КАВТАРАШВИЛИ Шота Шакрович

НАДГРОБНЫХ СЛОВ ЗАДУМЧИВАЯ ВЯЗЬ…

***

Куда стремительно летите,
Мои мгновенья и минуты?
Вы так безжалостны, как будто
Прервать безвременно хотите

Едва означенные нити
Едва забрезживших свершений.
И счастье бурных достижений,
И мудрость яростных наитий —

Всё-всё умчится с вами вместе.
Но под обломками мечтаний
Упорно и несокрушимо

Иду. Ведь суть не только в песне
Осуществлённого дерзанья,
Но в вечных поисках вершины!

***

Ещё когда не ведал слов,
меня болезнью неминучею
Божественное ремесло
уже манило, жгло и мучило.

И вот поэзия зажгла
в душе весёлую отвагу,
и горы строчек приняла
с тех пор безмолвная бумага.

И мне казалось — я узнал
все тонкости стихосложенья,
и мне казалось — дайте знак,
и вот оно — стихотворенье.

Увы, когда спокоен ум,
то сердце в такт ему не бьётся,
и сборище холодных дум
в другой душе не отзовётся.

И лишь когда я вспыхнул сам,
и зарыдал от боли огненной,
и увидал её глаза
и лик её в полёте облака,

и золотой услышал смех,
и засмеялся счастью — всюду
искать её и среди всех
прекрасных не найти, как будто

она прекрасней во сто крат —
тогда я понял, что великая
настала для меня пора
и позвала, и я откликнулся!

И пусть истаю, как свеча,
но, сердце песнею сжигая,
в неё вложу твою печать,
любовь — поэзия нагая!

МОЙКА, 12

Здесь умирал поэт обыденно и страшно.
Смертельно раненного, через чёрный ход
Его внесли сюда друзья с моленьем страстным:
«Помедли, подожди, ещё не твой черёд!»

Отцвёл и смех, и крик, стенания и слёзы,
И беготня детей, и пение жены.
Намёки грязные, и гнусные угрозы,
И огнь его стихов дуэлью сметены.

Здесь он ушёл от нас, и стены вековые
С тех пор бесплодное бессмертие влачат.
Где б ни был он, везде его слова живые
Одушевляли всё, но здесь они молчат.

Не тёплый плеск свечей плывёт в глубинах окон,
И клавесин молчит, и холоден камин.
Не фырканье коней, не их весёлый цокот
Несётся с улицы, а шумный лёт машин.

И как поверить мне в последний этот слепок!
О лжец бессовестный, ты, педантичный лик!
Сквозь горестный туман растерянно и слепо
Ищу в тебе черты того, кто с нами слит…

И медленно глаза открылись голубые,
Усмешка тронула его уста опять.
И он с трудом вздохнул, как будто бы впервые,
И мне послышалось: «Чтоб мыслить и страдать…».

***

Остановись на миг и прочитай, прохожий,
Надгробных грустных слов задумчивую вязь.
Здесь истлеваю я, на многих вас похожий,
Который глупо жил, но веселился всласть.

Я много обещал, но ничего не сделал.
Печален эпилог — гора рождает мышь.
Достигнута одна из многих гордых целей:
Из вороха стихов — один достойный лишь.

Но это ли предел для тёзки Руставели?
И я прошу тебя, мой незнакомый друг,
Пока ты не достиг последней из постелей,
Спеши наполнить мир делами умных рук.

Пускай вокруг тебя вздымаются деревья,
И крепнут сыновья, и дочери цветут,
И не печальный плач, а жизни ритм напевный
Благословит тебя в последний, светлый путь.