Виктор АРНАУТОВ

Родился в 1951 году в селе Пудино Томской области, в семье спецпереселенцев. Окончил Кемеровский институт культуры и аспирантуру Ленинградского института культуры им. Н. К. Крупской. В настоящее время — сотрудник службы безопасности ОАО «КемВод». С 1996 года, в свободное от основной работы время, занялся литературной деятельностью. В 2001 году был принят в Союз писателей России. Как писатель, написал десятки рассказов, эссе, повестей и стихов. Издано семь книг. Публиковался в журналах и альманахах: «Огни Кузбасса», «Красная Горка» (Кемерово), «Сибирские огни» (Новосибирск), «Тюмень литературная», «Врата Сибири» (Тюмень), «Южная звезда» (Ставрополь). Член редколлегии журнала «Огни Кузбасса».

НАШЁЛ — НЕ РАДУЙСЯ, И ПОТЕРЯЛ — НЕ ГОРЮЙ

-1-

     На вечернюю электричку из Кемерова до Тайги Егор Носков опоздал. Он долго и напряжённо вглядывался в расписание поездов, соображая, на чём же ему ехать дальше. Толком так и не разобравшись, он направился к справочному окошку. Там какой-то мужчина, наклонившись, что-то выяснял. Егору бросилась в глаза табличка с расценками на справочные услуги. Оказывается, теперь за всё надо платить! Справка (письменная) о том, как и на чём доехать, стоила пятнадцать рублей.
     «Пятнадцать рублей! — тоскливо подумал он. — За тридцатку мне день вкалывать надо...»
     И всё же он решился спросить. Женщина за стеклом что-то набрала на компьютере и минуты через три ответила. Выяснилось, что из Кемерова до его Шебаркуля ничем без пересадки доехать нельзя. Можно лишь из Тайги. Или из Анжерской. На 250-м поезде, что проходит там около шести утра.
     За справку, правда, к радости Егора, ничего с него не взяла. Ещё и посоветовала: дескать, езжайте до Анжерки автобусом. Ещё успеете на последний. Там ночку скоротаете на вокзале и — до места...
     Носков, взяв в обе руки увесистые сумки, вышел из железнодорожного вокзала и направился к автобусам, куда он прибыл часом ранее из своей деревни. Он глянул на зеленоватое табло, что, меняясь, высвечивало цифры на фронтоне здания. Сначала высветилось время — 18.50. Затем температура — минус 24. Он поёжился. Ветерок с морозом забирались под его шубёнку из чёрного искусственного каракуля. Такая же шапка, с твёрдым козырьком наподобие фуражки, не закрывала уши. Их тоже стало пощипывать.
     «Вот тебе и Крещение, — констатировал про себя Егор. — Утром, дома, было всего лишь минус четыре... Мать ещё советовала тёплую шапку надеть из нутрии...»
     Пятидесятитрёхлетний Егор Носков жил в своей родной деревне Манновке в Крапивинском районе. Вместе с престарелой матерью. Работал на гусеничном тракторе в развалившемся, считай уж, совсем совхозе. Некогда богатый совхоз уже второй десяток лет методично разрушали и добивали окончательно ветра перестроек и реформ. И на чём только держался ещё — одному Богу вестимо. Заработок Егора в зимнюю пору редкий месяц доходил до восьмисот рублей. Ладно, материна пенсия выручала да хозяйство своё, хоть и небольшое. А так бы — хоть ложись и помирай, никому до тебя никакого дела нету.
     Рос Егор последышем. Три старшие сестры выучились в своё время и разъехались кто куда. Вот и предпоследняя, Надя, в Шебаркуле оказалась, что в Иркутской области, — после окончания Томского фармацевтического училища. Там и осела, замуж вышла, семьёй обзавелась. В аптеке всю жизнь и проработала, как Егор на тракторе. На своё пятидесятилетие собрать всех решилась.
