Вадим АЛЯМОВСКИЙ

Красноярск

ИВАН БЕРЕНДЕЕВИЧ

сказка

     Давным-давно жил на свете царь Берендей. Был у него сын Иван, наследник единственный.
     Рос Иван парнем безобидным, даже можно сказать, лоховатым. Не то что ударить, там, или обругать — убить и то никого не мог! Соседские мальчишки (сынки боярские) ему проходу не давали — задразнят, бывало, до слёз. Он, конечно, бежал отцу жаловаться. Берендей-то поначалу сильно радовался проказам мальчишек — это был хороший повод казнить их родителей, а имущество конфисковать в пользу государства, то есть забрать себе. Он здорово разбогател за какие-нибудь десять лет. А самое приятное — не нужно было для пополнения казны вести долгие и опасные войны с соседями. Жизнь, благодаря сыну, была спокойная и сытая. Он так и называл Ивана: кормилец ты мой.
     Однако когда сынку восемнадцать стукнуло, Берендей забеспокоился: и мужик-то из него больно никудышный получается, а уж царевич — и подавно. Как же Иван будет царствовать, ежели он из-за всякой ерунды в покои прячется?
     Позвал Берендей двух своих советников и сказал:
— Все вы знаете, что любому царю нужен преемник. Вот и мне пришла пора о нём задуматься.
— Приёмник достать не проблема, государь, — сказал первый советник. — Только он будет без дела стоять — государство-то у нас сказочное, поэтому ни одна радиостанция не ловится.
— Идиот на идиоте! — воскликнул Берендей. — Работать не с кем. Я сказал «преемник», а не «приёмник»! Сына я имею в виду. Ему на трон придётся сесть когда-нибудь (Бог даст, нескоро), а он от собственной тени шарахается. Как бы помочь царевичу Ивану смелым и сильным сделаться?
Первый советник недолго думал:
— Известно как, ваше величество. Надобно ему качаться начать. Пусть в спортзал…
— Ерунда это, — перебил его Берендей. — Он сызмальства качается. Штук тридцать качелей уже переломал, а что толку?
— Так я не это…
— Отставить качели, я сказал! — снова перебил Берендей. — Дальше думайте.
Тут, почесав для пущей важности бороду, заговорил второй советник:
— Надобно в нём мужское начало пробудить.
— Как это? — не понял Берендей. — Девок непотребных ему, что ли, прислать?
— Нет, не девок. Надо, чтобы он сам в свою силу и смелость поверил.
— Ну и как это сделать?
— Можно, например, подстроить так, что вот он, — второй советник показал пальцем на первого, — обидит как-нибудь царевича. И пусть при этом у сыночка вашего что-нибудь под рукой будет — меч, там, или копьё… На худой конец, даже ножик перочинный сгодится. Авось осерчает царевич да и прибьёт обидчика. Вот и поверит в себя!
— Нельзя в таком серьёзном деле полагаться на авось! — возмутился первый советник. — «Авось осерчает, авось не осерчает»… Тут нужно действовать наверняка — дело-то государственной важности! Для этого придётся разработать целую операцию.
— «Ы»? — спросил Берендей.
— Почему «Ы»? — не понял первый советник.
— Я в кино видел.
— Хм… Не важно. Мы отправим царевича подвиг совершить! Да такой подвиг, какой и в былинах воспеть не стыдно!
Берендей разочарованно махнул рукой:
— Нашёл чем удивить — былины… Если я захочу, лучшие былинники речистые уже через неделю будут во всех концах страны на гуслях играть да про подвиги Ивана-царевича заливать. А как это поможет царствовать ему?.. Потом, когда-нибудь?
— Нет-нет, — замотал головой первый советник, — былины заказывать не надо — они появятся сами собой. Вернее, их народ сложит, потому что подвиг царевич совершит настоящий… почти. Но главное — поверит в себя! Мы так организуем ему этот подвиг, что комар носа не подточит. Разработаем маршрут героического путешествия, всю нечисть на предполагаемом пути заставим на нас работать. Кого припугнём, а кого и подкупим. Последнее, конечно, предпочтительнее — зачем нам лишние враги?
