Пётр Сергеевич ШУМКОВ

1932 — 1998

Пётр Сергеевич Шумков с детства мечтал стать моряком и даже учился в военно-морском училище во Владивостоке, но понял, что это не его. Отслужив в Морфлоте, он поступил в Иркутский госуниверситет на факультет журналистики. Практику проходил в «Восточно-Сибирской правде», работать вернулся в родной Тайшет, в родную газету, где печатал свои первые стихи. В редакцию районной газеты он ходил на литературные беседы в пору, когда здесь работал после окончания МГУ Станислав Куняев; здесь позже был организован литературный клуб «Бирюса», который он возглавлял с конца семидесятых до последних дней. Он писал прекрасные стихи, но однажды остановился: как говорил, понял, что Есенина из него не получится. Но любовь к литературе не утратил и скрупулёзно работал над рукописями авторов, которых в бытность его всегда было немало. Если сказать, что многим людям он помог самоутвердиться, значит, ничего не сказать. Приходившие на занятия литературного клуба робкие авторы через некоторое время приносили вполне добротные стихи и рассказы и даже становились участниками областных конференций «Молодость. Творчество. Современность». Он мечтал видеть своих авторов среди профессиональных литераторов и искренне радовался, если кому-то удавалось напечататься в областных или даже в столичных журналах и сборниках. Мечтал о своей книге. Непросто складывалась его журналистская жизнь, но он оставался верен газете до последнего дня, до последнего вздоха.

***
О, звонкая прелесть погожего дня!
Ты, словно волшебный мотив,
Зовёшь за собой, увлекая меня
В твой солнечный щедрый разлив.

И снова в походе, как бодрый Тезей,
Вдоль дальних иду берегов.
Учусь бескорыстию у друзей
И ненависти у врагов.

И что мне чернильная сумерек сень.
Устало смыкая глаза,
Я вновь ощущаю грядущий день,
Волнующий, как гроза.

ПАРОДИИ ПЕТРА ШУМКОВА

Метаморфозы

За ночь чернильницу вымакал,
Тетрадь исписал не одну
И сразу в глазах своих вымахал,
Аж страшно, как снизу взгляну.
А утром, разбуженный грохотом,
Над рукописью сопя,
Я делаюсь крохотным-крохотным,
Что даже не вижу себя.

Василий КОЗЛОВ

Я за ночь метафор повыплескал,
Что аж по загривку мороз,
И стал Гулливером по изыску,
О, жуткости метаморфоз!
А утром от лая собачьего
Встаю и к тетради бегу.
На кой ляд усилия трачу я,
Коль видеть себя не могу?
Сопеть над стихами и маяться
Так странно и дико, нет слов.
Понятно, друзья удивляются:
«Куда это делся Козлов?»

Стрекочущий пророк

И мне дана пророческая сила...

Пророчество моё — всему предтеча.
Я на авторитеты не молюсь,
Фальшивому догматику переча,
Сорокой белобокой становлюсь.

Иннокентий НОВОКРЕЩЕННЫХ

Я, как святая дева, непорочен;
Степенен и медлителен, как гусь.
Но главное, замечу, между прочим
(Поэт в своём признанье очень точен):
Я на авторитеты не молюсь.
Готов с друзьями об заклад побиться,
Любой кумир в сравненье со мной сер.
Ну сами посудите, эка птица
Какой-нибудь Павлинов, например.
А мне дана пророческая сила.
Она предтеча и всему, и вся.
Со всею страстью молодого пыла
И вкупе с ним упрямством крокодила
Сорокой-белобокой стану я.