Наталья САФРОНОВА

Красноярск

     Стихи пишет давно, но с большими перерывами. Член литературного объединения «Енисейские острова» при Краевой научной библиотеке. Публикации: альманах «Новый Енисейский литератор», коллективные сборники «Свет родных берёз», «Лекарство от хандры» «Шипы и розы любви», «Енисейские острова» (все — Красноярск), литературный альманах «Мост» № 23 (Санкт-Петербург).

БОРЬБА ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ

     Наверное, это история произошла летом 1961 года.
     Прозрачные красные и жёлтые леденцовые петушки на палочках были пределом мечтаний всей ребятни из нашего барака. Леденцами торговала обычная бабушка, сидящая прямо на крыльце перед входом в небольшой магазинчик, находившийся на первом этаже новой пятиэтажки по улице Иркутской. От барака до магазина было совсем недалеко. Собравшись группой — Люда, Таня, Петька, Сашка, я и Нина,— мы бежали вдоль стаек мимо колонки, потом вдоль забора детского садика к магазину и подолгу топтались там возле бабушки с леденцами. Мы с вожделением наблюдали, как та вынимала из своей старенькой потрёпанной сумки цветных петушков для покупателей. Очередной птицеподобный фигурный леденец, отделившись от своих собратьев, блеснув на солнце гордо выгнутой грудкой, перекочёвывал в руки счастливого ребятёнка, мамаша которого, видимо, не жалела денег для своего чада. Нам тоже очень хотелось полакомиться петушками и ощутить во рту вкус липко-приторной сладости. Но, с виду добрая и незлобная, бабушка совсем не собиралась угощать нас, хотя петушков у неё в сумке было много. Мы это видели сами.
     Я стояла рядом с Петькой и вспоминала, как однажды мама купила нам с сестрой по петушку. С тех пор я всегда просила её купить мне понравившуюся сладость. Но мама говорила, что конфеты нужно покупать только в магазине у продавцов, потому что магазинные конфеты делают на настоящей конфетной фабрике. И ещё она говорила, что бабушки делают своих петушков дома грязными руками и что от этого в леденцах могут быть микробы, а от микробов можно заболеть. Но мамины объяснения меня не успокаивали, и я опять вместе со всеми ребятами бегала каждый день к магазину.
     Мы уже давно поняли, что петушков бабушка меняет на деньги. А так как мои родители и родители моих друзей не хотели нам покупать петушков и денег тоже не давали, мы решили во что бы то ни стало раздобыть эти деньги сами.
     И как-то нам повезло! Мы нашли две жёлтые монеты под прилавками в магазине.
     Но наша попытка купить на них петушка закончилась разочарованием. Бабушка сказала, что этих денег мало, и ничего нам не дала. Из недолгих наблюдений за покупателями мы выяснили, сколько монет берёт бабушка за своих петухов, и вновь приступили к поискам, прочесав все уголки в магазине и на тротуаре возле крыльца. Сбегали даже к школе, но, кроме пыли, разного мусора и пробок от бутылок, на дороге ничего не было. Тут кто-то из нас сообразил, что бутылочные пробки тоже круглые, как монеты, но только корявые с одной стороны. Мы подобрали несколько пробок и побежали за угол магазина. Там, разложив пробки на бетонный тротуарный бордюр, мы принялись колотить по ним камнями, стараясь согнуть корявые края вовнутрь. Пробку надо было придерживать, не то она подпрыгивала и отскакивала в сторону. Промахнувшись, мы попадали камнем по собственным пальцам. У Петьки и Сашки пробки получались более ровные, и после долгих усилий им удалось наколотить два блестящих кругляша, по размеру напоминающих уже имеющиеся у нас трёхкопеечные монеты. К тому же, заранее предусмотрев все видимые сходства с оригиналом, мы подобрали пробки из желтоватого металла.
      Наделав денег, мы вернулись к бабушке, которая всё так же сидела на ступенях, привычно-выжидательным взглядом присматриваясь к каждому заходящему в магазин покупателю. Убедившись, что бабушка на месте, мы пробежали мимо неё, остановились у забора и стали думать, как нам быть дальше. И тут нам в очередной раз показалось, что бабушка очень плохо видит, потому что глаза от солнца у неё слезились и она подолгу разглядывала деньги, полученные от людей. Мы решили обмануть старушку. Петька достал из кармана наши две медные монеты и ловко вложил между ними сплюснутую бутылочную пробку. Все придирчиво осмотрели получившийся копеечный бутерброд. Если сильно не присматриваться, то пробка почти не отличалась от настоящих монет.
— Да она не заметит, она же слепая! — убеждал нас Петька.
     Теперь весь вопрос был в том, кто сможет подсунуть бабушке такие деньги. Никто не решался, но когда из бабушкиной сумки к покупателю «улетело» сразу два петушка, мы насторожились. Так ведь все леденцы разберут, а нам ничего не достанется.
     И тогда Люда, крепко зажав между большим и указательным пальцами наши деньги, направилась к крыльцу. Мы нерешительно засеменили следом. Мне стало страшно, но я шла вместе с ребятами. Наконец подошли.
— Нам леденец,— сказала Люда, но деньги не отдавала, а держала их так, чтобы был виден только краешек настоящей монеты.
