Литературный альманах.      Проза.      Поэзия.      Публицистка.      Драматургия.     ©




Сергей КУЗИЧКИН


КРЕМАТОРИЙ БАБУШКИ ПРАСКОВЬИ

Криминальные истории

ОТ АВТОРА

     Все истории включенные в этот сборник имеют под собой реальную основу. Все они действительно случились в свое время на территории Красноярского края. Некоторые герои этих публикаций живут и здравствуют поныне в городах и села края, Сибири, России, в ближнем и дальнем зарубежье. Другие живут и отбывают различные сроки наказания определенные им районными и городскими судами в исправительно-трудовых колониях, к третьим приходят родственники на кладбище, чтобы помянуть усопших в день годовщины смерти, или как принято на Руси, в родительский день. Автор по известным причинам изменил имена ныне здравствующих героев и, в некоторых случаях подлинные названия сельских населенных пунктов.

     ИСКУШЕНИЕ

     Эта трагедия произошла в одном из пригородных районов Красноярска в январе 1994 года, в старинном сибирском селе, расположенном в километре от Московского тракта. Юля, о которой тоже пойдет в рассказе речь, и сейчас живет там с маленькой дочкой Ниночкой. Живет как может. После всего произошедшего тогда она мало с кем общается, в основном лишь ходит к маме в гости, да по воскресеньям посещает собрание верующих христиан-баптистов в новом молитвенном доме. Отношение к ней в селе сильно изменилось, сельчане никак не могут простить ее мужа, а заодно многие искоса поглядывают и на нее - мол, привезла к нам убийцу. Даже некоторые из числа недавно обращенных верующих стараются на молитвенных собраниях сесть подальше от Юли. Она понимает, что оступилась в очередной раз, говорит, что обречена на многолетние страдания и готова терпеливо переносить их. Каждый день она встречает и заканчивает молитвой – молится за отбывающего наказание мужа, верит, что Господь вразумит его и поставит на правильный путь. Чтобы не сделать ей еще больнее и не вызвать нежелательных для нее разговоров, автор изменил имена героев рассказа и не называет населенного пункта, где это случилось.
     
1. ВИТАЛИЙ.

     Виталий был на вершине счастья. Еще бы, сбылась давняя его мечта: он купил автомобиль! И не какой-то там "жигуль" или даже "Волгу", а "Тайоту- Кароллу", причем не подержанную и за негодность отправленную японцами из Страны восходящего солнца в Россию, а новенькую! На вершине счастья были и его друзья--новосибирцы, прибывшие в Приморье за автомобилями и, так же, как и Виталий, автомобили эти купившие. Конечно же, пришлось влезать в долги и долги не малые, но, как считал Виталий, цель оправдывала средства. Машины они получали недалеко от Владивостока, там же и наняли ребят--спецназовцев (как те себя называли) для сопровождения и охраны. Впрочем, им ничего не оставалось делать, как согласиться на предложение крепких парнишек, которые им как бы ненавязчиво предложили свои услуги за вполне доступную цену, предупредив, что на дальневосточных дорогах может случиться всякое.
     Никаких ЧП с эскортом из пяти "Тойот" по пути следования не произошло, если не считать что дважды пришлось делать незапланированные остановки, чтобы поставить запаски на место получивших проколы колес. Спецназовцы проводили их до Хабаровска и передали дальше по радиосвязи, чтобы сибиряков не трогали. Успешно миновали они Забайкалье, трассы Бурятии, промелькнул за окнами прихваченный у самых берегов льдом Байкал, затем Иркутск и Ангара, и вот уже за Тайшетом началась территория Красноярского края: значит и до родного Новосибирска осталось немного - рукой подать.
     В Канске Виталий ночевать не остался, через два дня у него был день рождения , и он решил ехать без остановок. Заправил полные баки, попрощался с ребятами и поехал в ночь.
     Когда позади остался Уярский пост ГАИ, Виталий вдруг почувствовал сильную усталость, глаза начали закрываться сами собой и дважды водитель чуть было не потерял контроль над автомобилем. Необходимо было срочно остановиться и поспать хотя бы парочку часов. И вот фары автомашины высветили дорожный указатель, на котором было написано название населенного пункта и расстояние до него - 1 км. Из-за деревьев стоящих вдоль трассы самого населенного пункта видно не было, но Виталий знал, что если свернуть согласно указателю, то через пару минут можно подъехать к совхозной мастерской, на территории которой находится котельная и есть теплый гараж. Виталий как-то бывал в этом селе - приезжал с братом по коммерческим делам, был знаком с директором совхоза.
     Ворота ремонтной мастерской, раскрытые на растопашку, приветливо зазывали его, из трубы котельной валил густой черный дым. Виталий подогнал "Тойоту" к котельной, глушить двигатель не стал и, выйдя из автомобиля, постучал в дверь. Открыл ему молодой парень, дежуривший в ночь. Выслушав водителя и войдя в его положение, кочегар позволил путнику загнать автомобиль в пристроенный к котельной гараж и пригласил почаевничать. Виталий был не против. Познакомились. Оказалось, что паренька зовут Митей.

     2. МИТЯ И ЮЛЯ.

