говорила: «Золотко, обязательно возьми платок и юбочку надень подлиннее, женщина перед Богом должна быть прибранной, скромной». Тамара вернулась и взяла шляпу: прикрыта голова, и ладно!
Церковь была действительно небольшой, но ухоженной и красивой. Она стояла в глубине сада; живописная зелень и цветы говорили о том, что люди уважают свой храм, холят и лелеют его с большой любовью. Голубые и синие тона на бело-золотом фоне делали его немного сказочным, воздушным.
На ступеньках перекрестилась и сделала решительный шаг. Тамара спешила отомстить.
Как ни странно, храм был пуст: ни священника, ни бабушек-служек, ни прихожан. Ни единой души, кроме её собственной, в доме Бога не было. Тамара стояла в тишине и боялась пошевелиться: ей казалось, что все иконы смотрят на неё со скорбью и укоризной и ждут от неё чего-то. Чего-то такого, что она сделать не может, потому что забыла, потому что в церкви была давно, в далёком детстве, только будучи в гостях на каникулах у бабушки, как тогда некорректно говорили — на Украине.
Но вдруг — Тамара даже зажмурилась — любимый бабушкин святой, Николай Угодник, улыбнулся. Тамара почувствовала, что сейчас упадёт в обморок, как будто ушат воды на неё вылили. И ей тут же вспомнились все молитвы, которые учила с бабушкой, все притчи, которые та рассказывала внучке по вечерам, как волшебные сказки. Её переполняли эти святые знания.
— Простите меня! — шёпотом сказала Тамара и выбежала из храма.
Пришла в себя на пирсе. Она резко мотнула головой, как будто хотела избавиться от наваждения.
Русланчик, как из другой жизни, махал ей, улыбаясь, подзывая к яхте. Яхта была с парусами, созданная специально поражать воображение неизбалованных курортников. Впрочем, возле неё не только можно было фотографироваться. «Русалка» вполне была способна выходить в море.
— Посмотри, какое я чудо зафрахтовал на пять часов! День из жизни миллионеров и звёзд! — пританцовывая возле Тамары, пропел Руслан.
— Вряд ли бы они на «это» вообще повернули головы,— пробурчала Вестова про себя.— Подниматься можно? Не развалится? Я надеюсь, ты не забыл про мой любимый ликёр?
— Милая моя, всё в полном ажуре! Я заслужил похвалу?
— Конечно! Конфетку получишь в каюте! — ущипнув пониже спины любовника, в тон пропела Тамара.
Спустившись в тесную каюту с бордовыми шторами и ядовито-розовыми обоями, Вестова пришла в ужас.
— Значит, у нашего капитана такое понимание роскоши? Бездна вкуса! Кошмар! Скажи, что ты не видел всей этой жути, когда принимал решение? — ехидно сощурившись, спросила Тамара.
— На тебя не угодишь! А ведь я старался! Давай выпьем — и на палубу! Я хочу запечатлеть тебя, моя красавица! Устроим настоящую фотосессию! — обнимая, повалил на кровать любовницу Руслан.
***
Чёрное море было вовсе не чёрным, а тёмно-синим, прозрачным, ещё более тёплым и ласковым, чем казалось на берегу. Как будто оно пришло к выводу, что показывать своё истинное лицо нужно не всем, а только тем соискателям счастья, которые ищут чуда и неизгладимых ощущений. Воображение подогревалось знанием того, что под тобой огромная глубина и в этой массе воды протекает интересная, таинственная и не всегда добрая морская жизнь. «Русалка» тоже приятно удивила гостей своим быстрым и ровным ходом.
После выпитого в каюте и продолженного на палубе настроение у Тамары улучшилось — не только от вкусного дара Диониса, но и от количества восхищённых взглядов окружающих мужчин. Фотографироваться она любила и умела. Позы были самые призывные — такие, от которых мужское население планеты всегда делало стойку, несмотря на возраст, социальное положение и расовую принадлежность. Тамара упивалась этой властью, гордость захлёстывала сознание, хотелось, чтоб эти восторженные взгляды и дальше будоражили в ней инстинкты самки. Нужен был последний аккорд, эффектный конец действа, о котором видевшие его мужчины вспоминают ещё долго, долго ждут повторения и мечтают наедине с собой.
Тамара подошла к левому борту и сказала, обращаясь к своему личному фотографу:
— Руслан, я сяду на борт, а ты снимешь меня вот с того ракурса! — указывая Руслану на капитанский мостик, приказала Тамара.— Здесь очень высоко, я сама не заберусь. Подсади меня!
Руслан был готов возразить, что это может быть опасным, но не решился, так как не хотел очередной сцены при зрителях. Поцеловав Тамару, он посадил её на борт и, решив ещё раз запечатлеть свою страсть поцелуем, потянулся к ней губами, но не смог удержать равновесие и слегка подтолкнул её. Тамара качнулась и, не успев даже вскрикнуть, полетела за борт. Всё случилось в одно мгновение у всех на глазах. Ошарашенные случившимся, мужчины не сразу смогли осознать кошмар положения. Команда, прозвучавшая уже через две секунды: «Человек за бортом!» — была как взрыв и возврат к действительности.
Руслан бросился за борт вместе с матросом. Погружаясь в воду, он понимал, что если сейчас они не найдут Тамару, то нырять без акваланга бесполезно, потому что под ними как минимум два пятиэтажных дома. Но увидели её почти сразу; по медленному и даже красивому погружению было ясно, что она без сознания.
Поднять на яхту было несложно, а вот привести в себя — невозможно. Профессиональное оказание первой медицинской помощи заняло более двадцати минут. Только устав и намучившись, перепробовав все приёмы «рот в рот», команда яхты отошла, опустив руки.
