Андрей ВАСИЛЕЦ

Москва

После 8-го класса — вечерняя школа, работа комбайнёром, каменщиком, электромонтажником; потом лётное училище, по праву выбора (золотая медаль) служба в Сибири, катапультирование из горящего самолёта. Журналистика — спецкор «Красной Звезды» по авиации, а после увольнения в запас — лесная отрасль, директор предприятия; в Сибири чаще, чем в Москве.

БАНЬКА

Банька, веничек, полок,
Коньячку один глоток —
Настроение поднять,
Кровь по жилам разогнать.
Веник огненной дорожкой
Вдоль по телу пробежит,
Сам от страсти весь дрожит.
Потерпи ещё немножко:
Будет баня — будем жить!
На столе пивная кружка,
Рядом с нею рыбья тушка —
Малосольный харьюзок,
Грузди, клюква и квасок.
Пахнет веничек пихтовый,
Слышен говор бестолковый —
Всё про это и про то,
О делах своих, конечно,
И немножечко о вечном,
Что в компании мужской
Вспоминается с тоской…
За рекою воет зверь,
Сквозняки скребутся в дверь.
А в окне висит Луна —
Век от века всё одна,
Холодна, кругла, бледна,
Неприветлива, печальна,
Потому-то изначально
Никому и не нужна…
Но тоску развеял веник —
Самый лучший собеседник,
Укротитель всех страстей —
Жарко, хлёстко, без затей!
И печали не осталось,
Улетучилась усталость.
Наша банька хороша,
В небо просится душа!
Тело полнит благодать,
Жаль, что некому отдать…
Ночь, метель, пуста постель,
И холодная купель…
Веник тоже облысел,
В жерло печки улетел…
Ухищрений разных много,
Но живому дай живого…
Ни парная, ни бравада,
Ни высокая награда
Жизнь не могут подменить —
Очень хочется любить…

В НЕБО ПОСМОТРИ И УЛЫБНИСЬ

Было людям впору удивиться:
Первый раз за много, много лет
Человек летает, словно птица,
И рукою с неба шлёт привет.

А они смотрели, улыбались,
Кто-то прыгал и махал в ответ,
Взгляды ввысь направив, удивлялись:
По небу летит велосипед?

Самолётик — проще не бывает,
А как птица гордая летит:
«Так летать когда-то все мечтали —
Он мечту крылатую дарит!»

А меня их жесты и улыбки
Радуют: летаю я не зря,
Под крылом, невероятно зыбким,
Радость, удивление даря!

И опять лечу я над землёю:
«Эй, прохожий, ты не торопись,
Высоте порадуйся со мною,
В небо посмотри и улыбнись!»

Я ловлю, в каких бы сёлах ни был,
Взгляды восхищённой детворы.
Кто-то сквозь меня увидит небо,
Звёзды и далёкие миры.

Может, средь мальчишек тех бедовых
С деревенских улиц и дворов
Для России подрастает новый
Туполев, Гагарин, Королёв!

И ему совсем немного надо,
Чтобы в сердце вспыхнула мечта:
От того восторженного взгляда
Станет делом жизни высота!

ВЗГЛЯНИ НА ЗЕМЛЮ С ВЫСОТЫ!

Судьба жестокою бывает,
Бросает в холод или в жар
И так порою нагибает —
То наводненье, то пожар!
Коль были силы на пределе
И я решения не знал —
На предпоследнем вздохе в теле
Я в мыслях в небо улетал!
И, среди туч паря, как птица,
На землю с высоты взирал,
Был вновь способен возродиться
И — постигал! И — побеждал!

ДРУГУ

Володя, это тебе посвящается

Не люблю застёгнутых воротов,
Тесной обуви и связанных рук.
Поле люблю, плугом вспоротое.
И ещё — когда рядом друг.

Болтунов не люблю и лодырей,
Пьяниц, жуликов и замкнутый круг.
Лес за домом люблю до одури.
И ещё — когда в доме друг.

Для полёта душа рождается,
Для любви, для душевных мук.
Жив тогда лишь, когда влюбляюсь я!
И ещё — когда любит друг!

Ненавижу предателей подлых,
В спину ударов и трусости вдруг.
Тех люблю, кто способен на подвиг.
И ещё — когда верный друг.

Счастлив я, когда радостны лица
В городе этом и в сёлах вокруг.
Видеть рад, когда счастье струится,
И ещё — когда счастлив друг!

Не люблю над собою воронов,
Сёдел на спинах и крепких подпруг.
Радость люблю с другом поровну,
И ещё — когда весел друг!

Все дороги люблю, что пройдены:
Небо ли это, перо или плуг.
Я люблю эту землю — Родину.
И ещё — её любит друг!