     Не хотел было Егор ехать — мать настояла. Дескать, попроведай Надюху, как там она. Всё ли там у неё так, как прописывает? Да и гостинцев увезёшь!
     «Какие гостинцы? — возражал мысленно Егор. — Чего я ей повезу? Поди, и своего всего хватает...»
     Однако набралось. Едва в две сумки уторкали. Грибов белых сушёных — урожай прошлым летом на них был богатый! Ведра полтора орехов кедровых калёных отсыпал из мешка Егор. Мешочек полиэтиленовый клюквы. А ещё — лосятины килограммов двенадцать, фарша уже мороженого. Перед самым Новым годом свояк Егора добыл. Егор и вывезти с таёжки на тракторе помог. За то и долю свою получил. Теперь вот — и сестре перепадёт...
      Щупленький, невысокого росточку, чернявый, с живыми карими глазами, выглядел Егор моложе своих лет. Волосёнки, хоть и не седые ещё, изрядно поредели спереди, обнажая на макушке заметный лужок.
     Сразу после окончания десятилетки (два года просидел в пятом классе по болезни), с удостоверением тракториста-машиниста широкого профиля, попал Егор в армию, на Дальний Восток, под Уссурийск. Тревожные времена тогда были на Востоке — китайцы пошаливали. Вот и гнали туда сибиряков эшелонами — на охрану границы. Угодил Егор Носков в дорожно-строительную часть. Окончив в Ляличах учебку, оказался с лычками младшего сержанта в дорожно-строительной роте. Полгода ворочал на скрепере землицу — в жару и ливни. А осенью, сразу после ноябрьских праздников, вёл Носков рано утром свою роту по шоссе в баню, что была на другом краю большого села. Как старший, шёл сбоку колонны. И надо же — зацепила его обгонявшая легковая машина. Ногу переломало аж в двух местах. Пришлось в госпитале, во Владивостоке, до самой весны отлёживаться, скакать на костылях. С весенним призывом комиссовали и его досрочно. С тех самых пор и прихрамывает Егор на левую ногу да кости ломит на непогоду.
     Вернувшись домой, засел Егор за рычаги трактора, да так, считай, уже четвёртый десяток лет и мантулит в совхозе своём. Попервости ещё выбирался который год в отпуск к сёстрам. Раз даже в санаторий выезжал, в Белокуриху. Да дважды в соседнем «Борисовском» отдыхал, попивая лечебную водичку. А в последние десять лет и вовсе — куда поедешь, на какие шиши? Правда, и в Манновке, и в Крапивине — товаров всяких полно стало, не то что прежде. Только вот всё это благолепие — как в ярмарочный день: хоть занюхайся, хоть в глаз продень!
     Здесь же, в деревне, женился Егор вскоре после армии. Ладно жили, двоих детей нарожали. Пять лет назад похоронил Егор жену свою — рак проклятый. Дети выросли, выпорхнули из гнезда родимого. Старший в Новосибирске, в Академгородке, живёт, младшая — в Зеленогорске, в школе преподаёт. Приезжают который раз летом да письма шлют. Младшая — частенько навещает, рядом ведь совсем. Хорошо хоть, с него не тянут. У обоих и квартиры свои уже, и семьями обзавелись, — устроились, слава Богу!
     н подошёл к автовокзалу. В суетном беспорядке на входе стояли зазывалы, предлагая свои «колёса»: Анжерка, Мариинск, Новосибирск, Томск, Ленинск — Белово — Новокузнецк... Возле одного Носков приостановился:
— Сколько до Анжерки?
     Тот оценивающе глянул на Егора, сказал:
— С тебя, батя, много не возьму. Триста всего...
— Сколько-сколько? — удивлённо переспросил Егор.
— Ну, так и быть — двести пятьдесят...