— Не смейте уходить, не бросайте её! Я не хочу в тюрьму! Вы же все видели — она сама попросила! Я не виноват! Она сама полезла на борт!
— Мужик, неужели ты не понимаешь, что из-за тебя теперь и у нас большие проблемы?! — заорал на Руслана капитан.
— Наверно, она головой о борт ударилась! Такую бабу угробил! Племенная была женщина! Сядешь лет на десять! — вздохнул матрос.
Руслан как заводной стал делать искусственное дыхание.
Глава 3
— Где я? Ой, а что произошло? — тихо и испуганно спросила Тома.
— Ты утонула,— ответил ласковый и знакомый голос.
— Бабушка?! Я умерла? Господи, за что? — всхлипнула Тома, но слёз не последовало. Плакала только душа.
Бабушка положила свою руку на руку Тамары. Они сидели на пушистом облаке и смотрели вдаль, на солнце. «Теперь это не больно»,— удивлённо подумала Тамара, любуясь несравненной красотой горящей звезды.
— Уже всё случилось. Переживать и мучиться бессмысленно,— спокойно сказала бабушка.
— А что там происходит, внизу?
— Пытаются тебя воскресить; наверно, думают, что они боги.
— Ты шутишь? Тебе меня не жалко?
— Золотко моё, я очень страдала, видя, во что ты превращаешься там. Теперь пришло время искупления. Ты — дома.
— Я что, самая грешная из всех живущих?! Вернее, умерших? — сама себя, скрепя сердце, поправила Тома.
— Зачем ты хочешь, чтобы я перечисляла твои грехи? Разве твоя душа сама этого не знает? — рассуждала бабушка.— Но тебе были знакомы и светлые стороны. Ты могла быть благодарной, да и жадность несвойственна тебе, опять же трудолюбие — основная черта твоей жизни. Это очень хорошо. Но самое замечательное то, что ты всё-таки не поставила свечи за упокой живым людям.
— Вот видишь! Я не совсем пропащая! Отпустите меня! Дайте мне ещё один шанс!
— Золотко моё, ты напугана, страх преобладает сейчас над тобой. Но это пройдёт, поверь. Ты вернулась домой.
Тамара схватила бабушку за руку и, преданно глядя ей в глаза, закричала, пытаясь убедить её в своей правоте:
— Я не хочу! Мне рано умирать! У меня дела!
— Назови хоть одно.
Тамара открыла было рот, но вдруг осознала, что её жизнь ничего не стоит — холодная, пустая, застывшая. Понимание того, что ей незачем возвращаться на землю, что у неё нет цели существования, что по-настоящему её никто не любит и она никому там не нужна, навалилось на неё и как будто сломало. Но самое страшное было то, что и она совсем никого там не любила.
— Но, может быть, я смогла бы исправиться, если попытаться во второй раз.
— В третий.
— Не поняла! — ахнула Тамара
— Это уже вторая жизнь.
— Я уже жила раньше? Когда? Кем я была? — Тамара вскочила и стала бегать по облаку, тихо крича, пытаясь соблюсти рамки приличия.— Я не понимаю! Объясни!
— Сядь. Когда ты была маленькой, тебе часто снился один страшный сон. Помнишь?
— Да, прекрасно помню! Но потом это прошло. Ты хочешь сказать, что мне снилась моя прошлая жизнь?! Не может быть! С ума сойти!
Тамара резко почувствовала перемену, но даже себе она не смогла бы объяснить, что именно изменилось. Рисунок облаков был тот же, так же ослепительно светило солнце, рядом сидела бабушка, но что-то произошло с ощущением времени. Она посмотрела вниз и увидела… горы. Горы были высокие, покрытые травой совершенно невообразимого зелёного цвета, настолько яркого и сочного, что не верилось, что такое на самом деле может быть.
«Не зря Рерих так восхищался Тибетом!» — невольно мелькнуло в голове у Тамары.
— Да,— вслух подтвердила бабушка.
***
Тибет, Страна Снегов, летом поражал изобилием цвета. Палитра была даже перенасыщена: бирюзовые, изумрудные, малахитовые, персиковые, лимонные, малиновые тона сочетались непривычно и даже несколько лубочно-картинно, делая пейзаж неправдоподобно восхитительным.
По горной тропинке шли два буддийских монаха; возраст первого определялся прилагательным «старый», а его спутнику не исполнилось и десяти лет. Монахи, как и положено, в сороковых годах девятого века были одеты в традиционно жёлто-оранжевое буддийское одеяние. Старый монах был мрачен, страх за жизнь ребёнка не отпускал его уже несколько недель.
— Джово, это последний перевал, Гунг-танг Латхог скоро закончится, нам осталось несколько дней, ещё немного — и мы пересечём границу Непала,— пытался подбодрить мальчика старый монах.— Мы идём дорогой великого гуру Падмасамбхавы, проповедника буддизма. Потерпите, найдём пещеру — разведём костёр, приготовим чай. Давайте я расстелю чубу. Если хотите — накиньте на плечи: очень сырое и прохладное лето в этом году. В деревни мы больше заходить не будем, нас могут преследовать. А сейчас присядем и отдохнём.
Уже многие дни они шли к своей цели, усталость и скудное питание брали своё. Ход пилигримов всё замедлялся, и в чём они черпали силы, чтобы продолжить путь, стороннему наблюдателю было бы непонятно. Но незабываемая красота дикой природы: величественных гор, таких близких и белоснежных облаков, чистых и сине-зелёных озёр — была поистине божественна и не могла не вдохновлять на этот маленький подвиг. А также молитвы и медитации, которые крепили дух путников, являлись живительным источником энергии, путеводной звездой, так необходимой в длительном путешествии странствующих монахов.
— Учитель, скажите, это озеро внизу такое же красивое, как Селунг? — спросил Джово, восхищённо глядя вниз.
