Анатолий КОБЗЕВ

Красноярск
Член Союза писателей России. Автор поэтических сборников «Прощённый день» и «Право на ошибку».

Я ВСЕХ ПРОСТИЛ…

***
Я всех простил, и мне легко.
Своей обиды чёрный камень
Забросил в небо далеко,
И он исчез за облаками.
Я всех простил и смог понять,
Какою заплатить ценою,
Чтоб также поняли меня
Однажды преданные мною.

ЧЕРДАК

Где пахнет затхлой плесенью и пылью,
На мрачном паутинном чердаке,
В углу валялись сломанные крылья
В дырявом перепачканном мешке.
Извлек я их на божий свет и бросил
В большую кучу рухляди чужой,
Не утруждая сонный мозг вопросом:
"Кому они служили над землёй?"
Ну, что ж, и у меня когда-то было
Два серебристо-розовых крыла.
Манило небо вдаль широкой силой,
Да мать-земля паденьем обожгла.
А молодость меня манила снова
К высокой белокаменной стене.
Но старшие упрямо и сурово
Ломали по кусочкам крылья мне.
Я всё же влез на самый верхний камень.
И лишь забрезжил радостный рассвет,
Я замахал уверенно руками,
Но понял вдруг, что крыльев больше нет.
Спустился вниз безропотно и вяло,
Из общей миски ел и место знал,
Стал винтиком, работал без запала
И только самолётами летал....
Мне захотелось вновь взойти на крышу,
Вкушая за спиной щемящий груз,
И сделать шаг, но исподлобья слышу.
Как чей-то голос шепчет: "Разобьюсь".
... В углу, где пахнет затхлостью и пылью,
На мрачном паутинном чердаке,
Валялись чьи-то сломанные крылья
В дырявом перепачканном мешке.

***
Чужие лица в городе пустом.
Так много лиц, что можно заблудиться.
Зима, игриво завиляв хвостом,
Бросает снег, не вглядываясь в лица.
И в мутноватом свете фонарей
Рук не согреть и душу не оттаять.
Метель, как стая пьяных егерей,
В последний угол загоняет память.
Мне одиноко в городе большом
Без нежных рук и губ твоих горячих.
Зима своим серебряным ковшом
Разбрасывая слезы, тоже плачет.
И я, как неудачник на лыжне,
Раздавленный и весь мохнато-белый,
Плетусь куда-то. А навстречу мне
Метель кружится в пляске оголтелой...
Стряхнув с одежды снег, иду домой
И спать валюсь, сославшись на усталость.
Как пудели, мы с белою зимой
Обнюхали друг друга и расстались.

***
Холодный март. Холодное вино.
И губы, жарче яркого костра.
Но до конца допить не суждено,
Неотвратимо уходить пора.
И, пальчики твои поцеловав,
Волос коснувшись нежно-золотых,
Налью в бокал прощальные слова
И разделю по каплям на двоих.
И сердце полноводною рекой
Затопит город и снесет мосты.
Ты скажешь тихо: "Сумасшедший мой!
Хороший сумасшедший..." – скажешь ты.