     Бабушка пошарила в сумке, вытащила красного петушка и протянула Люде. Люда схватила его и быстро бросила деньги в подставленную морщинистую ладонь бабушки. Мы все тут же развернулись и бросились бежать. Оглянувшись, я увидела, как обманутая старушка что-то закричала нам вдогонку, но мы уже скрылись за угол забора и бежали вдоль стаек к бараку. Погони за нами не было. Видимо, бабушка не умела так быстро бегать, как мы.
     Спрятавшись в самую дальнюю секцию, тяжело дыша, мы окружили Люду. Петушок в её руке светился жар-птицей, пузырьки воздуха бусинками мерцали в его леденцово-выпуклых крылышках. Но участь его была известна. Мы по очереди стали откусывать от него сладкие твёрдые кусочки. Каждому досталось столько, сколько он смог откусить.
     Обсасывая во рту свою дольку, я вдруг вспомнила предостережения мамы о микробах, но тут же убедила себя, что такой красивый леденец не может принести вред. И ещё поняла, что одной кушать петушка было бы гораздо вкуснее и спокойнее, чем смотреть, как это делают другие, и ждать своей очереди. Вскоре от петушка осталась одна коротенькая деревянная палочка, которую, старательно обсосав, Сашка засунул в карман.
     Облизываясь, мы смотрели друг на друга. А как же теперь к магазину будем ходить? Бабушка-то, наверное, запомнила нас. А может, она всё-таки слепая и ничего не видит?
     А вдруг она милиционера приведёт? Эти переживания не давали нам покоя, и мы несколько дней не приближались к магазину, только выглядывали из-за угла забора, высматривая бабушку. Она подолгу сидела на прежнем месте, продавала петушков и даже не подозревала, что за ней ведётся пристальная слежка. Мы убегали играть в ребячьи игры, изредка навещая свой наблюдательный пост. Но нам необходимо было попасть в магазин. Ведь только там чаще всего можно было найти на полу оброненные кем-нибудь монетки. К тому же у нас оставалась ещё одна маленькая копеечка.
     Можно, конечно, подумать, что нас совсем не любили наши родители или мы были голодными. Или что нам не покупали конфет. Покупали иногда, но не петушков. И, скорее всего, нас, наверное, привлекал теперь сам процесс покупки конфет за свои деньги. Мы хотели покупать сами, самостоятельно.
     И вот наконец-то бабушка исчезла. Видимо, пошла лепить новых петушков. Петька, Сашка, я, Люда, Таня и Нинка, как муравьи по проторённой дорожке, устремились в двери магазина. Там мы тщательно осмотрели весь пол под прилавками и нашли три однокопеечных монетки. Потом с усердием следопытов обследовали пыльный асфальт рядом с магазином. Нам повезло! Мы нашли ещё две маленьких монетки. У нас теперь целая куча денег, и мы стали соображать, на сколько конфет нам их хватит. Из всей нашей компании только Люда ходила в школу и даже уже закончила первый класс. Поэтому она сказала, что этих денег всё равно не хватит на петушка. Странно, подумала я. Мы же покупали петушка за две больших монеты и одну пробку, а сейчас монет гораздо больше.
     Было решено больше не обманывать бабушку, и уж точно она теперь не поверит нам и прогонит.
     Сговорившись купить себе конфет в конфетном отделе, мы подошли к стеклянной витрине и вдохновенно осмотрели весь конфетный ассортимент. Конфеты лежали по сортам в маленьких вазочках, соблазнительно демонстрируя нам свои красивые бумажные обёртки. Какие же купить? Пока мы мечтали, Люда заняла очередь к прилавку, за которым стояла полная продавщица в белом халате и высокой белой шапочке, похожей на корону с волнистыми краями. Мы с нетерпением ходили то к Люде, то к витрине. Наконец-то подошла наша очередь. В каком-то смутном предвкушении ещё совсем не определённого завершения наших надежд застыли мы перед продавщицей.
— Что вам? — требовательно прозвучал её голос, но лицо оставалось равнодушным.
     Люда высыпала на тарелочку, стоящую рядом со счётами и весами, все наши деньги и уверенно сказала:
— Конфет. Вот этих,— и ткнула пальцем в стекло витрины напротив одной из вазочек.
     Продавщица как-то то ли устало, то ли жалостливо вздохнула, посмотрела на нас и положила на весы маленькую карамельку в цветном фантике. Потом собрала деньги с тарелочки и бросила их в ящичек, где они, звякнув нам на прощанье, тут же смешались с общей массой таких же копеек. Мы стояли возле прилавка и удивлённо смотрели то на конфетку, то на продавца. Тогда она, тоже удивлённо посмотрев на нас, сказала:
— Всё! — и положила карамельку перед нами на прилавок.
     Всего одна конфета?
     Мечта о большом кульке с конфетами, парившая над нами под серым потолком магазина, приземлилась и лежала теперь в виде крохотной карамельки на ладошке у Люды. Невзрачный фантик с мелкими листочками и ягодками намекал на то, что карамелька была с фруктовой начинкой. Люда вынула розоватую с выпуклыми рубчиками конфетку и откусила от неё маленький кусочек. Вслед за ней это сделали остальные. Честно разделив на всех свою первую честно купленную конфету, мы вышли из магазина и побежали в свой двор, ощущая на губах слабый сладковато-кислый вкус победы в борьбе за независимость.