Александр ТАРАКИН

Красноярск

     Александр Геннадьевич Таракин родился в 1964 году в Канск-Енисейске. По окончании средней школы учился в Красноярском политехническом институте. После службы в армии работал печатником офсетной печати в Канске, Усть-Куте, Шелехове, Иркутске, Ангарске. Стихотворения печатались в различных изданиях Иркутска и Шелехова под псевдонимом Саша Гамаюн. С 2006 года живёт и работает в Красноярске.

НЕ ТОРОПИТЕСЬ ОТОДВИНУТЬ КНИЖКУ

***
Поэт ушёл, осталась рама с белым —
Художник не успел запечатлеть
Работою изношенное тело;
Приходится об этом сожалеть.

Но сожалеть вам долго не придётся:
За строчкой строчка, за листком листок
Раскроется и мыслью встрепенётся
Душа, и, может, что-то будет взято в толк.

Не торопитесь отодвинуть книжку.
Не относитесь полудрёмно к ней.
Не каждый день причастны мы к излишкам
Секунд, минут, часов и целых дней.

И счастлив тот, кто может мыслить этим
И приобщаться, чтобы цельно жить.
Душа Поэта запечатлённа белым,
И вам дана возможность с ней дружить.

***
Ковёр, обнимая, ласкает ступню.
Ему всё равно, кто попал в западню,
Ему всё равно, кому ласку дарить,—
Готов без разбору он льстить и служить.
Случайные ножки ему не вредят,
Но сколько восторга они затаят,
И сколько блаженства они унесут
В мерцающий снами домашний уют.

Пугливая ночь и удачный рассвет
Подарят им сказки диковинный цвет;
И этот ковёр — самый преданный друг,
Он скроет от глаз твой невинный испуг.

Он в долгом касании будет хранить —
О чём мы с тобой не смогли говорить.

***
Это было давно,
Когда ветер, случайно
Чуть касаясь плеча, улетал к небесам,
Когда лился в окно
Лунный отблеск печально,
Проникая сквозь тюль к одиноким глазам.

Это было давно...
Серебром раскрываясь,
Задремавшая ночь прикасалась к окну,
И искрилось вино,
И луна улыбалась,
И душа прикасалась изумлённо к вину.

Я хотел одного —
Я желал непременно
Поглощать, утолять этот призрачный вздор.
Что случилось с того? —
Всё исчезло надменно
Мягким шелестом чуть суетливых рессор.

Я остался один
Среди стынущих улиц,
Позабыв оправдать безутешную даль;
Среди множества спин
Всяких-разных и умниц
Не успел рассмотреть неземную печаль.

Для меня всё ушло,
Может быть, не случайно,
И теперь мой удел — улетать в небеса;
Разольюсь я вином,
Расплескаюсь печально,
Проникая сквозь тюль к одиноким глазам.