     Митя мечтал стать шофером. И, возможно стал бы: технику он любил и с детства возился с велосипедами, пытался из старых деталей сконструировать мопед. Но зрение подвело, и в автошколу его не приняли. Решил освоить строительную профессию, поступил в городское ПТУ. Там в училище, в краевом центре, он и увидел впервые Юлию. А увидев потерял, как говорится, и покой и сон. Скромная, всегда аккуратная, малоразговорчивая Юля заметно отличалась от одногрупниц. Вскоре Митя узнал, что она из семьи верующих и дважды в неделю посещает собрания в доме Молитвы.
     Митя старался сделать все возможное, чтобы Юля обратила на него внимание. Он караулил ее после занятий и, будто бы случайно оказывался на автобусной остановке в то время, когда там появлялась она. И хотя ему нужно было ехать к родственникам, у которых Митя проживал, совсем по другому маршруту, он садился в "ее" автобус и сходил с ней на одной остановке.
     Юля, конечно же не могла этого не заметить и, однажды между ними произошел разговор, в результате которого Юля пригласила Митю на собрание верующих и, в следующее воскресенье Митя на собрание пришел.
     Христианская молодежь приняла его радушно. С ним были приветливы, подарили сборник христианских песен, Новый завет, несколько брошюр и пригласили на молодежное христианское общение. Митя пришел и туда. Потом еще раз и еще. Юля теперь постоянно была рядом. Они привязались друг к другу и были уже не прочь соединить свои судьбы. Дело было казалось за малым: Мите необходимо было раскаяться в грехах своих, принять Господа в свое сердце и принять водное крещение. Митя был готов и к этому. Ему казалось, что готов. Но на дворе была зима и братья посоветовали дождаться июня, когда обычно начинаются протестантские водные крещения на Енисее, в районе острова Отдыха.
-- Только, пожалуйста держите ваши отношения в чистоте, - сказал им пресвитер церкви, - Потерпите, возрастайте в вере и, как только Митя примет крещение, на первом же общем собрании вас объявят женихом и невестой.
     Они согласились с главой общины и Юля решила по нескольку раз в неделю поститься и усиленно молиться. Призвала к этому и Митю. Митя было попробовал, но больше одного дня в неделю, без пищи он обходиться не смог и несколько раз пост нарушал.
     Любой истинный христианин знает, что враг душ человеческих, сатана, неотступно следует по пятам за каждым верующим и ждет случая как бы выискать какой у него изъян и покрепче за него ухватиться, чтобы отворотить человека от пути истинного, закрыть ему дорогу в храм Божий и захомутать душу его в ловко расставленные дьявольские сети. Неотступно следовал лукавый и по пятам молодых влюбленных и однажды...
     И однажды Митя оставшись ночевать в доме Юли не вытерпел и пришел к ней среди ночи в спальню. Слезы, причитания, мольбы Юлии не дали результата и все закончилось тем, что на следующее утро она проснулась женщиной.
     После этого Юля на собраниях старалась как можно меньше общаться с молодежью, избегала встреч с пресвитером. Несколько раз она порывалась поговорить откровенно с кем— нибудь из руководства церкви, но Митя ее останавливал, уговаривая подождать до лета.
-- Расскажем все перед самым крещением, - говорил он ей, - Решим все за один день, расставим все точки. Поймут нас и простят, вот увидишь...
-- Люди может и поймут, и простят. Господь простит ли?.. - отвечала на это Юлия.
-- Простит, - уверенно говорил Митя.
     Однако дальнейшие события внесли существенные коррективы в жизнь молодых людей и, во многом послужили закрутке сюжета для нашего повествования. В середине апреля Мите принесли повестку из военкомата, он досрочно сдал выпускные экзамены в ПТУ и в начале мая его призвали в армию. Юля сильно переживала, плакала и, после того, как проводила любимого на службу, пришла перед собранием к пресвитеру и рассказала, что ждет ребенка. На этом собрании ее отлучили от церкви. Отлучение Юля перенесла, пожалуй еще тяжелее чем грехопадение. На собрания она по прежнему продолжала ходить, искренне молилась, но в общецерковных мероприятиях участия не принимала. Не имела права. Она ждала и продолжала верить, что наступит тот день, когда Митя все-таки будет крещен по вере и они станут настоящей христианской семьей.
      Митя служил недалеко от Красноярска, в строительном батальоне и частенько приезжал в город, на воскресные собрания, где мог видеться с Юлей. Бывал он и в родном городке недалеко от Ачинска, где жила его мать-пенсионерка.
     Ну а рожать Юля поехала к маме, в пригородный район. В то время там поселилась семья баптистского благовестника, который приложил все силы, чтобы в селе открылся Дом молитвы и Юля была рада, что может посещать теперь христианские собрания и вдали от города. Родила она девочку, назвала Ниночкой. Митя обрадованный появлению дочери, как бы непроизвольно впал в еще один грех - на предложение сослуживцев и даже командира взвода, "обмыть" это дело, он что называется, "раскрутился" и купил аж пять бутылок водки. В итоге же ушел из части в долгосрочную командировку. Вернее бессрочную, потому как однажды, поздно вечером, он постучал в окно Юлии и сказал, что все -- служба окончена, потому командир отпустил его в связи с рождением ребенка. Юля ему поверила. Ее даже не насторожило то, что ни на другой день, ни на третий, ни на четвертый Митя не торопился становиться на воинский учет, пытался найти временную работу в селе. Такая работенка сроком на месяц - два подвернулась в котельной отделения совхоза, куда управляющий, не спросив никаких документов, отправил Митю вместо заболевшего штатного кочегара.
     