Первый советник немного слукавил. Врагов он давно уже не боялся, зато на нехитрой схеме откатов рассчитывал неплохо заработать.
— Предлагаю организовать похищение победительницы конкурса «Мисс Тридевятое Царство», — продолжил он. — А спасителем сделаем Ивана-царевича. Думаю, на роль похитителя лучше всего подойдёт Змей Горыныч.
Берендей с сомнением покачал головой:
— Может, лучше с Кощеем договориться? Как-то я животным не очень доверяю. Не погубил бы он мне наследника.
— Не погубит! — усмехнулся первый советник. — Мы ему сделаем предложение, от которого он не только не сможет — не захочет отказаться! И, кроме того, победа над Горынычем гораздо предпочтительнее победы над Кощеем. Одно дело Змея завалить, а совсем другое — наркомана.
— А Кощей что, наркоман? — удивился Берендей.
— Конечно! У него же смерть на конце иглы, это всем известно! Короче: я беру все переговоры на себя. Дай мне, государь, дружинников твоих человек двадцать.
Берендей расхохотался:
— Дружинников?!! Вот этих толстых тёток с милицейскими свистками и красными повязками?!! Ты ими Горыныча накормить решил, чтобы сговорчивее стал? Да он же свистками подавится! Ничего лучше не придумал?
— Да-да! И свистками, и повязками! — поддакнул второй советник, сидевший почти всё это время молча, с изумлением наблюдая, как ловко уводят у него из-под носа выгодную идею. Его, между прочим, идею!
— Так я же не про ДНД толкую! — первый советник незаметно для царя, за спиной, показал кулак второму. — Мне нормальных дружинников надо, кадровых бойцов-гвардейцев. А кроме бойцов — неделю времени и сундук… два сундука золота. Я за потраченные деньги отчитаюсь, государь, не сомневайся. Со всей нечисти расписки возьму!
     На том и порешили. Снарядил Берендей отряд дружинников во главе с первым советником, дал им денег и проводил в путь-дорогу. Решили начать с самого сложного — договориться со Змеем Горынычем. Прибыл к нему первый советник с охраной и объяснил суть дела. Горыныч некоторое время крутил в лапах большую сигару, молчал. Потом зубами первой головы откусил её кончик, сунул сигару в рот второй головы, а из третьей изрыгнул пламя и раскурил. Он всегда так делал, когда хотел произвести впечатление на собеседника и немного напугать.
— Что я буду с этого иметь? Я ведь от вашего государства-то давно отделился, так что царь ваш мне не указ, — сказал он наконец хором сразу тремя головами.
— Деньги! — весело крикнул первый советник. — Деньги ты будешь с этого иметь!
Он отвёл Змея в сторону, чтобы не слышала охрана, и сказал негромко:
— Я бы даже сказал, много денег. Но с маленьким условием: сорок процентов.
— Что «сорок процентов»? — не понял Горыныч.
— Откат. Откат сорок процентов. Получишь деньги прямо сейчас и напишешь расписку об их получении. Я в ближайшее время пришлю своего верного человека, и ты отдашь ему сорок процентов для меня.
Змей Горыныч ехидно улыбнулся:
— А если не отдам? Сожру твоего курьера, да и дело с концом!
— Отдашь, — успокоил его советник. — Куда ты денешься!
— Но ведь сорок процентов — это форменный грабёж, даже я себе такого не позволяю! — не очень уверенно возмутился Горыныч.
Первый советник похлопал его по плечу:
— Ну, как знаешь. Ты, кстати, пламя-то изрыгаешь как? Газом заправляешься? Отключим в твоём дворце газ в самое ближайшее время, не сомневайся! — он повернулся и медленно пошёл к выходу.
     Змей Горыныч растерялся. Он не ожидал такого поворота событий. Ему для поддержания имиджа совершенно необходимо было изрыгать именно пламя. Обычной рвотой нынче не только богатыря — мужика-лапотника, и того не напугаешь.