— Мой мальчик,— после долгого молчания ответил старый монах,— Селунг не только прекрасно, но и священно для всех буддистов. Когда-нибудь нашу страну Педюл будут называть Обителью Света, Крышей Мира, потому что здесь будут жить просветлённые высшим знанием. Ваш отец, правитель Ралпачан, великий цэмпо, был осенён мудростью Будды. Он помогал гуру учить народ читать и почитать «Канчжур» и «Танчжур»; несомненно, высшие знания мира записаны в этих книгах. Но вы знаете — его убили по приказу жрецов бон. Я вижу: мрак и ужас поселился в душах людей надолго. Все понимают, что ваш дядя Ландарма не разделяет убеждений брата и покровительствует бонскому жречеству. Но вы, мой будущий правитель, всё измените. Вы вырастете, возмужаете, проникнетесь учением Каламашилы и вернётесь заявить свои права на престол ради процветания Дхармы и Сангхи, ради процветания Будды и общины монахов-буддистов.
Убеждённость старого монаха передалась юному ученику. Он насупился и гордо раскрыл плечи. Вообще-то в нём пока нельзя было угадать будущего правителя: настолько он был непосредственен, весел, подвижен и смешлив, что трудно было представить его солидным, чопорным, обстоятельным и церемонным. Джово с раннего детства находился под присмотром старого монаха. Именно это обстоятельство и стало в итоге спасительным для мальчика. Во время государственного переворота Джово был в одном из удалённых буддийских монастырей. На совете ламы решили переправить наследника в Индию через Непал, что было единственной возможностью спасти жизнь ребёнку и надеждой вернуть Тибету благоденствие и со временем прекратить гонения на буддизм.
Старый монах продолжил прерванную мысль:
— Поймите, учитель Падмасамбхава и его просветлённая супруга Йеше Цогьял спрятали священные тексты, а моя задача — спрятать вас. Надо уберечь вас, мой маленький повелитель, пока не пройдёт время тёмного царства. Я понимаю, вы малы и не можете оценить всю важность своей миссии,— старый монах посмотрел на своего ученика и улыбнулся глазами.— Знаю, вам сейчас больше всего на свете хочется чаю и миску тцампы — горячей ячменной похлёбки. Потерпите, мой мальчик, возьмите сыр и лепёшку, если проголодались, но только поторопитесь. Ваш дядя наверняка уже знает, куда мы направляемся, и, возможно, выслал за нами воинов.
Старый монах благоразумно промолчал о последствиях нежелательной встречи. Монах непроизвольно передёрнулся, представляя, какие пытки ждут его и мальчика. «Я не хочу возле Железной горы в столице Тибета Лхасе видеть выколотые глаза Джово,— думал старый монах.— Но самое страшное не в этом, а в том, что будущий цэмпо может под пытками отказаться от великих истин Будды и поддаться уговорам сладкоречивых жрецов бон. Я не могу допустить ухудшение кармы Джово! Я должен укрепить свой и его дух! На меня возложена великая миссия! А готов ли я свершить одно из чёрных деяний — убийство, пожертвовать собственной благой кармой и счастливым рождением в другой жизни ради этого ребёнка?!»
Вдруг Джово подскочил, сжимая кулачки, отчаянно жестикулируя, и, совершенно непочтенно сбив с мысли своего наставника, закричал:
— Учитель, а правда, что у дяди цэмпо Ландарма чёрный язык? А ещё я слышал, как монахи говорили, что он рождён от бешеного слона и поклялся жрецам бон, что изведёт всех монахов Будды. Поэтому он не заплетает волосы в косу, как предписано цэмпо, а завязывает их в узел — потому что прячет рога? — сыпал вопросами Джово, еле ворочая языком, ещё не прожевав лепёшку.
— Не надо гневаться на него и осуждать. Его душа ещё бродит в потёмках. Его Путь вокруг горы Кайлас будет непростым. Но когда-нибудь и его душа тоже станет просветлённой, и он сможет попасть в самое сердце Священной горы. Пока он не готов понять своих ошибок,— сказал монах и, помолчав, добавил: — Джово, вы отдохнули? Нам нужно торопиться.
А Джово уже был занят несколькими делами: откусывал куски сыра и лепёшки, выискивал камушки покрасивей, кидал их в озеро, бесстрашно бегал у самого края обрыва. Бережно собрав остатки еды, старый монах оглянулся и… замер. Из-за холма показались воины цэмпо.
«Я не успел»,— эта мысль, как глыба, придавила старого монаха. Опустив голову и плечи, он не мог себе простить, что не спас ребёнка. Простояв так некоторое время, старый монах подозвал разыгравшегося ученика, взял его за плечи и повернул лицом к холму, туда, откуда приближалась опасность. Джово непроизвольно вздрогнул, улыбка и беззаботное волнение сбежали с его лица. В уголках глаз юного буддиста показались слёзы. Он молча и вопросительно посмотрел на учителя.
— Не плачь, мой маленький повелитель, пришло время читать «Книгу мёртвых».
Джово тихо всхлипнул и прикусил губу. Старый монах аккуратно, неторопливо сложил их скудные пожитки на траву. Подошёл к самому краю обрыва и, глядя в бирюзовую воду, стал читать слова, так давно врезавшиеся ему в память. Слова книги «Великого Освобождения»:
— «Я, покидающий мир, преклоняюсь и обретаю прибежище в ламе-исповеднике и всех божествах, мирных и гневных; пусть же простит «Великий Сострадающий» накопленные мною грехи и нечистоту прежних жизней, пусть укажет мне путь в иной, благой мир!»
