Виктор ЕВГРАФОВ
Орёл
Виктор Владимирович Евграфов родился в 1945 году в посёлке Абизь республики Коми. С 1950 по 2002 годы жил в Красноярске. Окончил в 1970 году Уральский госуниверситет, факультет журналистики. С 1964 по 2002 годы был корреспондентом, обозревателем, автором страниц и передач в краевых газетах, на радио и телевидении. Заслуженный работник культуры России, член Союза журналистов и Союза театральных деятелей. В Красноярске вышли в свет две книги стихотворений: «Обречённое сердце» (1997) и «Открытая миру душа» (1999). С 2002 года живёт в Орле, где изданы два стихотворных сборника: «Любить — глагол бессмертный» (2006), «Костёр подо льдом» (2009).
БРАТСТВО РАВНЫХ
За всё заплачено сполна,
За счастье и за меру горя,
За то, что, каверзу спроворя,
Тебя приблизил Сатана.
Предъявлен счёт твоим врагом.
И другом тоже счёт предъявлен.
Казна пуста. Кредит раздавлен.
Надежды блик под сапогом.
Порвётся завтра голос твой,
Разбитый прошлою любовью.
Товарный чек погашен кровью.
Ты обескровлен, но живой.
И будешь ждать конца пути.
Твоё забытое начало
Последний грошик проиграло.
Аванс в руках. Пора идти.
2008
***
На стыке рабства и свободы
Дешёвый смерд уйдёт в подполье.
А гордых витязей народы,
Потомки Куликова поля,
Не в битве, а в любви сойдутся.
Их братство равных повенчает,
Людей, отмеченных печалью.
К ним осторожно повернутся
В веках потерянные боги,
И шалуны, и недотроги,
Посланцы древнего Перуна.
Проступят на дощечках руны,
На тёмных высохших дощечках
Слезою Слово изойдётся.
Огонь родится в чудо-печке.
Глазастый тотем развернётся.
Он оживёт и скажет: здрасьте,
Непобедимая дружина!
Подходит время новой власти.
Державной силы исполины
Планету от беды укроют.
Окопы потихоньку роет
Дешёвый смерд. Его не видно.
Он маленький и безобидный,
Трудолюбивый и успешный,
Услужливый и препотешный,
Капканы втихаря готовит.
Сырыми угольками кроет
Огонь. И стынет чудо-печка.
Икру не мечет рыба в речках.
На шепоточках утешенья
Закончится ли укрощенье
Державных сил букашкой кроткой,
Пропитанной казённой водкой?
Усохнут слёзы руны вещей.
А Слово воплотится Вещью
Без контура и без названья.
Ждёт смерд великого слиянья
Червя с болотистой рутиной.
На обмороченных равнинах
Застынет витязей громада
Из недосказанной баллады.
2008
ВСПОМИНАЯ ВИКТОРА ПЕЛЕВИНА
Слепая ночь — свиданье с адом,
Звезды сгоревшей робкий блик.
Очей потупленных громада —
Наш затонувший материк.
Просевший дом в углу горбатом
Овеществил рутины гнёт.
На возвышении покатом
Вервольф голодный жертву ждёт.
Звереют оборотня зубы,
В смешке оскалены клыки.
Вервольфу кровь уже не люба.
Лицо — как маска из муки.
Глубины страха необъятны,
Их никому не осознать.
Сомкнутся челюсти… приятно
Плоть человечью пожевать.
И как бы ни пытались руки
Задвинуть истовый кошмар,
Когтистых лап глухие стуки
Догонят. Нанесут удар.
Крик жертвы с темнотой сольётся,
Падёт, качаясь, мрака стрём.
Вервольф три раза кувыркнётся
В зверином облике своём.
Ночь испугается рассвета
И убежит на дальний брег.
Останется лишь неодетый,
Худой и жалкий человек.
2009
***
Лондон. Девятнадцатый век.
Кэбы. Дожди. Большой Бен.
Отсутствие ипотек
Не провоцирует банковский плен.
И у королевы Виктории
На её территории
Все дворцы стоят
Как положено.
Штукатурка не сыпется.
Залы ухожены.
Принцессы без автоаварий
Живут, как цветочки в розарии.
Пристойно блестят
Бриллиантами в свете.
Такие довольные
На старинном портрете.
И, разумеется,
В счастии пребывают.
На раздольных
Пуховых перинах почивают.
