Margarites (с греч.) — жемчужина. Вечная красавица, не умирает никогда,
раскрывается одной из первых — «око дня».
Морозным ноябрьским утром, за полтора часа до полудня, мне позвонила журналистка Наталья Сангаджиева: «Серёжа, Рита умерла... Только что…»
Это известие не было неожиданным. Все, кто знал Риту Масленникову, были готовы к нему, хотя каждый надеялся, что, может, всё-таки свершится чудо, и…
И вот оно, известие. Ожидаемое — и всё же неожиданное. Рита! Рита. Рита…
На глаза наворачиваются слёзы, звуки застывают в гортани.
Рита! Рита. Рита…
Чуда не свершилось. Солнечная Маргаритка свернула свои лепестки, жизнерадостная Рита закрыла свои большие глаза — её всегда искрящиеся зрачки больше не будут отражать солнечного света.
Рита. Маргарита. Маргаритка.
…Мы познакомились с Ритой в году 1997-м в редакции «Автодорожно-транспортной газеты», где я нёс вахту корреспондента, а она появилась в приёмной в качестве подруги нашей секретарши Ирины Дробышевой. Мы встретились лицом к лицу на узком пятачке перед редакторской дверью. Белокурая, стройная, улыбчивая дама назвалась Ритой, а я не сразу вспомнил: как меня зовут. Вначале я потонул в её больших глазах и растворился в её искренней улыбке, а потом только произнёс то ли имя, то ли фамилию, то ли имя и фамилию сразу. «А я читала ваши рассказы…» — сказала она, и я замер в ожидании приговора. Но приговора не последовало. Вместо него получилась приятная, тёплая беседа, после которой я уже был уверен — нет, убеждён! — что знаком с Ритой много лет. Таким простым, задушевным был наш разговор.
Простота и задушевность присущи были Рите Масленниковой если не во всём, то во многом. Особенно в общении с людьми. Она горела, светилась, поражала своей активностью. Она участвовала во многих проектах: музыкальных, театральных, литературных, политических. Она находила, умела находить таких же, как и она, активных людей, помогая им реализовать себя, а сама как бы оставалась ни при чём. В отличие от некоторых одарённых людей, не знающих, какой стороной и где выпятить свою одарённость, Рита как будто стеснялась своих способностей. «Обрати внимание на стихи вот этой девочки (или мальчика). В них что-то есть, правда?» — обращалась она ко мне уже как к редактору альманаха. «Я материал одного человека тебе принесу — думаю, неплохой»,— звонила она мне по телефону, предлагая ознакомиться с очередным, для меня новым, автором. Свои же стихи, очерки, рассказы она отдавала как-то мимоходом, чаще — когда я спрошу сам («Да, вот — посмотри, если время будет…»). Зато просила — и даже, бывало, настаивала — за других. При её жизни вышла лишь одна тоненькая книжечка её стихов «До», тиражом в 100 экземпляров. В задумках Риты были книжки рассказов и журналистских статей с нотными названиями: «Ре», «Ми», «Фа»… Но всё остановилось на первой ноте. Зато много лет она пробивала, искала издателя для книжки дивногорского поэта Николая Рябеченкова, обошла немало чиновников и предпринимателей и нашла понимание только у частного издателя Николая Негодина, который, вместе с поэтом Николаем Ерёминым, издал небольшим тиражом под редакцией Маргариты Масленниковой стихи тоже, увы, почившего уже Николая Рябеченкова.
С появлением её в поле «Нового Енисейского литератора» с плеч редактора будто спала тяжесть пудов в пять. Рита взяла на себя часть организационной работы: подготовку презентаций и музыкальное их оформление. Она приглашала к нам на вечера детские вокальные группы, бардов, молодых литераторов, сама исполняла песни на стихи красноярских и московских поэтов.
Многие, кто бывал на наших презентациях, помнят её песню, ставшую одной из лучших в нашем музыкальном проекте «Новые Енисейские песни»,— «Простите меня», на слова рано ушедшего столичного поэта Сергея Дрофенко.
Простите меня, если я приносил вам беду.
Я в ад не хочу. Мне приятнее в райском саду
Устроиться прочно. Довольно я видел огня.
Простите меня. Если можно, простите меня.
Устроиться в райском, упрочиться в майском саду,
Меня вам не видно, но вы у меня на виду.
А я всё безвестней в кругу нашем день ото дня.
Вы позже. Я раньше. Простите. Простите меня.
На небе седьмом я лежу в исполинской траве.
Библейские птицы кружат надо мной в синеве.
Владыка Вселенной ко мне подошёл, семеня.
Тоскливое счастье. Я умер. Простите меня.
Простите, стихи. Вы остались без главной строки.
Простите, наставники, юноши и старики.
Вы были заботливы, душу питомца храня.
Простите меня. Если можно, простите меня.
Она пела эту песню и когда чувствовала себя хорошо и потом, будучи уже неизлечимо больной, убегая из больничной палаты, с сеансов химиотерапии на презентации и концерты. Мне кажется, что и она, Рита, и эта песня на слова Сергея Дрофенко, и ещё одна, на стихи Иосифа Бродского, «Дождик осенний, поплачь обо мне»,— выбрали друг друга. И Рита их пела на вечере памяти писателя Вениамина Зикунова и на концертах. Она торопилась петь. Она торопилась жить, писать стихи, играть в спектаклях. Она торопилась, а болезнь торопилась к ней. Невидимая, коварная, беспощадная. Не помогли ни операции, ни терапия, ни дорогие лекарства.
Последний раз мы говорили с ней по телефону в день её рождения, 13 сентября. Она была в больнице, но надеялась вскоре выйти и быть у нас на презентации альманаха через двенадцать дней. Но ни через двенадцать, ни через двадцать дней выйти ей не удалось.
Для меня она всегда была Ритой. Почему-то казалось, что Маргарита — это что-то совсем другое, не подходящее ей, и потому на творческих встречах, когда нужно было называть её полное имя, мне так и хотелось произнести: Маргаритка.
Солнечная Маргаритка жила среди нас, дружила с солнцем и дарила нам солнечный свет своих глаз, своих слов, своих добрых дел. Солнечная Маргаритка посетила нас на Земле и ушла туда, куда — кто раньше, кто позже,— уйдём все мы. Она ушла раньше, успев сказать: «Простите меня…»
РЕДАКТОР
Памяти Риты Масленниковой
***
Был день обычный — был, как не был.
Всё шло привычно — мал-мала.
Но тихий голос — громом с неба:
«Сегодня Рита умерла…»
И небо сразу вдруг поблекло,
Земля померкла, как зола,
Мороз замёрз, и спеклось пекло —
Сегодня Рита умерла…
Михаил МЕЛЬНИЧЕНКО
9 ноября 2010
***
В честь Маргариты выпал белый снег,
Но эту снежность Рита не увидит.
Когда же Царство Божие приидет —
В сиянии она увидит всех.
Павел ПОЛУЯН
12 ноября 2010
***
Пролетела по жизни птицей
Быстрокрылой и ясноокой.
Где теперь ты будешь кружиться —
Ты, ушедшая раньше срока?
Прозвенела по жизни песней
И строкою рифм прозвучала.
Ты была светлых песен вестник,
Тёплый свет собой излучала.
Прокружила по жизни танцем,
Лёгкой бабочкой ввысь вспорхнула.
Много в жизни давалось шансов,
А Судьба тебя обманула.
Но сквозь время строка оживает,
А на фото — родные лица.
Поздней осенью так бывает —
Память вновь листает страницы…