Старый монах прижал к себе ребёнка и через секунду с силой сбросил его вниз, в озеро. А сам, ещё не услышав всплеск воды, продолжил:
— «Когда меня осенят бардо абсолютной сути,
Я отрину все мысли, полные страха и ужаса,
Я пойму: всё, что предо мной возникает, есть проявление моего сознания,
Я узнаю, что таков вид бардо,
Сейчас, в этот решающий миг,
Не устрашусь мирных и гневных ликов — моих же проявлений».
Монах замер… и с улыбкой на лице прыгнул вслед за своим любимым учеником. Погружаясь в воду, он успел вспомнить: «О сын благородной семьи, пришло то, что называется смертью».
***
— Знаешь, каждый раз, просыпаясь, я чувствовала одновременно жуткий страх и облегчение. Я помню, как сильно любила этого мальчика… Я испытывала по-настоящему животный страх за его жизнь. Я считала, что спасаю ребёнка,— торопилась оправдать себя Тамара.
— Я, я, я. Ты себя со стороны послушай! Разве ты дала жизнь этому ребёнку, этой душе? Как ты смеешь её отнимать? И при этом оправдываешь себя благородными истинами! Запомни: правда у каждого своя, истина же неизвестна никому! Ты, как и все на Земле, не имеешь права распоряжаться жизнью — ни своей, ни чужой! Слышала ли ты про понятие «эффект бабочки»?
— Да. Это когда даже незначительный на первый взгляд проступок может повлиять на судьбы мира.
— Вот примерно это и произошло тогда в Тибете. В день, когда воины Ландармы нагнали вас, в столице Лхасе произошёл очередной государственный переворот. Вероломный Ландарма был убит буддистом Палдордже, который рассуждал примерно так же, как старый монах. И Джово, как ты теперь понимаешь, прибыв в столицу, по праву бы занял престол отца, а Тибет не захлестнула бы стопятидесятилетняя волна междоусобиц, войн, насилия и голода. И старый монах спокойно бы встретил старость в великом и святом храме Самье, пребывая в роли наставника, гуру просветлённого молодого правителя, цэмпо Джово. Но, увы, в истории нет сослагательного наклонения.
— Ты, православная христианка, ругаешь меня за то, что я сделала, будучи буддистом?
— Ярлыки — земные якоря. Я понимаю, тебе тяжело осознать истину. Но ты должна принять одно: все дороги ведут к Богу! Отец Небесный, сознавая несовершенство человека, создал правила, следуя которым, люди могли бы прийти к нему, сохранив и исцелив свои души. Я постараюсь тебе объяснить земными представлениями. Понимаешь, это — как правила дорожного движения. Если человек хочет безопасно добраться в пункт назначения, он соблюдает правила дорожной безопасности, но если же он пренебрегает ими, то подвергает себя и окружающих смертельной опасности. Либо вовсе не приедет, куда спешил, либо приедет, но, возможно, не вполне здоровым. Религии людям даны как свод заветов. Нужно только для того, чтобы выбрать, какая религия тебе ближе… Будда, Иисус, Магомед — Сыны Божьи. Но они лишь рассказали и показали, как надо жить, а люди могут выбрать, что им близко и понятно. Человек обязан делать выбор — и обязан отвечать за него. Правда, многим кажется, что не они принимают решения, что судьба сама их толкает совершать те или иные поступки. Это самообман. Некоторые выбирают свой путь, без подсказок свыше! Пусть так! Главное, чтобы дорога, которую они выбрали, не оказалось ловушкой для души. Но и с такой изломанной душой ты всё равно придёшь к Нему. Все дороги ведут к Богу, но не все ведут в рай! Жизнь — ни свою, ни чужую,— отнимать нельзя!!! Никто не знает, зачем он появился на свет, какое значение имеет его маленькая и, может быть, кому-то кажущаяся никчёмность. А может быть, самая сложная задача как раз и стоит перед этими «незначительными» людьми? Необходимо остаться человеком, как бы сильно обстоятельства ни толкали тебя оскотиниться — мягче спать, слаще есть, чаще спариваться. Хотя, в принципе, не легче и тем, кто родился в хрустальной колыбельке с золотой ложкой во рту. Их окружают: власть, слава, деньги, одиночество, зависть, страх всё потерять.
— Хорошо тебе рассуждать! Ты — ангел! А знаешь, как тяжело обходить соблазны стороной?! Почти невозможно! Вот только представь, мне предлагают сделку не вполне честную, но очень прибыльную: и что, я должна отказаться? Или возле меня накручивает круги парень моей мечты, но в данный момент женатый: я что, тоже должна сказать «нет»? Или я вынуждена возле себя терпеть человека, к которому, мягко говоря, испытываю ненависть? Опять прогибаться, улыбаться и мурлыкать в ответ, когда хочется откусить голову?!
— Так если бы легко было, в чём твоя заслуга? В чём лично твоя заслуга? Если говорить опять приземлённо, то твоя задача — накопить маленьких побед над большой гадостью. Как говорят святые отцы, ведь копишь же ты деньги, копи и добрые дела!
— Да это не жизнь, а тюрьма какая- то: то нельзя, это нельзя! — возмутилась Тамара.
— Вовсе нет! Всё очень просто: человек рождён для счастья! Но не делай при этом несчастными других людей! А если сможешь, сделай и других счастливыми! Знаешь основной принцип медицины? «Не навреди, а если сможешь — вылечи!»
— А что делать тем, кто уже наворотил такую гору, что страшно оглянуться? — заглядывая в глаза бабушке, спросила Тамара.
— Ну что ж, бери первый попавшийся камешек из этой горы и неси обратно. Так, глядишь, помаленьку на место всё и вернёшь.
Тамара опустила голову. Задумавшись, гладила облако и понимала, что должна чувствовать сейчас пальцами пушистость, нежность, невесомость, но не ощущала совсем ничего, и это её очень огорчало.