— Постой! — крикнул Горыныч. — Я согласен. Когда за девкой лететь? Она-то в курсе, кстати, визжать не будет? А то у меня от этого башка болеть начинает. Всего одна, правда, но всё равно мало приятного.
     Обговорив все детали сотрудничества и отдав Змею сундук с золотом, делегация направилась к Бабе-Яге. Она, по замыслу организаторов, должна была вручить царевичу лазерный меч-кладенец. Настоящий меч давать побоялись (вдруг герой порежет кого ненароком или того хуже — сам порежется), поэтому заранее купили фонарик с батарейками. Вот этот-то фонарик под видом лазерного меча и должна была подарить Ивану-царевичу Баба-Яга. Долго идти не пришлось — она жила недалеко от Горыныча. Заметив их в окно, Баба-Яга выскочила из избушки на курьих ножках и закричала:
— Спорим, сама угадаю, с чем пожаловали?! Вас надо накормить, напоить и спать уложить!
— Не угадала, бабушка! — ответил первый советник. — Извини, конечно, но в таких гадюшниках, как твой, приличные люди кушать брезгуют. Выпить можно было бы (в этом деле антураж — не главное), но мы при исполнении. По этой же причине и спать не будем — домой вернёмся, там и выспимся. Дело у нас к тебе серьёзное.
     Первый советник взял Бабу-Ягу под локоток и медленно повёл подальше от дружинников. По пути он рассказал ей о Берендеевой проблеме и о том, как она может помочь её решить.
— Короче говоря, за это получишь сундук золота и напишешь расписку, а через несколько дней моему человеку вернёшь сорок процентов, — завершил советник свою речь.
— А не боишься? — хитро прищурилась Баба-Яга.
Первый советник всплеснул руками:
— Да что же вы все пугаете-то?! Объясняю: не отдашь деньги — вернусь со своими бойцами, выдерну твоей избушке ноги и засуну в… трубу, вот куда я их засуну!
— А я не про деньги говорю, — усмехнулась Баба-Яга. — Не боишься, что царевич твой влюбится в меня и никуда отсюда уезжать не захочет?
Советник расхохотался:
— Ты в зеркало-то давно смотрелась, красавица?!
— Да лет двести назад, когда в гостях у Кощея была. И знаешь, что поняла — настоящую, глубинную красоту никаким зеркалом не прикроешь. А если ты на мой возраст намекаешь, так это очень легко исправить. Вот сейчас ударюсь оземь и превращусь в девочку-припевочку.
     С этими словами Баба-Яга подскочила высоко вверх, взбрыкнула своими кривыми ножками, ударилась оземь и… осталась лежать неподвижно. Советник с изумлением поглядел на распластанную Баба-Ягу: «Уж не спятила ли? Не померла ли навсегда?»
— Ты жива ещё, моя старушка? — спросил он.
Баба-Яга открыла левый глаз.
— Слыхал?..
— Что?
— Кажись, хрустнуло что-то… Погляди-ка, ничего от меня не отвалилось?
Советник подошёл ближе и осмотрел пострадавшую.
— Вроде нет.
— А глаз правый не выскочил? Я им не вижу ничего… Да шагай осторожнее, если что, не раздави глаз-то!
— Так ты же его не открыла! — засмеялся первый советник.
Баба-Яга поморгала обоими глазами.
— Ишь ты, и правда не открыла. Тогда, наверное, ребро сломала… — Баба-Яга осторожно ощупала правый бок. — А тебе, кстати, не стыдно стоять при лежащей женщине? Ты уж или рядом ложись, или встать помоги.
     Советник махнул рукой, и подбежавший дружинник поставил старушку на ноги.
— А ты, бабушка, откуда такие слова знаешь — «ребро»? — спросил советник.