     Билет в автокассе до Анжерки обошёлся ему в пятьдесят один рубль. До восьмичасового, последнего, рейса оставалось ещё минут сорок пять. Егор вышел на посадочные площадки. Слева, в ларьке, купил бутылку пива и отошёл в сторонку. «Жигулёвское» пиво было тёплым, пенилось и шибало в нос отрыжным кисловатым газом. Однако выбрасывать недопитую бутылку Егору было жаль. Он стоял, отхлёбывая мелкими редкими глотками, морщась всякий раз, и с трудом проталкивал горькую жидкость внутрь. Ряд запоздалых автобусов, пять или шесть, стояли напротив посадочных площадок и на морозе клубились едкими солярными выхлопами.
     «Эк, сколько солярки зазря сжигают! — рачительно подумал Егор. — А у нас в совхозе с горючкой совсем беда... Такие цены, такие цены... Где только деньги искать опять на посевную? Снова брать под будущий урожай?! А ведь его ещё и вырастить, собрать надо... И куда только смотрят нынешние правители? Неужто не понимают? Или и вправду живут одним днём, набивая себе карманы?.. Похоже, жить в своей стране дальше не собираются... Говорят, по заграницам уже себе нахапали да настроили всего... А здесь — молочко с мясом да хлебушек им подешевле продавай. А горючее всё дорожает и дорожает, запчасти опять же... Новой техники уже лет семь как не видывали. Совсем в угол загнали... Хуже рабов всяких у себя же в стране...»
— Мужчина, можно вас спросить? — вывел из мрачных размышлений Егора чей-то заплетающийся женский голос.
     Егор обернулся. Рядом с ним стояла женщина — лет тридцати восьми, в очках, выше него на полголовы, в дорогой норковой длиннополой шубе и какой-то нелепой красной шапочке. Её шапочка сползла набок. В руках женщины были два больших полиэтиленовых пакета.
— Мужчина, поправьте мне шапку, — развязно попросила она.
     Егор удивился такой просьбе. От женщины несло перегаром. «Проститутка, что ли?» — мелькнуло у него в голове. От деревенских он был наслышан, что в городе теперь «снять бабу» — плёвое дело. Всего-то — какой-то стольник, а то и дешевле... И искать нигде не надо, сами навяливаются. Особенно на вокзалах. Егор брезгливо поморщился и отстранился от женщины, делая вид, что та обращается вовсе не к нему. Но женщина привязалась, как назойливая муха во время короткого отдыха летом. Пошатываясь, подошла к нему, взяла под руку.
— Мужчина, ну помогите мне... Я что — вам противна?
— Да н-нет, — замялся Егор. — Просто некогда мне. Я скоро уезжаю...
— А-а-а, — протянула женщина, — а я — приехала... А не подскажете — где я?
     Егор усмехнулся:
— Где, где... на вокзале, в Кемерове...
— Мужчина, а пивом меня не угостите?
     Егор пожал плечами, протягивая ей недопитую бутылку.
     Женщина глотнула, допив остатки, протянула пустую бутылку Егору.
— Спасибо... А куда мне теперь идти? Проводите меня до остановки... А хотите, домой ко мне поедем, а? Пива ещё возьмем... Нет, лучше вина. Или коньяка... Вы не думайте, у меня деньги есть... Вот, подержите мои пакеты... Я сейчас...
— Да вон она, остановка, рядом. Там и трамваи, и автобусы... Я же тебе говорю — некогда мне, сейчас мой автобус будет..
     .
А сам подумал: «Как я тебя провожу? У самого две сумки на руках, здесь ведь не бросишь... таскайся с ними...»
— Мужчина, я заплачу вам... Ну, подержите же мои пакеты, — прилипчиво продолжала та.
     «Подержи пакеты — потом ещё скажет, что обобрал её, мало ли чего?» — недоверчиво подумалось Егору.
     Он взял свои сумки, отошёл метров на пять от женщины и закурил «Приму». Женщина беспомощно приблизилась к металлической решётчатой ограде, приткнулась головой к трубчатому крашеному столбику.