— Значит, если я встречаю человека, который сеет вокруг себя проблемы, горе и беды и близким, и далёким людям, должна сделать вывод, что он просто несчастен? — печально спросила Тамара, не поднимая головы.
— Да.
— Значит, я такая плохая просто потому, что несчастная?
— Да.
Горько вздохнув, Тамара вновь захотела разрыдаться. И вновь у неё ничего не получилось. Потом с обидой в голосе она почти крикнула в сторону яхты:
— Эй, вы, внизу, оставьте меня в покое! Не мучайте вы меня, пожалуйста! Всё кончено!
— Нет, милая, они делают правильно! Тебе действительно пора обратно,— улыбка бабушки-ангела была поистине улыбкой рафаэлевской Мадонны.— Ты возвращаешься, но проблема в том, что всё, о чём ты сейчас узнала и увидела, сотрётся из твоей памяти. Тебе придётся самой становиться человеком. Тебе был дан последний урок. До встречи на облаке!
Глава 4
«Ой, как мокро и больно! Фу, какая гадость во рту! Хватит мне грудь давить, дышать же нечем!» — хотелось крикнуть Вестовой, но получилось лишь хлюпанье и бульканье.
— Живая! Живая! Слава тебе Господи! Дыши, пожалуйста, дыши! — кричал ошалевший от счастья Руслан.
— Да, мужик, повезло и тебе, и нам! — облегчённо вздохнув, сказал капитан.— Если увижу пассажиров рядом с бортом — сам утоплю. Но замять случившееся вряд ли удастся. ЧП! На ковёр вызовут как пить дать! Отнесите царицу Тамару в каюту, вызывайте скорую, пусть ждут, будем минут через тридцать,— обращаясь к команде, давал распоряжения капитан яхты.
Вечером следующего дня в гостиничном номере «утопшая» приходила в себя, на злость и капризы сил не было, поэтому лежала тихо и скулила:
— Какой же ты всё-таки дурак, Руслан. И надо-то было всего: подсадить девушку на перила или как там это называется. А ты выкинул меня за борт! Может, ты нарочно? Может, ты меня убить хотел, а?
— Ну что ты, любимая! Я всего лишь неловко пошатнулся. А ведь я хотел тебя чмокнуть!
— Ты меня о борт чмокнул! Скажи спасибо, что у меня сил нет, а то бы летал сейчас из угла в угол,— просипела еле живая, но страшно недовольная Тамара.— Ты хоть понимаешь, что я на тебя могла в суд подать?
— Зачем ты так со мной? Ведь ты же отказалась от претензий, когда милиционер приходил в больницу! — целуя ручки, заискивающе глядя в глаза любовнице, шептал Руслан.
— Отказалась, потому что тебя, нехорошего человека, пожалела. Ладно, не ной, я не злопамятная. Давай только уберёмся отсюда побыстрее, не хочется что-то больше «отдыхать».
— Как скажешь! Сегодня же бегу покупать билеты! Самолёт, поезд? — укрывая Тому, спросил Руслан.
— Самолёт,— натягивая одеяло на голову, ответила Вестова, а сама подумала, что видеть рядом с собой эту размазню ещё три дня в поезде сил нет никаких.
Руслан, отправившись в аэропорт за билетами, не мог нарадоваться, что всё скоро закончится и он освободится наконец-то от вечно недовольной Тамары.
«Как я мог променять такую ласковую и заботливую Юльку на эту мегеру, вообще не понимаю. Придётся изобретать велосипед и валяться в ногах жены, чтоб простила. Да ладно, повыделывается с недельку и пустит обратно в супружескую постельку. Не впервой! Нет, ну я поражаюсь! Как я в Томке ошибся! Такая склочная оказалась. И где мои глаза были? Где, где — в бюстгальтере! Что-что, а фигурка у неё — просто конфетка; правда, характер в нагрузку достался! Ладно, беру билет на первый же рейс — и домой!»
***
— Всё, Ира. Пока. Завтра поболтаем. Я, честное слово, просто на автомате, с ног валюсь. Утром всё-всё расскажу. В подробностях и с картинками. До завтра! — хозяйка четырёхкомнатной квартиры, богато обставленной антиквариатом, осматривала свои владения, попутно болтала с подругой по мобильному телефону.
Все вещи в её доме подбирались самым тщательным образом, случайных покупок Тамара Александровна не делала. В известных кругах города славились её вазы, картины, мебель. Вкладывать деньги абы во что она считала делом расточительным и бессмысленным. Особой же её гордостью была коллекция нэцкэ. Тамара подошла полюбоваться своими взрослыми, совсем не дешёвыми игрушками; нежно трогая и перебирая их, бормотала:
— Я соскучилась, мне вас не хватало,— она с нежностью погладила стоящую рядом пару фигурок.— Дайкоку и Эбису работают хорошо — в моём доме достаток, в делах удача. Зря не взяла Футэна с собой в отпуск — может быть, и не случилось бы со мной этого страшного происшествия. А ты, Хотэй, сколько раз я гладила тебя по пузу, да, как видно, толку мало. Где исполненные желания? Не хочешь мне помогать, да?! — и тихонько щёлкнула по носу японского божка.
«Странно, ей-богу,— думала Вестова.— Почему меня всё время тянет разглядывать этих пузатых, лысых, улыбчивых азиатских мужичков? Интересно! Может, это подсознание мне диктует сексуальный тип мужчин? Хм-м… Надо в Интернет заглянуть — может, новые предложения есть, прицениться. Нет, всё завтра, завтра… А то упаду посреди гостиной. Представляю вытянутое лицо прислуги! Нет уж, мы не предоставим вам такую возможность, Марь-Иванна».
Приняв душ, Вестова с удовольствием и грацией кошки потянулась в своей роскошной двуспальной кровати, но уснуть сразу не смогла. В голове крутились мысли о почти пережитой смерти.
