Дин СУХОВ
с. Арги-Паги Тымовского района Сахалинской области
Пишет стихи и прозу. В «Новом Енисейском литераторе» публикуется впервые.
БЕРЕГИТЕ СВОЙ МИР, РОМАНТИКИ
По горящим, обугленным улицам города Х, прихрамывая, ковыляет одноглазая кукла.
Её пушистые когда-то волосы опалило огнём, а пёстрое платье превратилось в лохмотья.
Изуродованная кукла что-то поёт мягким детским голосом.
Мы напряжённо смотрим на неё из развалин в оптические прицелы винтовок и ждём, кто из нас выстрелит первым.
...Моя гитара четвёртый год пылится в углу. Струны на ней заржавели.
Я боюсь брать её в руки. Я разучился играть, когда её первый раз предал.
И она молча проклинает меня за то, что когда-то обещал ей другую жизнь: яркую жизнь в свете огней и в ритме чудесных мелодий.
Мои песни застревают в горле. Строчки расползаются по сторонам.
Они не желают ложиться в рифму. Я закопал своё вдохновение на кладбище бумажного трэша!
Мои друзья давно ушли вперёд. Сильный не может ждать долго.
А я уже четвёртый год похоронен под плитами бесплодных раздумий.
Из-под них пробивается робкий росток, но в нём нет ни цвета, ни семени.
Мои весенние мемуары похожи на осенний некролог: панихида по утерянной девственности.
Что за болезнь, муза, овладела мной?? Меланхолия или ленивая праздность?
Но муза теперь со мной не живёт. Она не приветствует слабых.
Их кровь напоминает затхлую воду болот. А муза любит солнце и синее море.
В моём доме теперь живёт дева-тоска. Она пустая и невесёлая.
Тоска по привычке делит ложе со мной и плодит от меня безразличие.
Зимой, когда в моём доме темно, тоска топит печь фотографиями.
На них запечатлена моя прошлая жизнь и обожание блистательной музы.
Я безучастно наблюдаю, как тоска казнит мою старую жизнь.
И украдкой прячу выбранный из камина тёплый пепел.
Зимой я рано ложусь в кровать, призывая в свой сон весну.
Но когда приходит в мой дом она, я прячусь за тёмными шторами век.
Что за болезнь, муза, овладела мной? Летаргия? Шизофрения?
Я плачу и мажу лицо тёплым пеплом сгоревших воспоминаний.
...По горящим, обугленным улицам города Х, прихрамывая, ковыляет одноглазая кукла.
Её пушистые когда-то волосы опалило огнём, а пёстрое платье превратилось в лохмотья.
Изуродованная кукла мягким детским голосом поёт песню смерти.
Мы, связанные, стоим под дулами винтовок врагов и ждём, кто из нас умрёт первым.
ОСТАТКИ ДОЖДЯ В БЕЛОМ СТАКАНЕ
Девочка с глазами бога. Ты стоишь в дожде напротив.
Твои мокрые волосы пахнут горными эдельвейсами.
Есть какая-то причина, по которой я смотрю на тебя.
Но ты устала от случайных связей.
Каждую ночь ты купаешься в липком семени и глотаешь вино забвения.
Жизнь твоя проста и неприхотлива. Ты привыкла быть темой для разговоров.
Волосатые мужчины поют тебе под гитару, получая пропуск под юбку.
Но ты знаешь, кого и когда впускать в квартиру. У тебя очень острые когти.
Когда я пьян, то всё силюсь написать о тебе поэму. Но наутро забываю все строчки.
Ты неприступна, как Брестская крепость. Голая и полная колючих подарков.
За окном твой любимый дождь, и ты жалеешь, что он не мужчина.
Он всегда знает, чего ты хочешь. Но почему от тебя все уходят?
Во сне ты ходишь по крышам и ищешь случайных партнёров.
С высоты падают страстные стоны и твои кружевные трусики.
Я всегда всё прощал красоте. Она не имеет морали. Зачем природе каменный город?
В нём умирают одинокие, обманывая себя и свои надежды.
Пытаюсь завести с тобой немой разговор, но бетон и железо мешают.
Мы вряд ли поймём сегодня друг друга.
Ты села в автобус и исчезла в сплетениях улиц.
Почему я пью каждый вечер и жду чего-то, сидя на кухне?
Осколки лампочки впились в мою ладонь, и тьма смотрит в мои окна.
Ты чем-то заразила меня, красавица? Моё сердце поедает червь вожделения.
...Девочка с глазами бога. Ты стоишь в дожде напротив.
Твои мокрые волосы пахнут горными эдельвейсами.
Есть какая-то причина, по которой в бетон наряжают природу.
Но мне трудно забыть нашу случайную связь.
ВРЕДНАЯ КУКЛА ПО ИМЕНИ РОБЕРТ
Как обычно, проснулся в три ночи и напряжённо прислушался к тишине в моём доме.
Так и есть, снова кто-то ходит в прихожей и ехидно посмеивается.
Почему я должен это терпеть всё время?
Не пора ли сжить всех кукол со света?!
...Души мёртвых солдат устало карабкаются по Луне. Им нечего курить, и в кратерах давно высохла вода.
Я наблюдаю снизу за ними в большой телескоп и терпеливо жду, когда Луна повернётся ко мне обратной стороной.
На дне океана лежит ржавая станция «Мир». Теперь внутри неё живут чернильные осьминоги и мокрые призраки бездомных утопленников.
Иногда я бываю в гостях у мёртвых, и они угощают меня космическими деликатесами.
На крыше моего мира — свой личный мыс Канаверал, и здесь похоронен мой первый соломенный космонавт.
Отсюда я посылаю сигналы всем пленникам космического океана.
По утрам я угощаю Коперника крепким грузинским чаем, а он кроет крепкими словечками товарищей из инквизиции.
Понимаю тебя, Николай, таков замысел нашего Бога. Мы вкусим плод Истины только ценою тяжёлых жертв Избранных.
Я спросил его о том, сколько мёртвых солдат может поселиться на обратной стороне Луны и как помочь им сигаретами и водой. Николай долго молчал и сказал только одно: ждите новой войны, дорогой мой Дин Сухов.
Интересно, знает ли об этом хозяин обратной стороны Луны или же ему параллельно моё больное любопытство?
В любом случае я и сам готов отправиться на Луну. В углу на чердаке лежит мой зелёный походный рюкзак. В нём большой запас сигарет и минеральной воды. Придётся спасать вас от жажды, ребята!
Я рассылаю последние радиограммы на все радиостанции мира с призывом приготовиться к большой войне. Надеюсь, я буду услышан, последний соломенный космонавт погибшей станции «Мир»!
...Как обычно, проснулся в три часа ночи и напряжённо прислушался к тишине в моём доме.
Так и есть, снова кто-то ходит в прихожей и ехидно посмеивается.
Почему я должен чего-то ждать всё время?
Не пора ли перестать быть чьей-то куклой?!