     «На проститутку непохожа вроде... Поднабралась бабёнка! Надо же! А с виду — интеллигентная, в очках дорогих и одета прилично. И даже не матерится... Как я помогу ей? Сейчас и впрямь посадку объявить должны. Не поморозилась бы где... Менты подберут. И оберут, если что осталось у неё. Потом поди докажи, что не они обобрали...»
     Минут через пять женщина сильно нетвёрдой походкой, в шляпке набекрень, подалась к остановке, а Егор, докурив, вошёл в здание автовокзала.
-2-

     Автобус, пазик с мягкими сиденьями, подали около восьми вечера. Пассажиров на него оказалось мало, всего-то человек шесть. Егор со своими сумками вошёл первым. Проводница сделала отметку в ведомости, придирчиво покосилась на сидора, но за багажным билетом не отправила.
     К полумраку салона уже через минуту Егор стал привыкать. Он прошёл к задним сиденьям, чтобы поставить сумки у выходной двери. И тут заметил на тёмном полу чёрный продолговатый предмет. Он наклонился и поднял его. Оказалось — кошелёк! Дамский. Егор растерялся: вот так находка!
     Кошелёк был довольно объёмным, с двумя блестящими шариками-защёлками сверху. Егор машинально раскрыл кошелёк. В левом отсеке лежали деньги: сотенные, полсотки и десятирублёвки. В среднем, поблёскивая, перекатывалась мелочь. Он вынул бумажные деньги. Заскорузлыми пальцами пересчитал их. Оказалось семьсот восемьдесят рублей! Егор заозирался по салону. Никто на него не смотрел. Проводница всё ещё проверяла билеты других пассажиров, а те, пройдя контроль, садились к нему спиной, занимая места поближе к кабине.
     Егор бегло глянул в содержимое правого кармашка кошелька. Там лежали какие-то бумажки, билеты, прямоугольнички разноцветных визиток.
     «Моя месячная зарплата! — опять сравнил он неожиданную находку со своими скудными совхозными заработками. — Эк, тетеря... Поди-ка вспоминает теперь: где же мог выронить?.. Если только, конечно, обнаружил пропажу...»
     Егор снял свою каракулевую шапку, провёл по голове левой шершавой ладонью. Ладонь стала мокрой. Ему припомнилось, как прошлым летом ездил в Зеленогорск навестить свою дочь. Тогда в ларьке он взял коробку конфет, подав продавщице сотенную. Коробку с конфетами взял, а сдачу забыл. Вспомнил, когда уже к дому дочери подходил. Пришлось вернуться. Продавщица сдачу вернуть отказалась: внаглую, в глаза Егора, при посторонних людях, заверяла, что ничего ему не должна...
     Мысли о том, что можно оставить находку себе, у Егора даже не мелькнуло. Ну не был он приучен с самого детства — зариться на чужое. Пусть и без присмотра оставленное или потерянное. А и что там, в его детстве, могло быть такого уж ценного?! Двери-то в домах — и то на палочку притворялись: стало быть, хозяев никого дома не было. Замки уже позже пошли, много позднее, когда Егора из армии комиссовали. Это теперь откуда-то ворьё порасплодилось. В той же Манновке дошло уже до того, что прямо из стаек стали телят, поросят да овечек воровать. Про кур с гусями уже и речи не идёт... Весь мак из огородчиков подчистую выпластают, едва головки завяжутся да набухать станут. Говорят — наркоманы...
— Девушка, — обратился он к проводнице, пожелавшей уже им «счастливого пути» и собиравшейся выходить из автобуса, — я тут вот, на заднем сиденье, кошелёк чей-то нашёл...
     Он подошёл к передней двери, намереваясь отдать находку. Проводница немного смутилась, но находку взяла. Она даже не посмотрела на содержимое кошелька.
— Семьсот восемьдесят рублей в нём... без мелочи... — промолвил Егор. — Некогда мне заниматься кошельком, ехать надо...
— Скажите хоть свою фамилию, — зачем-то попросила проводница.
— Носков. Егор Носков я... Из Манновки. Это в Крапивинском районе... Только я уезжаю, на неделю...
