Георгий ИГОШЕВ

1962 — 2001
Георгий Игошев родился 29 апреля 1962 года в посёлке Квиток Тайшетского района. Отец Георгия, Геннадий Павлович, окончил лесотехнический институт. Мать, Тамара Павловна, — выпускница Ачинского торгового техникума.
В Тайшет семья переехала в 1966 году. Гоша рос любознательным ребёнком, рано научился читать. Перечитал почти все произведения Фенимора Купера, Жюля Верна. Живой, подвижный, он был заводилой среди сверстников, увлекал их игрой в индейцев, любил играть в футбол, хоккей. Позже он напишет об этом времени в стихотворении «Опять и вновь».
Школьные годы. Средняя школа номер один. Любимыми предметами были история и литература. В этом возрасте приходит любовь к поэзии. Особенно близок ему по духу был Сергей Есенин. Эрудированный и красноречивый, Георгий отличался умением завораживающе о чём-либо рассказывать. Хорошо рисовал, был членом редколлегии класса. На всех праздниках, встречах одноклассников всегда был душой компании. Сочинял эпиграммы, поздравления, пожелания. Играл на гитаре, любил бардовские песни.
После окончания школы поступил в техникум связи в Улан-Удэ. Первые стихи появились в 80-е годы, во время службы в армии в Казахстане. После демобилизации работал в тайшетском РУСе, потом лесозаготовителем в Усть-Илимском районе, в Братске на БрАЗе. Но, как и большинство творческих людей, Георгий оказался непонятным для окружающих, несколько непрактичным, необустроенным. Не раз страстно влюблялся, женился, имел троих детей, но семейная жизнь так и не сложилась. В 1993 году вернулся в Тайшет.
Он мечтал отремонтировать старый родительский дом.

Я вернулся в свой старый дом,
К фонарям за моим оконцем,
Где ранетка, укрыта снежком,
Над скрипучим стоит колодцем.

Позже он напишет ещё много строк, посвящённых родному городу.

С этим городом в физической разлуке
Я душою намертво прирос,
И всё чаще я стою на виадуке,
Всё яснее слышу стук колёс.

В эти годы появляются его лучшие стихотворения. Но сквозь лёгкость, изящество его поэзии чётко прослеживается трагедия личной судьбы и боль гениев, убитых пагубной страстью, увы, чрезвычайно распространённой в нашей стране. Понимание жизненного тупика, в который ведёт этот человеческий порок, и чёткое предчувствие близости трагического конца — таковы стихи «Запой», «Ты мне говорила», «Ещё живой», «Знамение».

А пот — свинцовая вода —
      с верёвки бусы...
Я не забуду никогда
      лицо Иисуса.
На переносице сошлись,
      как стрелы, брови.
Глаза до края налились
      пунцовой кровью...
Он ничего мне не сказал
      сверлящим взглядом.
Я понял, что черёд настал
      свиданья с адом.
Георгий Игошев ушёл из жизни в феврале 2001 года. Ему не было и сорока. Ещё при его жизни одноклассник Виктор Цедрик подготовил на компьютере сборник стихов, который был подарен друзьям, одноклассникам и имеется в краеведческом музее школы № 1. Единственная книжка поэта Георгия Игошева «На круги своя» вышла тиражом в 100 экземпляров через шесть лет после его смерти. В 2007 году она была издана по инициативе Тайшетской центральной городской библиотеки и при финансовой поддержке администрации «Тайшетское городское поселение».

Георгий ИГОШЕВ

НЕ ГРЕШНО

Наш городок как будто неприметен,
Но поговорка ходит тут давно:
«Кто в цирке не был, все живут в Тайшете».
И здесь смеяться, право, не грешно!