3. ИСКУШЕНИЕ

     Так вот наш герой Митя оказался на смене в ту январскую ночь, когда Виталий подогнал свою легковушку к дверям котельной и, решив немного отдохнуть, попросил у Мити временного приюта.
     За чаепитием Виталий эмоционально рассказывал о своей машине: о всех ее достоинствах, о том как она легка в управлении, Потом повел кочегара в гараж, открыл дверцу автомобиля, показал приборную доску, переключатель скоростей, удобные сиденья.
-- Ну ладно, браток, спасибо тебе за хлеб, за чай. Я покимарю часика два-три, а ты меня к шести толкни, ладно? К восьми до Красноярска доберусь, там подзаправлюсь и на всех парах до дому. - сказал он Мите, укладываясь на топчан за котлом.
     Митя согласно кивнул и занялся своими делами.
     Примерно через полчаса после этого пришла Юля, принесла мужу поесть. Жили теперь молодые в своей квартире, недалеко от мастерской, а потому несмотря на поздний час, Юля, усыпив Ниночку, без боязни оставив ее одну, каждую Митину смену навещала мужа.
     Проговорили молодые минут двадцать. Митя рассказал жене о визите Виталия, провел ее в гараж, показал машину.
-- Вот бы нам такую, - сказал он, - к нашим бы ездили, в город, за грибами осенью, за орехами.
-- Да ну ее, машину эту, - махнула рукой Юля, - на одни запчасти только и будешь работать...
-- Если аккуратно относиться к технике, то и поломок никаких не будет, - возразил Митя.
     Проводив жену до самого дома, он вернувшись, подбросил в топку уголька, присел на стул возле стола, взял было в руки газету, но читать не смог. Мысль о машине не оставляла его. Митя встал, прошел за котел. Виталий мирно сопел, повернувшись на правый бок.
     "Счастливец! - подумал про него Митя и пошел обратно к столу. - Ну, ладно, пусть дрыхнет, пойду угля к топке подвезу."
     Когда он подошел к тачке, то взгляд его невольно упал на длинный металлический штырь, заточенный с одного конца. Этим штырем его сменщик Генка разрыхлял уплотнившийся уголь. Митя взял штырь в руки. тронул пальцем заточенный конец. "Нет! Нет! Только не это!" - отогнал он от себя дурную мысль. Митя знал от верующих, что в минуты искушений лукавый как никогда близко незримо подходит к человеку и толкает его на преступление. В таких случаях Юля советовала ему читать "Отче наш" или 22 псалом из Псалтыря. Митя выбежал в гараж, встал на колени, но вдруг почувствовал, что напрочь забыл слова псалма. Он попробовал было "Отче наш", но слова путались, язык заплетался.
     Неведомая сила заставила Митю подняться с колен и вернуться в котельную. С каждым шагом он обретал какую - то неведомую ему ранее решительность и уверенность в себе. Взяв снова в руки штырь, он быстрыми шагами направился к спящему Виталию. Обладатель белоснежной "Короллы" мирно спал, лежа на спине, сложив руки на груди и посапывая. Митя еще раз попробовал ладонью острие штыря, а затем приподнял его над спящим. "Давай!" - шепнул ему лукавый, и рука кочегара опустилась.
     Штырь вошел в тело человека, в самую середину его груди, в паз распахнутого пуховика. Виталий вскрикнул от боли, открыл глаза, чуть приподнялся. Митя выдернул штырь и уже более хладнокровно нанес второй укол целясь в горло. Однако рука его дрогнула и, штырь снова впился в середину грудной клетки. Виталий рванулся вперед, почти сел, обхватил штырь двумя руками, пытаясь вырвать его из груди. Силы оставляли его. Убийца же пятясь назад, споткнулся о лежавшую на полу кувалду и упал. Но быстро вскочил на ноги, уже не ведая, что творит, схватил эту самую кувалду и что было сил, наотмашь опустил ее на голову истекающего кровью человека.
     Потом он выбежал на улицу, добежал до дома, разбудил стуком в окно Юлию. На ее вопрос: что случилось, он сказал, что ничего. Быстро взяв из дому большую половую тряпку и стиральный порошок, он также поспешно удалился обратно.
     Виталий был уже мертв. Он лежал возле топчана с размозженным черепом, залитый с головы до ног кровью. Вытащив труп на мороз, Митя выгнал "Тойоту", открыл багажник, забросил покойника туда и, прихватив большую лопату, выехал на Московский тракт. Проехав примерно с километр, он остановил машину, вывалил труп из багажника, стянул его с проезжей части в кювет и потащил его волоча за ноги в поле, по колено утопая в снегу.
     Мела поземка, следы почти сразу заметало и Митя решил не ходить далеко. Бросив труп метрах в пятнадцати от дороги, он несколько припорошил его с помощью лопаты снегом и отправился назад. Шел третий час ночи.
     Дальше, удивляясь себе самому, он делал все хладнокровно. В котельной оттащил в сторону топчан, кровавую лужу забросал углем, тщательно перемешал, следов трагедии и здесь не осталось. Потом набрал в ведро горячей воды, развел стиральный порошок и отмыл от крови топчан. После того как навел порядок в багажнике автомобиля, набросал полную топку угля и пошел домой.
     Дома не давая опомниться Юлии, он приказал ей собираться вместе с ребенком, зайти к матери - попросить денег и к семи утра прийти с вещами в котельную.
-- Куда поедем, что ли? - спросила ничего не подозревавшая Юля, - квартирант твой нас повезет на новой машине? - она попробовала улыбнуться.
-- Да, да, он, - закивал Митя и, захватив с собой чистую одежду, вышел из дому.
     Был уже пятый час утра.
     Вернувшись в котельную и перетаскав во двор золу от котла, Митя умылся и сбегал в центр села до сменщика. Разбудив того, он попросил его прийти на смену на час раньше.
-- Мамаша заболела, телеграмму принесли, - солгал он, - А тут как раз мужик машину перегоняет, оставил ее у меня, а сам до Красноярска мотанул. Попросил меня пригнать, адрес оставил. Вот до города на машине и доеду, а дальше автобусом или поездом доберусь...
     Как и договорились, к семи пришла Юля, с дочкой и большущей сумкой с вещами и продуктами, следом за ней появился сменщик.
-- А где шофер-то?, - спросила Юля, когда они усаживались в "Тойоту".
-- Да за ним мужики заехали, он с ними и уехал, а меня попросил машину пригнать... -- соврал и ей Митя.
-- А сам, что не мог что ли ? -- не понимала Юля.
-- Потом все объясню, - резко бросил Митя и завел машину.
     