     Он подался вперёд, к водителю, перегнувшись через передние сидения:
— А вы откуда приехали?
— Из Анжерки, — ответил водитель, — час назад...
— А кто сидел на задних сиденьях, случайно не приметили?
— Да была там одна... пьяная. Всю дорогу буробила... К пассажирам приставала. Меня просила автобус остановить — плохо ей, видите ли, стало... Пить надо меньше! А с виду — и не сказать, что алкашка... И одета прилично, в очках...
— Поди в норковой шубе? — мелькнула догадка у Егора.
— Точно. И шапочка ещё такая на ней...
— Красная? — подсказал Егор.
— Точно, — подтвердил водитель.
— Вязаная? — поинтересовалась проводница.
— Да нет. Но и не меховая... Вроде фетровой, из плотной ткани...
— Видел я её, — произнёс Егор. — Минут двадцать назад ещё тут была. Ко мне всё приставала... Точно, это её кошелек... Хвалилась мне, что у неё деньги есть...
— Ладно, езжайте, — сказала проводница. — Придёт сама — вернём потерю...
     За два часа в автобусе Егор изрядно продрог. Особенно ноги заколели. В большом пустом зале железнодорожного вокзала Анжерки было неуютно и холодно. Там в четыре ряда, как шеренги солдат, стояли незанятые привинченные к полу металлические голубоватые кресла. Одинокие пассажиры мирно слонялись по вокзалу, ожидая свои поезда. Егор подошёл к кассе, спросил, когда будет поезд на Шебаркуль. Ему, как и в Кемерове, ответили, что только в шесть утра по местному времени.
     «Восемь часов куковать тут в холоде», — заскучал Егор. Он ещё раз подошёл к расписанию. Через час на восток должен быть поезд «Новосибирск — Красноярск».
     «Хоть посплю в тепле, — подумал Егор. — А из Красноярска, может, какой поезд и раньше будет... А нет — съезжу к племяннику, повидаюсь, где-то адрес его был записан...»
     Он взял билет до Красноярска, подошёл к киоску, купил газетку с кроссвордами и объявлениями. Так, время скоротать. В кроссвордах Егор не был большим знатоком, но кое-что удавалось отгадать, чему он по-детски радовался. Он уселся в холодное узкое жёсткое кресло с подлокотниками и стал разгадывать. Потом ему попалась страница с объявлениями совсем меленьким шрифтом.
     «Нашедшего барсетку с деньгами и удостоверением на имя Семыкина Фёдора Васильевича прошу вернуть за приличное вознаграждение по адресу... или позвонить по телефону...»
     «За приличное вознаграждение» было выделено жирным шрифтом.
     «Ишь ты — за приличное вознаграждение! — подумал Егор, вспоминая свою недавнюю находку. — Поди-ка и та... которой отдал кошелёк, тоже станет требовать приличное вознаграждение... Интересно, а сколько это?»

-3-

     Красноярск встретил Егора Носкова рано утром, когда окна многоэтажек уже гасили огни, уходящими на работу горожанами. На перроне было студёно; пахло сжигаемым вагонами каменным углём, креозотом и вырывавшимися наружу спёртыми вагонными запахами. Синеющую рассветную мглу наполняли снежные скрипы ног и баулов пассажиров, возбуждённый гомон встречающих и прибывших, пронзительные хрипатые гудки электровозов и невнятно-раскатистые голоса громкоговорителей.
     Сразу от своего вагона Егор перешёл две линии, взобрался на высокую платформу первого пути и, слегка прихрамывая, подался в вокзал. И снова — справочное. И опять, как в Кемерове и в Анжерке, ему указали лишь всё на тот же 250-й поезд, что будет проходить только через шесть часов. У касс, на удивление, было совсем мало народа. Ещё больше подивился Егор тому, что ему тут же продали плацкартный билет на указанный поезд. С лёгким шумом в голове от вагонного ночного недосыпа, дурманящего воздуха города и непонятной пассажирской суеты, в раздумьях — ехать ли к племяннику или перекантоваться здесь — Егор подался от касс к залу ожидания. Руки его, как и прежде, были заняты сумками.