«Как это страшно! А если бы меня не откачали, и что? Что тогда? Меня нет, а для остальных всё по-прежнему? Несправедливо! Как будто ластиком стёрли! И что, совсем никакого следа не останется после меня? А вот это всё кому? — оглядывая комнату, продолжала Тамара внутренний монолог.— Кому-кому... Растащить найдётся кому, тем более есть что тащить. Свора племянников будет тут как тут. И бизнес погубят, и коллекции продадут — стервятники! Нет, а себя, любимую, всё-таки жалко ужасно! Чуть всё не кончилось. Люди говорят, что видят несущиеся коридоры, свет в конце туннеля, а я вообще ничего не помню. Врут всё про загробную жизнь. Нет там, бабушка, ни-че-го нет! Пустота кругом, одна пустота. Вот только Ирка одна у меня близкая душа. Ну и что Ирка? Конечно, на первом плане у неё семья, дети, муж, работа на втором, а я и вовсе на третьем. Да и с какой стати я должна быть на первом?! Нет! Надо что-то менять. Менять! Знать бы ещё, что именно. Может быть, это было последнее китайское предупреждение? Ладно, пока жива — всё исправлю. Я подумаю об этом завтра! Хм, американская классика в голову приходит. Нет, всё, спать, спать, спать…»
***
Утро было хмурым и безрадостным. Свет, унылый и бледный, пробиваясь сквозь шторы, бодростью зарядить Тамару не смог; наоборот, лень и нежелание вылезать из уютной постельки были такие сильные, что только неимоверным усилием воли она спустила ноги на пол, села на край кровати и тут же завалилась обратно на подушку. Борьба между «хочу» и «надо» продолжалась ещё полчаса.
Уехать из дома получилось только в полдевятого, потому что Мария Ивановна не отпускала свою хозяйку до тех пор, пока не втолкнула в неё весь приготовленный завтрак и все двухнедельные сплетни области.
Главный офис «Пчёлки» находился в деловой части города и занимал целый этаж нового бизнес-центра. Пробыв там почти до конца рабочего дня, Вестова удостоверилась, что хорошо смазанная телега и без неё едет без скрипа, но не сдержалась и пропесочила для профилактики нескольких подчинённых, а после, с чувством исполненного долга, поехала проверить магазин, находящийся под опекой Ирины. Уже садясь в машину, Тамара вспомнила слова одного «замечательного человека», как нельзя точно описывавшие её стиль работы: «Бизнесмен — это человек, который умеет заставить людей делать то, что ему нужно». И с чувством абсолютного удовлетворения, с улыбкой на лице покатила к подруге.
К мини-маркету решила подъехать с тыльной стороны — там была более удобная парковка. Заметив стайку беспризорников возле мусорных контейнеров, решила прогнать: мало ли от них проблем порядочным покупателям? И с воинственным видом направилась было к ним, но от увиденного обалдела и притормозила. Какой-то рабочий, в фирменном комбинезоне её торговой сети, вместо того чтобы выкинуть ящики с просроченной продукцией, устроил «благотворительный бал» на помойке. Он стоял и спокойно раздавал мальчишкам еду, а они деловито прятали упаковки по карманам. От такой наглости Вестова почувствовала себя дурно.
— Я не поняла, что за беспредел здесь происходит? Ты кто такой? Мать твою ……, ……! Ты что себе, урод ……, позволяешь? Добродетель нашёлся, ……! Пошли вон, попрошайки, …….! — заорала Вестова на весь двор.
— Сударыня, вряд ли стоит так неучтиво выражаться при детях! Немедленно соблаговолите извиниться!— услышала она в ответ гневную отповедь грузчика.
У бизнес-леди в полном смысле пропал дар речи. Оторопев, наверно, впервые в жизни, она стояла, не зная, что сказать.
Дети сначала было решили податься в бега, но, услышав столь непривычную реакцию своего неожиданного заступника, остановились и стали смеяться, показывая на Вестову пальцем. А один миловидный чернявый мальчишка лет восьми, явно лидер этой гоп-компании, забавно кривлялся, пародируя женскую походку, чем распотешил весёлую братию ещё сильнее, и, понимая, что является центром всеобщего внимания, решил упрочить эффект:
— Ну что, мымра, съела? Вырядилась, кукла драная!
Мальчишки стали вокруг неё бегать, водить хоровод и орать на весь двор:
— Кукла драная! Кукла драная!
Даже вне себя от злости, Вестова понимала, что гоняться за мальчишками ей не по рангу, но оставлять последнее слово за каким-то грузчиком, чувствовать, что проиграла сражение, было не в её правилах.
Собралась с духом и, не обращая внимания на глумящуюся детвору, посмотрела на рабочего совершенно уничижительным взглядом, произнесла голосом, не предвещавшим для него ничего хорошего:
— Немедленно в кабинет директора!
Протаранила хоровод детей и влетела, злая, как фурия, в магазин. Заскочив в кабинет Голиковой, Тамара стала метаться из угла в угол и что есть мочи кричать:
— Ты совсем нюх потеряла?! Кого на работу принимаешь?! Что это за кретин отчитал меня во дворе, как девочку? Твои работники про субординацию что-нибудь вообще слышали?! — села на стул и уставилась на подругу.— Ты понимаешь, что какой-то грузчик сейчас принародно меня унизил? А ведь он точно знал, что я хозяйка всего этого! Я видела его здесь до отпуска!
— Объясни, что произошло? Ты чего такая заводная? В отпуске зарядилась солнечной энергией и теперь ищешь, на кого скинуть лишние положительные эмоции? — спокойным тоном, с улыбкой, спросила Ирина Викторовна.