4. ПОБЕГ

     Обо всем Митя рассказал Юле, когда они выехали за село. Всю дорогу до Красноярска он ее успокаивал, а она плакала, причитала, молилась. Юля сомневалась в том, что они смогут беспрепятственно проехать по городу и их не остановит ГАИ. Боялась и того, что Митя плохо водит машину и, не ровен час, всех их опрокинет.
     В городе на одной АЗС они подзаправили автомобиль и благополучно миновав Красноярск, направились в сторону Ачинска. Митя сказал, что первым делом им необходимо заехать к его матери и оставить там машину. Без проблем добрались они до Ачинска, без проблем выехали за город. А тормознули их гаишники уже на одной из улиц Митиного родного городка. Естественно, ни прав, ни документов на машину у них не было. Легенда Мити о мужике перегонявшем с Дальнего Востока "Тойоту", попавшего в больницу в Красноярске и попросившего его, своего приятеля, поставить временно машину у себя, может и была правдоподобной, однако работники госавтоинспекции, все-таки решили отогнать автомобиль на штрафную площадку, заявив водителю, что они намерены подождать, когда за ней явится сам хозяин и заплатит энную сумму денег в качестве штрафа.
     Дальнейшее происходило в очень и очень стремительном темпе. К Митиной матери они заскочили буквально на полчаса. Митя выпросил денег и, строго наказав родительнице, чтобы она никому не говорила, что они были у нее, первым же автобусом увез Юлю с дочкой до Ачинска. Там они купили билет на поезд до Москвы, а прибыв в столицу, на удивление беспрепятственно приобрели билет до Тбилиси. В столице Грузии жили Митины родственники, и он резонно размышлял о том, что Грузии сейчас не до проблем России и вполне можно будет переждать там какое-то время.
     Когда они проезжали Чечню, до полномасштабных военных действий на ее территории оставалось еще одиннадцать месяцев, но уже тогда чеченцы не подчинялись московским властям, и дабы обезопасить пассажиров от частых налетов, ночами поезда следовавшие по республике, загоняли в железнодорожные тупики.
     Тбилиси встретил их уныло. Некогда красивые зеленые улочки и скверы, всегда аккуратно убранные, были теперь запущены до предела. Как всегда юркие тбилисские таксисты еще на вокзале сразу признали в них русских и, за довольно умеренную плату, вежливый водитель "Волги" доставил их по названному адресу. Как выяснилось потом, в Грузии ценятся российские деньги, на них, что хочешь можно приобрести на рынках и магазинах, а потому пока в кармане имеется "русская валюта", вход везде открыт.
     В Тбилиси они прожили больше недели. Устроиться на работу Мите не удалось. Во всяком случае на такую работу какую он хотел. У родственников оставаться тоже не имело смысла. Те жили в большеквартирном доме семьей из пяти человек, без горячей и холодной воды и, практически без электроэнергии. (Свет включали на три часа в сутки). Митя решил ехать обратно в Россию. На этот раз он наметил путь до Новгорода. Там жил его двоюродный брат и он надеялся, что брательник посодействует беглецам.
     На обратном пути через Чечню их поезд все-таки остановили. В вагон вошли несколько бородачей в шерстяных спортивных шапочках и с автоматами наперевес. Потребовав по сто тысяч (по курсу 1994 года) с обычных пассажиров и по пятьсот с богатеньких, бородачи отобрали у богатеньких и золотые украшения. Юлю с Митей они не тронули. Проверив их скудные денежные запасы, один из грабителей вернул Юле кошелек и, очевидно пожалев ребенка, достал из вещмешка две банки сгущенного молока и поставил на стол перед ней. Зато соседа-мужчину, который пытался боевиков обмануть, те "нагрели" изрядно: забрали не только все деньги, но и документы, не забыв прихватить новую меховую куртку.
     Юля к сгущенному молоку не притронулась, всю дорогу она молилась, а перед прибытием в Москву стала уговаривать Митю вернуться домой.
-- Я буду ждать тебя, Митенька, сколько бы тебе не дали! - говорила она плача и причитая и Митя, после долгих тяжелых раздумий согласился.
     