— Мужчина, можно вас на минутку? — услышал он почти знакомый вопрос.
     Путь ему преградил моложавый человек лет тридцати, ничем особо не примечательный и неброский. Егор остановился, поставил сумки на пол.
— Наша фирма открывает новый магазин. В целях рекламы в первую неделю его работы мы проводим спортивную лотерею...
     Егор туго соображал: что же от него хотят? Он стоял и молча, слегка удивлённо выслушивал остановившего его мужчину.
— Билет, что ли, купить предлагаете? — наконец произнёс он.
— Зачем купить? Я же сказал: рекламная лотерея! Бесплатно. Разыгрываем денежно-вещевые призы... Ну, чтобы вы потом посетили наш магазин, рассказали о нём своим знакомым...
— Да я — нездешний, — признался Егор. — Племянник, правда, живёт у меня тут. На улице Крупской... Случаем, не знаете, где это?
— Ну вот и хорошо! Вот, возьмите... Вдруг — повезёт?
     Незнакомец протянул ему зеленоватый бумажный прямоугольничек, сантиметров пяти длиной и двух в ширину. С одного края прямоугольничка была скрепочка, навроде тетрадной, и пунктиром обозначенная линия отреза. С обеих сторон посредине, обрамлённое фигурными завитушками, было жирное слово «Реал». А над ним и снизу, меленькими буковками: «спортивная лотерея».
— А «Реал» — это что? — поинтересовался Егор.
— Это — как раз название нового магазина.
— Ладно, — отмахнулся было Егор, пряча лотерейку в боковой карман шубёнки, — племяннику отдам... Может, он и зайдёт в ваш магазин...
— А чего ждать? — возразил ему незнакомец. — Вы можете прямо здесь вскрыть билет. Вдруг — выиграете?!
     Егор аккуратно оторвал краешек билетика по линии отреза, развернул втрое свёрнутую повдоль бумажку. Там значилось: «100 рублей».
— Ну и что? — поинтересовался незнакомец, пытаясь заглянуть в его бумажку.
— Сто рублей! — недоверчиво-обрадованно ответил Егор.
— Вот видите, повезло вам!
— И что теперь мне с этим делать?
— Можете в магазин наш прийти, купить на эту сумму товара... А если некогда — прямо здесь получить деньгами...
— Что, серьёзно?! — спросил Егор.
— Вполне! — заверил его незнакомец. — Там, на улице, точнее — на площади, рядом с ларьками, — наш дистрибьютор.
     Егора озадачило незнакомое слово, придав тем самым некоторую уверенность в реальности происходящего. Правда, он замешкался: где ему найти этого «дистрибутера» или как там его? Он стоял в нерешительности.
— А идёмте, я вас провожу, — предложил ему незнакомец.
     «Надо же, какая забота! — подивился Егор. — Не всё, видать, только плохое и в нынешнее время...»
     Подхватив свои сумки, он поспешил наружу. Спустились по ступенькам к площади, подошли к ларькам-киоскам. Откуда-то из-за ларьков появилась женщина неопределённого возраста в раздувшемся пуховике и в серых валенках. Никаких принадлежностей к фирме, как и у незнакомца, в одежде женщины Егор не заметил. Не было даже никакого столика или стенда с рекламой фирмы, или магазина, или проводимой рекламной лотереи.
— Вот, выиграл сто рублей, счастливчик! — представил Егора женщине без возраста незнакомец и тут же исчез.
     Егор подал женщине свой выигрышный билетик. Откуда-то справа от них подошёл высокий мужчина, лет шестидесяти. В его руках тоже был зеленоватый прямоугольничек спортивной лотереи. Он тут же надорвал край, развернул бумажку и подал её женщине.