— Практика, сынок. Я вообще в анатомии неплохо разбираюсь — не одну косточку человеческую в своё время обглодала! Но это всё в прошлом. Зубы уже не те, что в молодости, вот и питаюсь теперь в основном картошкой толчёной да поганками. Поганки-то, они мяконькие! Да и торкают, опять же…
— Ближе к делу, уважаемая. Как я понял, сотрудничать с нами в этом вопросе ты согласна. Значит, пиши расписку и получай деньги да фонарик.
— А я про дело и толкую. Поганки сами растут, а картошку — её сажать надо. Мне и так это в тягость, а теперь вот ещё и бок болит. Деньги твои мне без надобности — в лесу на них купить нечего и не у кого. А вот картошки мне вы с ребятами посадили бы соток десять, так я с дорогой душой олуху вашему хоть фонарик, хоть прожектор передам!
— Нет, подожди, бабушка! — занервничал советник. — Что же, мне деньги обратно Берендею везти? Тяжесть такую! Не нужны тебе деньги — замечательно. Напиши расписку, получи их, а мой человек потом не сорок процентов, а весь сундук заберёт. Ну, а картошку мы тебе, само собой, посадим!
     На том и порешили. Вручили служивые Бабе-Яге золото, посадили картошку и убрались восвояси. Прибыв домой, они доложили царю об успешном завершении спецоперации. Берендей решил выждать с полмесяца, чтобы девка в плену у Горыныча до кондиции дошла. Мисс Тридевятое Царство — та ещё штучка, не за каждого замуж пойти согласится. Царь знал её хорошо, даже очень хорошо!.. Да оно и понятно: если бы не это, неизвестно, кто бы в конкурсе победил. Ну ничего — у Змея погостит, так её и Иван-царевич устроит. И вот через полмесяца вызвал Берендей к себе сына и сказал:
— Две недели прошло, как Змей Горыныч первую красавицу нашей страны, Мисс Тридевятое Царство, умыкнул. По всему царству клич брошен: кто её из плена вызволит, тот и женится на ней. У крыльца привязан конь вороной — садись на него и скачи красавицу спасать!
Царевич побледнел и спросил, слегка заикаясь от волнения:
— А ну как э-этот конь во-ворованный меня сбросит?
— Я сказал не «ворованный», а «вороной». Не сбросит — силы уже не те. Старый он.
— Сильно старый? А если помрёт в дороге?
— У него, скорее всего, даже помереть сил не хватит. А если хватит — другого коня тогда купишь, я ведь тебе командировочные выдам. Деньги то есть.
— А как я узнаю, куда ехать-то?
— У тебя будет волшебный «Чупа-чупс». Как только заблудишься, сунешь его себе в рот, он палочкой пластмассовой дорогу и укажет. А заодно и охранять будет. Первым делом леденец приведёт тебя к Бабе-Яге, которая тоже на Горыныча зуб имеет: он её в любовницах до трёхсот лет промурыжил, да так и не женился. А в триста лет, само собой, она никому уже не нужна стала, вот и сидит с тех пор одна в своём лесу. Баба-Яга выдаст тебе оружие волшебное — им Змея Горыныча любой победить сможет.
Берендей протянул сыну «Чупа-чупс» и кошелёк с деньгами.
— Да, кстати! — вспомнил он. — Будет тебя бабка поганками потчевать — не ешь, а то ещё подсядешь. Я тебе банок десять тушёнки с собой дам.
     Делать нечего, пришлось парню в дорогу отправляться — больно уж он леденцы любил. Через пару дней Иван был уже у цели. Ничего примечательного по дороге не случилось, даже конь не сдох. То ли в силу своей природной скромности не стал наш герой беспокоить избушку, то ли решил, что если у неё куриные ноги, то мозги наверняка тоже куриные, а только ничего не сказал он избушке насчёт того, куда ей нужно повернуться. Обошёл царевич строение сам, как простой богатырь, и постучал в дверь.
— Дёрни за верёвочку, дитя моё… — раздался из-за двери старческий голос. — Тьфу ты, это ж не отсюда!.. Заходи, короче говоря.