5. НАКАЗАНИЕ

     Тем же временем в Новосибирске родственники Виталия, не дождавшись его ко дню рождения и обзвонив всех его приятелей, с которыми он отправлялся в дальний путь за машиной, подняли тревогу. Во все гор - и райотделы милиции от Новосибирска до Канска были разосланы фотографии Виталия и до мельчайших подробностей описана его белая машина.
     Поземка же, сокрывшая в ту ночь следы преступления, следы эти вновь и открыла. Один из проезжавших по трассе водителей, заметил в поле, что-то подозрительно чернеющее и сообщил об этом в райотдел милиции. Местные сыщики откопав из снега изуродованное тело, обнаружили в карманах пуховика паспорт и документы на автомобиль "Тойота - Королла". За считанные часы допросив жителей старинного села, в том числе и сменщика Мити, начальник местного угрозыска выстроил близкую к истине версию и районная прокуратура возбудила уголовное дело по факту умышленного убийства с целью завладения имуществом.
     ... В Красноярске Юля стала уговаривать Митю сразу же отправиться в районный центр и явиться в милицию с повинной. Однако тот убедил ее в том, что ему необходимо собрать нужные вещи, морально настроиться, а уже утром ехать до райцентра.
-- Утро вечера мудренее. - сказал он и Юля с ним согласилась.
     К дому подходили с тревогой в душе. Но когда увидели, что свет в окнах их квартиры не горит, немного успокоились. Однако, когда Митя, стоя на крыльце, зажег спичку, чтобы посветить Юле, открывавшей замок, кто-то осторожно взял его за плечо.
-- Не торопись, - сказал ему голос из темноты. - Сегодня ночевать будешь не здесь...
     Районный прокурор, за неимением в штате следователя, провел лишь один допрос с подозреваемым, на котором Митя рассказал все без утайки. Ну, а когда выяснилось, что преступник еще и дезертир Российской армии, дело тут же было передано в военную прокуратуру Сибирского округа и на другой день обвиняемого увезли в город. Юля через дежурного милиционера смогла передать мужу только лишь Библию и кое- что из еды.
     Суд состоялся спустя полгода после совершенного преступления, уже во второй половине лета. Процесс шел два дня. По настоянию родственников убитого, обвинитель запросил у военных судей высшей меры наказания. А адвокат, беря во внимание все смягчающие факторы, сбивал наказание до 12 лет лишения свободы. Мите дали четырнадцать с отбыванием срока в колонии усиленного режима.
     
ЭПИЛОГ

     Жизнь в неволе Митя переносит болезненно. Как в прямом, так и в переносном смысле. Ездившая по весне к нему на свидание Юля нашла его сильно похудевшим и побледневшим. Снова плакала, снова причитала, снова убеждала его каждый день читать Библию, постоянно молиться, искать верующих. Митя кивал, соглашался, хотя было видно, что он думает о чем-то своем.
-- Не знаю, насколько меня хватит, - сказал он ей на прощание. -- Может и не вытяну весь срок. Ведь за все содеянное в этом мире нужно платить и платить не только лишением свободы...
     Юля снова плакала. Когда ее вывели из комнаты свиданий, она долго сидела на скамейке возле конторы учреждения, а потом медленно пошла к автобусной остановке. Дома ждала ее Ниночка, ждала мама, ждала Библия. После всего случившегося Юлия еще больше и искренне поверила в Бога. Она знает, что Господь даст ей столько сил, сколько необходимо для того, чтобы не сломаться и воспитать дочь, чтобы помогать матери и самой зарабатывать на жизнь. Она верит, что у нее хватит сил дождаться окончания Митиного срока, вот только не уверена в том, хватит ли сил на это у Мити...

1995-1996.