Так было когда-то.
А теперь?
У королевы английской дверь
И побелка низкого качества.
Денег нет на ремонт —
Вот чудачество!
Королева-миллионерша
С протянутой рукой
Обращается в парламент
За суммой небольшой,
Чтобы залатать щели
В дворцовых стенах.
Но кукиш ей —
От властей современных.
Они не дают деньжат.
Банки лопаются.
Вклады дрожат.
И ветшают день ото дня
Покои королевские.
Чур меня!
От кризисной бедности
И династической бесполезности.
Такие фишки
На Британских островах.
Не взрыв,
Не катаклизменный швах.
А так себе —
Лёгкое землетрясение
И биржевое невезение
В королевской епархии
На задах
Капитал-олигархии.
2009
«БУДДОИНДУИЗМ»
Мы все увидимся в ашраме
На пхове радостной одной.
Сосуд поставлен перед нами —
То ли наполнен, то ль пустой.
Гарцуют в ливневой потехе
Рожденье, зрелость, старость, смерть.
Расколет бытия орехи
Кармическая круговерть.
2010
ФОТОПОРТРЕТУ ВИРДЖИНИИ ВУЛЬФ НА ОБЛОЖКЕ ЕЁ РОМАНА «ОРЛАНДО»
Я влюбился!
Вирджиния Вульф —
Моя грёза. Моё божество.
Сгиньте,
Поп, Джонни Свифт, Беовульф.
Лондон, сгинь!
Я творю торжество
Безответности.
И не приду
На свиданье ночное с тобой.
И могилы твоей
Не найду.
Только профиль твой нежный
Со мной.
Только шалые строки-цветы
Сохранят память страсти. А бунт
Против псевдоземной красоты
Опрокинется. Пошлости грунт
Его скроет. Но вехи эпох
Растяжимы, покуда смогу
Удержать неприкаянный вздох
Твоих чувств и страданий пургу.
Захлебнулся ослепший маяк.
Замки скрылись. Бродяга-туман
Спрятать в нетях не может никак
Табор смугло-певучих цыган.
По тропинкам зыбуче-глухим
Скачет призрак, меняя коней.
Я бегу, спотыкаясь, за ним,
Не жалея истёртых ступней.
2010
ЗИМНЕЕ
Склонилась ночь над белой нивой.
Снежинки, словно мотыльки,
Вальсировали незлобиво.
Стихала вьюга близ реки.
Ночное небо розовело
В бессонных бликах фонарей.
И чьё-то сердце тихо пело
О тайной участи своей.
2010
***
Суетный мрак за стеною
Маленькой кельи моей.
В ней без помехи укрою
Души надёжных друзей.
Чёрно-погромные тати
С треском провалятся в ад.
Нового племени рати
Встанут. Ни шагу назад.
Двери легко разомкнутся.
Души без муки и зла
Счастью помогут вернуться
В дом, прогоревший дотла.
2010
Й. ГАЙДН
Молитва Гайдна о радости
И солнцетворном вдохновенье
Не требовала Божьей сладости,
Дарила кроткое терпенье.
Творил он музыку великую,
Грехи земные забывая,
Симфоний грёзу светлоликую
Легко, как праздник, созидая.
Инструментальные пророчества
Тональностей вне классицизма
Кроили тогу одиночества
На матерьяле стоицизма.
Одиножды один, без фокусов.
Дворец богатый, но — пустыня.
В семейном ранге — сотни опусов,
Востребованных и поныне.
Бездетность гения ранимого —
Легенда меркнущих столетий.
А люди, стрессами гонимые,
Вслух горят: «Мы ваши дети!»
2010
***
Картину мира за окном широким —
Холмы и рощи, степи и моря —
Не охватить едино-зоркооким
Желанным взглядом. Но стараюсь я
В пространстве многомерном и великом
Найти свой край. Созвучия удел
Без громогласных ссор с безумным криком.
Раздорам глупым будет ли предел?
В моём краю такой предел возможен.
Духовная субстанция любви
Меч растворяет в сердцевине ножен,
Не требуя: «Несчастного лови
И приголубь железною рукою!»
В моём краю агрессий диких нет.
Согласно гармоническому строю,
Развёрнуты парады канцонетт.
Картина мира — звонких дней зерцало.
Она, как дева юная, в цвету.
В моём уделе подняты забрала
У рыцарей, не спящих на посту.
2010