Вестова опешила: люди в который раз её не понимали, реагировали на её состояние совершенно не так, как предполагала она сама, даже самые близкие не поддерживали её. Это стало последней каплей. У Тамары вдруг брызнули слёзы, и она разревелась белугой. Накопившееся раздражение нашло выход самым естественным бабским способом. Ничего не понимающая Голикова подскочила и стала утешать, успокаивать свою непутёвую любимицу, предлагать ей воды, платок, но та только выла ещё пуще. И надо же было именно в этот момент зайти на разбор полётов проштрафившемуся трудяге!
Вестова подняла глаза и тут уж запричитала в голос.
— Я ему!!! А он! Как посмел! — плакала, всхлипывая и развозя макияж по лицу, хозяйка магазина.— И-и-и! Я чуть не утонула, а он? Меня? При всех?! У-у-у!
— Простите меня, Б-Бога ради! Я не хотел в-вас топить, честное слово! — сказал ничего не понимающий мужчина, прижав руку к груди и от волнения слегка заикаясь.— Я просто должен был остановить ваш с-словесный понос!
— А-а -а! Он издевается надо мной! — закрыв лицо руками, продолжала истерить Вестова.
— Олег, выйдите, пожалуйста! Вы же видите, она неадекватна сейчас! — злясь на всё происходящее и потихоньку выталкивая грузчика, попросила Голикова.
— Послушай, это становится плохой привычкой — лить слёзы в моём кабинете. Хорошего — помаленьку! Давай приходи в себя!
Ирина Викторовна не зря была лучшей подругой Тамары и знала, что нужно сказать ей в подобной ситуации.
***
Через час картина в кабинете «Пчёлки» была диаметрально противоположной. Подружки мирно попивали свежесваренный кофе, наслаждаясь светской беседой. Уже покидая Ирину, Тамара сказала:
— А этого Олега — кажется, так зовут этого нахала? — рассчитай сегодня же!
— Прости, не могу! — опустив голову, ответила Голикова.
— Не поняла! — бровь Тамары изогнулась дугой, нечасто ей приходилось слышать категоричный отказ своих служащих на такие поручения.
— Понимаешь, это протеже моего Андрея! Ты же знаешь, он меня вообще ни о чём не просит относительно работы. Принципиально! А тут попросил устроить к себе, хоть кем-нибудь, друга детства. Этот Олег — он майор, уволился в запас, в городе сто лет не был, ну и пока, на первое время, я устроила его рабочим,— сыпала информацией Ирина Викторовна.
— Значит, так,— подходя к столу, сказала с металлом в голосе Тамара.— Я не хочу обижать твоего Андрея, но и терпеть этого держиморду не намерена. Ты женщина умная, компромисс сама найдёшь. Срок тебе две недели. Время пошло,— и Тамара Александровна гордо вынесла себя из магазина.
«Странно,— думала Вестова, подходя к машине,— почему я его держимордой назвала? С гоголевским персонажем у заступника униженных и оскорблённых вообще ничего общего нет. Выправка у него военная, да только вот черты лица мелкие какие-то, незапоминающиеся, что ли. Ему в шпионы хорошо бы податься — неприметный персонаж. Зато храбрости не занимать: надо же, не побоялся, заступился за детей, одним выражением меня на место поставил! Молодец! При других обстоятельствах я, майор, может быть, и обратила бы на тебя совсем другое внимание! А теперь нет — коса на камень нашла! Не жди пощады, военный!!!»
Всю дорогу домой она анализировала произошедшее и не понимала, почему так резко поступила. «Нет, а правда, почему я окрысилась на эту голытьбу малолетнюю? Что мне, просроченной колбасы жалко, что ли? Да мне и нормальной не жалко, но если их здесь прикармливать, можно подорвать авторитет солидного магазина. Надо подумать, как это можно совместить. Жаль, времени у меня нет, да и людей подходящих…»
***
— У вас, Ирина Викторовна, из-за меня неприятности? — поинтересовался Олег Прусов, встретив директрису мини-маркета у входа на следующее утро.
— Да уж, есть некоторое количество.
— Вы простите меня, я не хотел подставлять вас, но, во-первых, не могу смотреть на голодных детей после Афгана и Чечни, а во-вторых, не выношу хамства, особенно женского.
— Так вы ещё и шовинист?
— Ну что вы! В этом смысле я скорее бабник, чем женоненавистник! Очень люблю женщин, за что в советское время имел неоднократные взыскания у начальства! Но если честно, то ваша подруга та ещё штучка! Извините! Это, наверное, не моё дело.
— Вот именно, не ваше. Вы её не знаете и поэтому не понимаете. Ну, хватит разглагольствовать, идите работать! — Багира показала свои острые коготки.
Смотря вслед уходящему мужчине, Голикова злилась на себя за то, что позволила чужому человеку плохо отзываться о Тамаре. А ещё кошки скребли на душе, потому что нужно было решать возникшую проблему быстро: надеяться на то, что Тамара забудет про случай с грузчиком, конечно, не стоило.
Две недели пролетели в круговерти дел — домашних и общественных, забот — приятных и неприятных, проблем — больших и маленьких. Загруженность была такая, что обе дамы не имели ни малейшей возможности встретиться и поболтать. У обеих накопились новости, и встречу решили больше не откладывать: договорились, что Вестова подъедет к концу дня в пятницу в «Пчёлку», и они потолкуют о текущих рабочих делах, а после поедут в кафе — снимать стресс.
— Ты, как всегда, права! Эти поставщики полностью дискредитировали себя, контракт продлять нерационально,— сказала Вестова, просматривая документы.— Есть у меня на примете одна компания, они давно ищут выходы на меня, обрабатывают, как им кажется, незаметно. Ну что ж, дадим им шанс,— и, отодвинув папку, посмотрела оценивающим взглядом на подругу.— А ты у меня красавица! Отработала весь день, а выглядишь так, как будто пять часов провела в салоне красоты! И чего ты за Андрея ухватилась? Да он должен тебе только за твою верность ноги мыть и воду пить, как говорила моя незабвенная бабушка!