КРЕМАТОРИЙ БАБУШКИ ПРАСКОВЬИ


     Стас повалил ее на кухонный стол и сдавил горло мертвой хваткой. Людмила пыталась кричать, разжать его руки, силы оставляли ее, перед глазами замелькали круги и темные пятна, яркая электрическая лампочка, висевшая под низким потолком, медленно угасла. "Ма...ма...ма..."-- беззвучно, едва шевеля сухими губами, пыталась позвать она на помощь. Неожиданно руки Стаса ослабли, он разжал пальцы, низко наклонился над ней, его тело скользнуло по краю стола и, словно куль с картошкой, плюхнулось на пол. Людмила пришла в себя и откашлявшись увидела лежащего на полу в луже крови Стаса, с пробитой головой и стоявшую над ним мать с топором в руке. "Ма...мама... Что... Что теперь?"-- тихо спросила она. "Ничего, дочка, я сделаю так, что его никто не найдет" -- уверенно сказала старуха.
      1
Личная жизнь у Людмилы сложилась не удачно. Симпатичная, без комплексов, немного озорная девчонка, выскочила замуж в неполных семнадцать, на другой день после выпускного школьного бала за возвратившегося по весне из армии Володю. Прожили молодые недолго: во второй половине сентября того же года Володю убили на утиной охоте. Следствие установило, что убили случайно, по неосторожности. Зиму Люда отработала нормировщицей в леспромхозе, а ближе к лету уехала в город и поступила на учебу в торговый техникум. В техникуме ей учебу завершить не удалось, вернулась через год, но уже не одна, а с маленькой дочуркой на руках. Об отце ребенка она никому ничего не говорила. "Не нужен он нам, я сама Верочку выращу, сделаю из нее человека, а об этой гадине, клянусь, она ничего никогда не узнает" - только и сказала она матери.
Работать пошла снова нормировщицей на участок ЛПХ: подсчитывала вывезенные и заготовленные кубометры древесины, учитывала норму вывозки леса каждого из водителей. Там же на участке и познакомилась она с Алексеем из поселка Дальний. Алексей несколько раз подвозил ее после работы до дома на лесовозе, заходил к ней попить чайку, дважды оставался с ночевой. Ну, а потом на горизонте появилась Лешина жена. Она закатила в конторе леспромхоза грандиозный скандал, оттаскала Людмилу за волосы, побила окна в квартире соперницы, пообещав, что если еще раз Люда позарится на ее мужа, то она вообще сожжет дом вместе со всеми постройками и хозяйкой в том числе.
     2
     Стас шел по жизни, казалось легко и непринужденно. Родился он в Прибалтике, от матери--эстонки унаследовал стремление быть всегда первым и добиваться поставленной перед собой цели любыми способами и путями, а от русского отца желание время от времени расслабиться с бутылочкой-другой спиртного в компании, иногда уйти, пусть не в продолжительный, но все же запой.
     После службы в Вооруженных Силах Стас решил остаться в Сибири. Несколько лет работал на строительстве Байкало-Амурской магистрали, Больших денег не скопил, постоянного жилья не получил, семьей не обзавелся. Более того -- чуть не угодил под следствие в результате пьяной стычки, как принято говорить, с лицами кавказской национальности. Дело, правда, тогда замяли, но Стасу пришлось рассчитаться и в срочном порядке покинуть "стройку века". В таежном же поселке, где жила Людмила, он появился за год-полтора до описываемых событий, поселился в общежитии леспромхоза, стал работать в бригаде вальщиков леса. С Людмилой они познакомились по весне в конторе ЛПХ, когда возле леспромхозовской кассы скопилось, в ожидании получки, большое количество народа и Стас пропустил Людмилу вперед под неодобрительные выкрики работников лесозаготовительного участка. Затем, встретив Люду в сельпо, он помог ей донести до дому сумку с продуктами, а спустя неделю пришел к ней в гости, прихватив коньяк, шампанское и коробку конфет. Пришел и остался.
     Нельзя сказать, что с самого начала жили они в ладу да в миру, а уж затем стали выяснять отношения. Нет. Разногласия у них появились едва ли не с первого дня совместной жизни. Уже через неделю Стас приревновал Людмилу к водителю лесовоза из поселка Дальний, а примерно через месяц приложил ей "свою печать" кулаком под левый глаз.Когда же Людмила выставила его вещи за дверь, Стас стал раскаиваться, просить прощения, купил Людмиле дорогие духи, а Верочке новый портфель. И Люда его простила.Ну а коль один раз, то уж как повелось, уступит и во второй , и в третий...
     Во второй раз, когда Людмила допоздна задержалась у подруги, Стас уже привычно врезав ей под глаз, не стал покупать, в качестве примирения и компенсации ни духов, ни нового портфеля, а, отоварившись бутылкой водки, демонстративно выпил ее один в присутствии Людмилы. Закусил салом и улегся спать. В третий раз инцидент с рукоприкладством возник в результате того, что Людмила пришла с работы, по мнению Стаса, слишком поздно и к тому же с запахом спиртного, объяснив, что они отметили после смены день рождения бригадира. Тогда Стас поколотил ее основательно: Людмила встала на другой день не только с синяками, но и с распухшими губами и следами крови на одежде. Конечно же она пыталась кричать и указывала сожителю на дверь, но тот молча сгреб ее большими ручищами и повалил на кровать. Затем он сходил за бутылкой, приказал Людмиле выпить целый стакан и снова уложил ее в постель.
     Глядя на такую жизнь дочери с новоиспеченным зятем, пьянство и бесцеремонность в отношениях, бабка Прасковья забрала Верочку к себе, а в доме Людмилы все чаще происходили стычки и разного рода потасовки, звенела побитая посуда и разлетались вдребезги оконные стекла. Несколько раз дочь убегала из собственного дома, ночевала у матери. Стас пытался за ней приходить, но Прасковья ему не открывала , а вынести оконные рамы в доме тещи зятек не решался.
      3