И вы кого угодно расспросите:
Хотя народ культурой не балован,
Живём ничуть не хуже одесситов,
Никто по части юмора не скован.
Ну что Одесса — море и лиманы,
Шторма и скалы, волны высоки,
Мы бурю можем развести в стакане,
У нас Тайшетка — нет грозней реки!
Поэты ей не пели дифирамбы,
И ни один прозаик не вознёс,
А сколько раз здесь воздвигали дамбы,
Выкладывали плитами откос...
Речушка так себе и даже без теченья,
Перешагнёшь, так не отмоешь тину,
Но покорить её — она в одно мгновенье
Снесёт любую прочную плотину.
А что текла без всякого азарта,
Был водоём как будто и не плох,
Здесь разводили золотого карпа,
Он, правда, через день весь передох.
Но вновь крушились мощные запруды.
Пусть покорились Ангара и Днепр,
Тайшетка прорвала бетона груды,
Пробив свой путь, как разъярённый вепрь.
И над промоиной стояли дяди в шляпах,
Сказали: «Почудили, ну, и будет».
Запруду в луже с камушек наляпать
Умели ещё в детстве эти люди.
Тогда-то городское руководство
Не стало долго думать и мудрить,
Для экономии решило и удобства
Тоннель в хорошем месте проторить.
И стройка шла как будто по проекту,
И посчитали всё на много лет,
И пусть слегка не уложились в смету —
Тоннель готов, и в честь его — банкет!
Вверху мчат поезда во все пределы,
Внизу проезд удобный и большой,
И каждый говорит: «Вот это — дело».
Туда-сюда асфальт — и хорошо!
Но много лет весной одна забота,
И ежегодно для дорожников калым:
Прорытый был тоннель по дну болота
И стал уже по праву золотым!
И бьются, бьются мысли инженеров,
Как избежать авралов навсегда,
А через путь стальной пенсионеры
Всё ходят взад-вперёд, туда-сюда.
Народ поропщет, что промокли ноги,
Не помогла резина и болонь,
Но с философским юмором в итоге
Подумает: вода ведь не огонь.
Когда пожар, не молитесь вы Богу,
Вы к телефону рвётесь, словно в бой;
Пожарные примчатся на подмогу,
И пламя уничтожится водой.
Встречались где ли парадоксы эти?
В каких-нибудь ещё весёлых странах?
Но все уверены, что только лишь в Тайшете
Смогла сгореть пожарная охрана.
Воды тогда им, что ли, не хватило?
А может, прохудились рукава?
Но это всех серьёзно убедило:
Пожарники — серьёзная братва!
Есть у любого слова свой антоним,
И это заучили мы неслабо:
Ох, Ленин, дедушка, мы все тебя запомним,
Наш поджигатель мировых масштабов!
Мы статую его не опрокинем,
Он наш великий чудный Прометей,
И до сих пор огнём горит всё синим
От всех весёлых пламенных затей.
О достояниях порой хрипят от страсти,
Нам в спор вступить об этом по плечу.
Какой бы город смог ещё похвастать,
Что в нём поставлен памятник Бичу?!
Ассоциации вполне закономерны,
В любом краю бичей полно своих.
Нам скажут: «Да вы шутите, наверно?»
Но мы ударим истиной под дых.
Да не бичу без родины и флага —
Наш Бич был справедливым мужиком,
Пропитанный весёлою отвагой,
Сражался с ненавистным Колчаком.
В тайге шалил он со своим отрядом
И свято верил в слово Ильича.
Герой погиб, не попросив пощады,
И схоронили славного Бича.
Для разговоров с той поры немало пищи,
Но вот во благо, не для куража,
Снесли кресты на стареньком кладбище
И парк открыли для утехи горожан.
Крича, резвились на могилках детки,
Дух от качелей замирал в зобах,
А духи позабытых наших предков
От нетерпения ворочались в гробах.
Но ближе к сумеркам, уставши землю парить,
Наружу выбрались, во все глаза дивясь:
На танцплощадке в бесовском угаре
Трясли крестами их потомки, веселясь.
Пусть всё проходит, всё меняется, всё тленно,
Но нам родиться заново — пустяк,
Для воскресенья баня неизменна,
А кто не в баню — тот не с нами, тот дурак!
И чуть вошёл, уже кричишь: «Кто крайний?»
За право первого поднимется галдёж.
Ну, а попозже ты сопернику по брани,
Блаженно щурясь, по хребту вехоткой трёшь.
И он тебе — услуга за услугу,
Так повелось, что в баню, как в родню,
И вот на выходе кричат тебе как другу:
«Ну, как парок?»
Ты палец кверху: «Как в раю!»
И вроде не было избытка бань в Тайшете,
Но любят люди воскресить себя парком.
Такая радость для людей на этом свете.
Кто знает, как попарят нас потом?
И вот узнали мы с диковинным восторгом
(Земного рая людям, видно, мало):
На месте бани крематорий будет с моргом...
Кто крайний? Вас здесь вовсе не лежало!
И нам привиделось, как будто бы воочию
(По этой части все давно спецы):
Блаженно на полатях днём и ночью
Между собой судачат мертвецы.
И двое встретились: «Здорово, брат усопший!
Ты что без веника? И я забыл свой взять.
И вид какой-то у тебя усохший,
Сейчас попросим пару наподдать».
А тот ответит: «Да уж, время было...
В буфете — пиво и ядрёный в бочках квас,
Ну, и сейчас — привоз-отвоз автомобилем,
И видит весь народ, что это НАС!»
Конечно, холод здесь стоит собачий,
Зато полки не скользки и длинны.
Кому-то, может быть, и сделали иначе,
Но в морге, как и в бане, — все равны.
Пусть развесёлый плод фантазий,
Простите нам, усопшие, сарказм,
Но отпустить без смеха в этом разе
Уже не можем наш родной маразм.
Года уходят, как вода сквозь сито.
«Жить стало лучше, даже веселей...»
А в парке снова кладбище открыто
Аттракционов, как погибших кораблей.

Живя в Тайшете, мы по лезвию босые
Пройдём шутя, как тут заведено,
Мы все из цирка под названием Россия,
И здесь смеяться, право, не грешно!

Декабрь 1995