     Иван-царевич зашёл в дом. На печке лежала Баба-Яга и с любопытством на него смотрела.
— Здравствуйте, бабушка!
— Поглядела бы я на тебя, как ты будешь здравствовать, когда пятую сотню лет разменяешь! Ты кто такой будешь-то?
— К сожалению, я не имею возможности выбирать себе профессию. Кем я буду, решилось сразу после моего рождения.
Баба-Яга усмехнулась:
— Я спросила не «кем ты будешь», а «кто ты будешь». Точнее, кто ты есть.
— Есть? Не-е-е, есть я не буду. Говорят, ты поганками кормишь, а от них пронести может. Съешь и подсядешь.
— Издеваешься? Или ты и вправду такой… придурковатый? — спросила Яга. — Повторяю вопрос: кто ты?
— А, в этом смысле… Я царевич.
— Белорус, что ли?
— Почему белорус? — удивился царевич.
— Так фамилия же белорусская.
— Да не фамилия это. Батя у меня царь.
— А-а, — сообразила Баба-Яга, — так это ты и есть Иван-царевич? За тебя, значит, люди просили?
— Какие люди?
— Да приходили тут одни, — туманно ответила Баба-Яга. — Вот тебе лазерный меч-кладенец.
— Лузерный мяч-леденец? «Чупа-чупс», что ли? Так он у меня всегда с собой!
— Да не мяч, а меч! — Баба-Яга протянула царевичу фонарик. — Направишь его на Горыныча и вот эту кнопочку нажмёшь. А потом забирай свою невесту и веди её под венец. Эх, завидую я вам, молодым!.. Ладно, проваливай, не трави душу… Хотя нет, постой! Ты картошку окучивать умеешь?
— Чего? — не понял царевич.
— Ничего, — махнула рукой Баба-Яга. — Иди уже.
     Сел Иван-царевич на коня, снова сунул в рот «Чупа-чупс» и поскакал к Горынычу. Змей его давно уже ждал. Он всегда старался делать всё профессионально, поэтому нанял актёра-пенсионера и брал у него уроки актёрского мастерства — учился падать замертво. Прожил репетитор у Горыныча примерно с неделю, а потом куда-то делся. Как раз накануне Змей здорово напился и наутро не мог вспомнить — то ли закусил пенсионером, то ли выгнал его, то ли он сам сбежал. К счастью, Змей Горыныч успел за неделю кое-чему научиться, поэтому не сильно расстроился. Как только Иван-царевич прибыл к нему во дворец, то сразу навёл фонарик на хозяина и нажал кнопку. Схватился Горыныч за сердце, покачнулся и медленно стал падать, увлекая за собой портьеры и антикварную мебель… Царевич долго смотрел на лежащего Змея. О чём он при этом думал — неизвестно, но взгляд его постепенно становился всё более и более величественным. В комнату вошла Мисс Тридевятое Царство.
— Вот те раз, спаситель пожаловал. Теперь, как говорится, скорым пирком да за свадебку? — не без ехидства поинтересовалась она.
Иван-царевич медленно повернул голову в её сторону.
— Что?.. — рассеянно спросил он. — А-а… Нет, пока не время. Я многое должен сделать для своей страны!
Царевич сунул фонарик за пазуху и быстрым шагом пошёл к выходу.
     Явившись к отцу, он первым делом сообщил ему, что собирается возглавить великий завоевательный поход, поэтому свергает его с престола и сам становится царём. Потом достал фонарик, крикнул: «Прости, отец!» — и посветил им на царя. Всем присутствующим стало ясно, что Иван-царевич спятил. Его скрутили и сдали в лучшую богадельню Тридевятого Царства. В этой богадельне жил один знаменитый юродивый. Когда ему рассказали про Ивана-царевича, он немного подумал и изрёк:
— Нельзя насильно сделать человека ни счастливым, ни смелым. А идиотом — запросто.
     Подивились люди — даже из такой глупой истории он сумел извлечь мудрую мысль — и решили: нужно всё это записать для потомков.
Что я и сделал.