     В тот день, 23 февраля ссора вновь вспыхнула на пустом месте. Практически из-за ничего. Стас отдыхал лежа на диване и смотрел телевизор. К этому времени он был уже уволен с предприятия за прогулы по статье 33 КЗОТ и не имел ни копейки денег. Людмила хлопотала на кухне за приготовлением ужина и словно невзначай сказала о том, что к девяти часам вечера ее пригласили на торжественное собрание, посвященное Дню защитников Отечества.
-- Мужиков поздравлять будем. Подарки дарить.
-- А мне что подаришь? -- спросил ее Стас .
-- Что я тебе могу подарить? Так перебьешься. Бутылку взяла и хватит. Сиди да пей. Закуски хватит.
-- Подари хоть поцелуй, -- попросил бывший защитник Отечества.
-- Еще чего? С рюмкой целуйся. Ты водку больше, чем меня любишь.
     Слово за слово. Первыми нервы не выдержали у Стаса и он запустил в Людмилу Верочкиной куклой, та отправила куклу обратно, и она угодила Стасу в лоб. Сожитель рассвирипел и набросился на хозяйку с кулаками. Людмила вывернулась и в чем была одета выбежала на улицу. Стас следом. Преследуемая побежала к дому матери (благо дом находился напротив). Преследователь не отставал. Он догнал ее уже на кухне у бабки Прасковьи, повалил на стол и начал душить. Старуха, естественно, не могла спокойно смотреть на то, как убивают ее дочь, а потому схватила лежавший за печкой топор и со всего размаха, хладнокровно ударила Стаса обухом по загривку. Тот обмяк и, словно куль с картошкой, тяжело плюхнулся на пол...
      4
     Вдвоем с Людмилой они вытащили труп на улицу. Было уже совсем темно и старуха зажгла свет над входом на веранду, затем поставила в наклон к крыше веранды две толстые доски, привязала веревку за брючный ремень покойника, с помощью лестницы забралась на веранду и потягивая за веревку, стала затягивать труп Стаса по доскам на крышу. Людмила, как могла, помогала ей снизу. Не без труда они затащили тело на чердак. Затем Прасковья затерла следы убийства в кухне половой тряпкой, а тряпку забросила в горящую печь.
-- По частям гада жечь буду, -- сказала она дочери. -- Через месяц и следа не останется. А тебя кто спросит, скажи уехал, мол, работу искать. Никому он не нужен, и разыскивать его никто не будет. Так что не бойся... Делай вид, что ничего не произошло.
     На следующее утро, едва только рассвело, как бабушка Прасковья, закрыв ворота на все запоры, взяла в руки остро наточенный топор, забралась на чердак и отсекла окоченевшему покойнику руку по локоть. Потом она положила руку вместе с дровами в печь, облила соляркой и подожгла. Когда огонь в печи хорошо разгорелся , бабулька подбросила в топку уголька. Появившийся было запах паленого мяса и костей перебил запах угольный, и когда в печи сгорели все дрова и уголь, вместе с золой Прасковья выгребла останки обугленной кости. Все это она сложила в ведро и вынесла на огород, решив по весне закопать в землю.
     Ближе к вечеру бабка Прасковья разожгла печку еще раз и спалила в огне вторую руку дочкиного тирана. На следующий день она принялась за ноги, затем за бедра, ягодицы, туловище. Голову мучителя она решила оставить напоследок. За время работы своего домашнего крематория бабушка Прасковья настолько привыкла к запаху паленого мяса, что практически его не ощущала. Ей казалось, что солярка и уголь полностью его перебивают, но зашедшая как-то к ней соседка, убежденность ее рассеяла.
-- Да у тебя никак, Прасковья, мясо подгорело? -- спросила она едва ли не с порога.
     Прасковья согласилась: да, недоглядела и нашла причину , чтобы поспешно выйти из дому вместе с соседкой.
     С того времени она начала разжигать свой "крематорий" лишь по вечерам, предварительно закрывшись на несколько запоров и спустив собаку с цепи во двор.
     Казалось, что дело шло к завершению и по плану бабки Прасковьи к середине марта должно было быть завершено. Однако...
     Однако после праздника 8 марта Прасковья приболела и обратилась в участковую больницу. Оттуда ее направили в больницу районную, а оттуда в краевую. Там, в Красноярске, деревенская пожилая женщина, переходя по неосторожности улицу на красный свет, попала под колеса иномарки. Ее доставили в городскую больницу скорой медицинской помощи, где она и скончалась, не приходя в сознание.
     Бабушку Прасковью похоронили 12 марта, и Людмила, забрав собаку и поросенка к себе в хозяйство с того дня ни разу не заходила во двор материного дома. Про Стаса никто ее не спрашивал, но чувство страха никак не оставляло ее. Теперь она одна оставалась свидетельницей той февральской трагедии и знала, где находятся останки ее бывшего сожителя. Впрочем, насчет останков она не была точно уверена, потому как не знала, закончила мать сожжение трупа или нет.
     Наступила весна, затем лето. Бесхозный, заброшенный дом бабушки Прасковьи, казалось не только погрустнел, но и как--то ссутулился. Изгородь его покосилась, а кто--то из сельчан, выбрав удобное время, вытащил в доме оконные рамы и поотрывал двери в сарае. Когда приблизилась пора сенокоса, во дворе Прасковьиного дома стали собираться стаями деревенские бродячие собаки и как--то странно лаять и выть. Это привлекло внимание жившего по соседству фронтовика деда Тимофеева, и он, как бывалый разведчик, обследовал сарай, дом, веранду. Забрался и на чердак, где и обнаружил засиженный мухами уже разложившийся бюст человека и море засохшей крови. Вызвали участкового и сотрудников райотдела милиции. Первым делом, конечно же, в число подозреваемых попала Людмила. Ее вызвали на допрос и она, перепуганная до смерти, сразу все рассказала.
     В отношении Людмилы было возбуждено уголовное дело за сокрытие преступления. Дело даже дошло до суда, который состоялся в конце сентября. Суд продолжался менее часа, взвесив все "за" и "против", выслушав свидетелей, он вынес приговор, по которому наказание определенное Людмиле не было связано с лишением свободы.