ЗАПЛУТАВШЕЕ СЧАСТЬЕ…

Счастье бродит по разным дорогам,
Но не хочет быть странником вечным
И готово прибиться к порогу,
За которым есть дух человечий.
Нужно только, чтоб добрый хозяин
Дома в этот момент оказался,
Дверь открыл и простыми словами
Пригласил: проходи, я заждался…

КАК ЭХО ЮНОСТИ ДАЛЁКОЙ…

Пока комбайны ночью остывали,
Пока колосья сохли от росы,
Мы чёрный хлеб из сумок доставали,
Лишь соли друг у друга попросив.

Когда сгибались ноги от натуги,
А пот бежал по телу горячо,
От всяческих усталостных недугов
Лечились чёрным хлебом и борщом.

И с той поры, в каких краях бы ни был,
Как лучшее лекарство признаю
Краюху солью сдобренного хлеба —
Я в ней лихую юность узнаю.

И никакие сладости и яства
По жизни я не буду так любить,
Как ту краюху, соль и наше братство,
Которыми мы начинали жить!

Как эхо нашей юности далёкой —
Подсохшей корки аппетитный хруст,
И нежный вздох девчонки синеокой,
И звона колосков примятых грусть…

КАРАВАЙ

Полюшко пшеничное,
Колосок звенит,
И деньки отличные
Небо нам дарит!

Закрома наполнятся
Силою полей
И зимой напомнят нам
Солнце летних дней!

Хлебной нивы золотом
Богатеет край,
Созревает в поле том
Знатный каравай!

Урожаю в полюшке
Нам ли не радеть?
Будет хлеба вволюшку —
Будем песни петь!

МНЕ СНИТСЯ ОТЕЦ…

Был скупым он на рассказы —
Разве иногда,
Но в особый этот праздник
Вспоминал всегда.

Разговаривал негромко,
Будто не со мной,
Только руку к сердцу робко
Прижимал порой…

«Много раз за фронт ходили —
Был приказ такой,
Мы с Доватором служили —
Командир лихой!

По тылам глубоким рейдом
Конница идёт
И врагам походом этим
Жизни не даёт!..

Фриц нам нёс и смерть, и беды —
С каждым днём больней,
Только верою в победу
Были мы сильней!

Трижды я один из сотни
Оставался жив —
Так везло… На пулемёты
С шашкою ходил!»

Столько лет отца уж нету,
Только снится мне,
Будто скачет он по свету
На своём коне!

Не один, а с эскадроном
Боевых друзей
Он летит лихим дозором
Посреди степей!

И в лавине той казачьей
Я скачу за ним.
Вместе мы, а это значит —
Он непобедим!

И стучат, стучат копыта
Пулемётам в такт:
Я с отцом иду в атаку
С шашкою на танк!

Сколько раз в него стреляли —
Бог, наверно, спас:
Пуль кило — кисет медалей,
Вот такой баланс…

После фронта агрономом
Был в совхозе он,
Звал бригаду эскадроном —
Женский эскадрон…

Но отец немного пожил —
Вовсе ничего,
Он давно уже моложе
Сына своего…

НА КРАЕШКЕ НЕБА…

Настроение сибирской ночью

На краешек неба присел я устало,
Загадочный месяц сошёл с пьедестала.
Ночная печаль три стакана достала,
Отведали бездны — печали не стало.
Созвездие Лебедь на юг улетало,
Росинками звёзд высоты покрывало
На плечи усталые тихо упало.
На севере небо огнём засияло,
И музыкой света заря заиграла.
Волна золотая на тьму набежала.
Налили вторую, одной было мало,
Мы поняли: третьего нам не хватало!
И небо нам синюю птицу послало,
И тут же усталости как не бывало!
А месяц-молчун сразу стал запевалой:
Мы пели нестройно, как трое с вокзала.
Нам ночь ожерелье из звёзд подавала,
Луна на байкальской волне подплывала
И голосом тихим своим подпевала.
По лунной тропе я ушёл от причала —
Мне синяя птица подругою стала,
Она одинокою где-то летала,
Как будто меня в вышине поджидала,
И знаки таинственно мне подавала.
Большая Медведица жадно лакала
Студёную воду из чаши Байкала,
На синюю птицу беззлобно рычала
И будто бы к звёздам лететь запрещала,
В берлогу свою до зари зазывала.
Над тьмою ночною уж зорька витала,
Медведица воду лакать перестала,
Луна над волнами следы заметала
И в лунный свой терем, скользя, убегала.
Свеча тишины на ветру догорала,
Прибоя волна по песку зашуршала —
То лодка скитаний к рассвету пристала.
Я прыгнул в неё, нас волна закачала,
А синяя птица крылами махала,
На всполох сияния смело взлетала.
Я руки раскинул — мечта окрыляла,
Звала, и манила, и лодку толкала,
А месяц остался, и песня звучала
На краешке неба, где грусть ночевала…