— У меня выигрыш — сто рублей! — произнёс высокий. — Можно получить прямо сейчас?
— Мужчины! Вам повезло! — как-то уж очень буднично, заученной фразой, выпалила дистрибьюторша. — У нас такое правило: если одновременно подходят двое с одинаковыми выигрышами — их выигрыш увеличивается автоматически в десять раз! У вас — тысяча рублей!
     Она достала из внутреннего кармана пуховика тысячную купюру, помахивая ею перед счастливчиками. И опять заученно, как школьный стишок, выпалила:
— Только вы эту тысячу должны будете выкупить у меня и разыграть между собою. Согласны?!
— А сколько это будет стоить? — поинтересовался Егор.
— Да чисто символически — по пятьдесят рублей с каждого...
     Егор достал сдачу от купленного поездного билета — сорок рублей. Добавил десятку из другой заначки. Протянул женщине. Полусотенную отдал и высокий мужчина.
— Теперь тяните по билетику. В одном из них — ваш выигрыш...
     Егор взял точно такой же зеленоватый прямоугольничек, что и давеча. Его соперник закашлялся и отвернулся от них с женщиной. Прокашлявшись, повернулся обратно к ним, надрывая свой билетик.
     То же проделал и Егор. В развёрнутой бумажке было пусто.
— У меня — тысяча! — хрипловато произнёс высокий.
— Поздравляю вас! — наигранно бодро сказала женщина и передала высокому деньги — тысячу рублей.
     Егор, не сразу осознав свой проигрыш, отошёл от ларьков и разочарованно закурил. «Да-а, не повезло мне...» В руках он всё ещё вертел пустую бумажку, на которой снаружи, кроме «Реала» и «спортивной лотереи», больше ничего не значилось — ни выигрыша, ни телефона, ни адреса фирмы или магазина.
     «А-а, нашёл — не радуйся, и потерял — не горюй», — утешал он себя давно знакомой поговоркой.
     Выигравший мужчина, женщина-дистрибьютор и распространитель лотереи затерялись в толпе снующих пассажиров, как воробьи, склевавшие брошенные им семечки, среди собратьев.
     Егор курил сигарету, всё ещё раздумывая: ехать ли к племяннику? А вдруг он уже ушёл на работу? Минуты через три ему бросилась в глаза фигурка зазывалы, только уже с какой-то женщиной, видимо, тоже приезжей. И опять возникла женщина в пуховике без определённого возраста. И, как к стайке воробышков, подлетел откуда-то высокий мужчина, только что выигравший тысячу рублей. Ему стало подозрительно-любопытно. Розыгрыш повторился. Только на сей раз высокий унёс с собой пакет со спортивным костюмом, а приведённая женщина лишилась своих пятидесяти рублей.
     «Вот везунчик! — позавидовал высокому мужчине Егор. И тут же: — А почему это, интересно, билет-то опять у него оказался? Два, что ли, сразу ему выдали?»
     Минут через пять распространитель лотереи подвёл к женщине в пуховике мужчину лет пятидесяти, в очках, мохнатой шапке и в дублёнке. Тут же перед ними появился и высокий с зеленоватым билетиком.
— Мужчины, вам повезло! Вы можете разыграть между собою тысячу рублей! — агитировала женщина.
— Что, прямо сейчас?! — спросил очкастый.
— Платите по пятьдесят рублей — и тысяча у одного из вас!
— Нашли дурака! — отрезал очкастый. — Сейчас милицию позову...
— Что, отказываетесь? — засуетилась дама в пуховике. — Дело ваше... Мужчина, вот вам тысяча!
     Она передала деньги высокому и поспешила скрыться из вида.
     «Да это ж — дурилка! Самая настоящая! — дошло наконец до Егора. — Сыр в мышеловке... Ну и лопух же я! Расскажу сёстрам — засмеют...»
     Егор сплюнул, матюгнулся, смял в комочек зеленоватую бумажку, выбросил её в урну и пошёл в зал дожидаться своего поезда.