— Скажешь тоже! Просто я его люблю и никого другого возле себя не вижу!
В это же мгновение раздался писк. Такой громкий, что, кажется, был слышен на всю Вселенную. Женщины даже подпрыгнули от неожиданности. Уставились друг на друга. Голикова первая пришла в себя:
— Пожарная безопасность! Опять какая-нибудь продавщица курит в неположенном месте! Уволю! Пусть остальным наука будет!
В следующую секунду рывком открылась дверь, и влетела возбуждённая уборщица:
— Пожар! В подсобке, у запасного выхода, горит. Дым уже в зал валит!
— Без паники! Вызывай пожарных! — обращаясь к Ирине, распорядилась Вестова.— Выводите всех на улицу! Бегом!!! — по-деловому и чётко скомандовала она работнице.
Сама рванула по запутанным коридорам в конец здания, к запасному выходу. Там действительно за закрытыми дверями в подсобке уже бушевало пламя.
Эвакуацию покупателей и служащих провели грамотно и без задержки. Пожарные приехали быстро и слаженно принялись за работу. Во дворе перед магазином стала собираться толпа зевак, обсуждающих такое неординарное зрелище.
Вестова стояла в глубине, совершенно не прислушивалась к пересудам. На душе у неё творилось Бог знает что! «Да что ж это такое? — думала она.— То тону, то горю! Конец этому кошмару будет или нет?!»
Тут к ней подскочила толпа мальчишек, явно беспризорников, бесцеремонно толкнув её и тем самым выводя из штопора самобичевания.
— А где Кика-косой? Кто-нибудь его видел? Он вообще вернулся из магазина? — заорал мальчишка лет десяти, обращаясь к остальным.
— Не-а! Мы не видели Косого! — ответил ему такого же обтрёпанного вида подросток.
Вестову как ошпарили, она повернулась, схватила одного из них за шиворот и стала трепать что есть мочи:
— Кика? Какой Кика? Где он? — вне себя орала уже Тамара.
— Да тот Кика, который тебя кошкой драной называл! Он в подсобку через лаз «ходит», за жратухой! Давно, ещё до пожара, ушёл. Все уже здесь, а его нет нигде.
— В какую подсобку он лазил? Да говори же быстрее!
— Я не знаю, только он сказал как-то, что потом выходить в зал прикольно — будто покупатель.
Вестова рванула к магазину, она точно представляла себе, о какой именно подсобке говорит мальчик. Не ожидающие ничего подобного пожарники не успели среагировать и помешать ей.
— Куда?! Сумасшедшая! — только услышала она в спину.
Наблюдавший эту мизансцену Олег Прусов подлетел к беспризорникам:
— Что вы ей сказали? Да быстрее соображайте! Сгорит же!
— Офигеть! Она, наверно, поскакала Кику-косого спасать! Правильная тёлка оказалась! — изумлённый, с выпученными глазами от всего происходящего, ответил мальчишка.
«Ну вот, две войны прошёл, а в мирном продуктовом магазине сгорю,— промелькнула мысль в голове бывшего майора, когда он, не обращая внимания на ругань и помехи пожарных, вбегал в мини-маркет.
***
«Ой, как горячо и больно! Фу, какая гадость во рту!» — хотелось крикнуть Вестовой, но получился лишь сухой, лающий, хриплый, сдавленный кашель. Казалось, что нет места на теле, которое бы не болело. Боль, совершенно нечеловеческая, жуткая, пронзала каждую клеточку так сильно, что умереть казалось легче и проще.
— Она пришла в себя! Медсестра! Скорее! — крикнула в коридор Голикова.— Милая, какая же ты молодец! Я знала, что ты будешь бороться всем назло! — шептала Ирина и гладила подругу по плечу — казалось, единственному месту без бинтов и повязок.
— Кика живой? — еле слышно спросила Тамара.
— Да. Он просто угорел немного. В соседней палате лежит. Скоро выпишут. Милиция разыскала Сергея Супрунова, так что оформляют документы на мальчишку. Ленку лишат, наверно, материнства, и он увезёт его в новую семью, на Байкал. Вот такие новости. А ты у нас героиня на всю страну! Про вас уже репортаж снимали, по новостям НТВ передавали, какие вы у нас отважные, храбрые, смелые!
— Ладно дифирамбы петь! А про кого это про нас?
— А ты что, не помнишь? Тебя и Кику вытаскивал сначала Олег, а потом уже пожарники. Тоже молодцы мужики! Профессионалы!
— Олег-то там что делал?
— Да он как увидел, что ты в горящий магазин забежала, так и понял, что кого-то спасать бросилась… За тобой и рванул! Если б не он, сгорели бы вы вместе с Кикой заживо! — всхлипнув, не сдерживаясь больше, заплакала Ира, давая волю скопившимся переживаниям.
— А ведь я тогда пришла сказать, что организовала благотворительный фонд «Ангел», и хотела просить Олега его возглавить,— сказала Тамара.
— Не переживай, ещё попросишь, он всё время, как дурак, под дверями сидит! Уже десятый букет увядших гвоздик выкидывает, а ты всё спишь и спишь, принцесса на горошине! Уже неделю!
— Так я семь дней здесь?! Удивила ты меня! Знаешь, а мне всё это время бабушка снилась! Она улыбалась!!!
В палату вошли врачи и медсёстры, стали осматривать, опрашивать Тамару, но это уже не имело значения для Вестовой. Её осенило, охватило, захватило целиком очень важное открытие:
«Я спасла ребёнка!
Я его спасла!!!
Я себя спасла!!!»