КРИМИНАЛЬНЫЙ ВУНДЕРКИНД


     Магазин этот находился в самом центре посёлка, недалеко от зданий местной администрации и конторы леспромхоза. Мало того, что еженощно с восьми часов вечера и до девяти утра торговая точка находилась под охраной сторожа и злой собаки, так ещё по обе стороны от неё проживали работники милиции — два участковых инспектора. Один из них нёс службу в посёлке, о котором пойдёт речь, а другой следил за порядком в соседнем населённом пункте. И, наверное, потому никому из потенциальных покупателей, милиционеров и продавцов в голову просто не могло прийти, что смешанный магазин продуктовых и промышленных товаров можно обокрасть. Но, тем не менее, это случилось в одну тёплую июньскую ночь. И ни сторож, находившийся в подсобке, ни дремлющая у крыльца собака на воров никак не прореагировали. Похитители без шума и скрипа открыли ставни и проникли в магазин через легко открывающуюся форточку.
     В принципе, преступники украли не так уж и много: пять банок тушёнки, три бутылки водки, несколько пачек сигарет, два кулька расфасованного по одному килограмму сахара и, как утверждала заведующая магазином, коробку замороженных куриных окорочков из холодильника.
     Побывавшие утром на месте преступления участковый и следователь из районного центра обнаружили на полу несколько наполовину сгоревших спичек и газету «Красноярский рабочий», датированную январём текущего года. Других следов найти не удалось. Естественно, по факту кражи из магазина было заведено уголовное дело, сторож получил строгое взыскание, а по посёлку поползли слухи о таинственных грабителях, якобы разъезжающих ночами на иномарках и уже обчистивших несколько магазинов в округе. Не выдвигая пока никаких официальных версий, следствие сделало вывод, что в узкий проём магазинной форточки не смог бы проникнуть человек упитанный или широкий в плечах и что коробку с окорочками вряд ли можно вытащить тем же путём.
     Два дня после кражи магазин был закрыт на учёт, и жители посёлка были вынуждены ездить за продуктами и мелкими промтоварами в соседнее село.
     Несколько дней, кажется, и не было в посёлке больше разговоров, кроме как о магазинной краже. В последний раз магазин обворовали лет 15 назад двое командировочных из города, которых взяли почти сразу — в дупель пьяными и с краденой водкой. Теперь же воров по горячему следу найти не удалось, и некоторые жители посёлка стали более надёжно запирать ворота и двери своих домов.
     В воскресный день магазин, как всегда, не работал — был выходной, — и разговоры вокруг кражи несколько поутихли. Однако в понедельник они разгорелись с новой силой. Ибо торговую точку обворовали ещё раз.
     На этот раз унесли около трёх килограммов халвы, большую банку с селёдкой пряного просола, две куртки-«аляски» и несколько пар носков 23-го размера.
     На полу снова были найдены обгорелые спички, но ни следов от обуви, ни отпечатков пальцев преступников, как и в первый раз, обнаружить не удалось. Следствие зашло в тупик. Участковому объявили строгий выговор, проспавшего второй раз кражу сторожа уволили вместе с собакой, а о таинственных грабителях на «мерседесах» стали поговаривать едва ли не в каждом доме.
     Магазин снова закрыли на учёт; правда, учитывали теперь недолго и открыли через день, в среду. Однако в четверг закрыли снова, ибо вконец обнаглевшее ворьё, вычислив, что через день после кражи никто их на месте преступления ждать и караулить не будет, проникли в магазин ещё раз и всё тем же путём — через форточку.
     Согласно описи, с третьей ходки воры унесли ещё две «аляски» и почему-то самую ходовую килограммовую гирю.
     Одно теперь и следователю, и участковому, и некоторым жителям посёлка стало ясно: в магазине ночами орудуют налётчики из числа местных, хорошо знающих как сам магазин, так и обстановку, возникшую вокруг торговой точки в последнее время. Ибо не может залётный «гастролёр» так хорошо ориентироваться в здешней среде и, тем более, с такой наглостью совершать кражи во время возникшего ажиотажа. Участковый в срочном порядке выехал в районный центр, где изложил начальнику РОВД план расследования и поимки похитителей товаров народного потребления.
     Нельзя сказать, что руководитель райотдела милиции был в восторге от по-детски наивных задумок молодого лейтенанта, но о троекратной краже из магазина в таёжном посёлке узнали газетчики, и криминальные сообщения по этому поводу украшали страницы не только районной, но и некоторых краевых газет, а потому подполковник дал команду следственной группе рассмотреть предложения участкового.
     Воодушевлённый поддержкой начальника, лейтенант всю обратную дорогу домой мысленно прорабатывал план мероприятий, которые он должен провести в течение двух-трёх ближайших дней и каковые должны вывести его на преступников.
     Однако к реализации этих мероприятий ему приступить не удалось. У ворот дома его встретила встревоженная супруга и, всхлипывая, сообщила, что из холодильника на веранде исчезла свиная голова, из которой она намеревалась приготовить холодец.
— Ты говорила кому о пропаже? — спросил жену переменившийся в лице участковый.
— Только подруге. Она пришла подсказать мне, как варить холодец, — всхлипнула жена милиционера.
— Ну, всё! Завтра весь посёлок будет знать, что даже у участкового мясо из холодильника утащили!
     Лейтенант присел на ступеньку крыльца и подумал о закате своей ещё, в принципе, не начавшейся карьеры.
— Почту приносили? — обратился он снова к супруге теперь уже каким-то не своим, осипшим голосом. — Что там о нас в газете пишут? Посмотреть надо.
     Супруга бегом подбежала к почтовому ящику, вытащила газеты и также бегом поднесла их мужу. Взяв в руки периодическую печать, лейтенант обнаружил внутри свёрнутых газет вырванный из тетради лист в клеточку с наклеенными на нём печатными буквами: «Свиную голову, водку, селёдку и тушёнку найдёте в своей бане, в бочке с холодной водой. Если же хотите поймать настоящих воров, то срочно позвоните в уголовный розыск. Пусть проверят рынок в райцентре, где смогут обнаружить краденые куртки. Их продаёт бабка в красной вязаной шапочке».
— Бегом в баню! — крикнул он жене, прочитав послание, и, сорвавшись с места, побежал в угол двора. Раскрыв дверь в предбанник и отбросив крышку бочки в сторону, он заметил бельевую верёвку, к одному концу которой была привязана лежавшая на полу килограммовая гирька, а к другому — большой полиэтиленовый пакет, в котором действительно находились и завёрнутая в целлофан свиная голова, и водка, и тушёнка, и селёдка.
— Лёш, так они издеваются над нами... — видя такое дело, сделала заключение супруга совсем сбитого с толку участкового.
— Кто «они»? — не понял жену лейтенант.
— Кто, кто… Воры!.. Тебе срочно нужно звонить начальнику угрозыска, не то, не дай Бог, они опередят и сообщат, что кражи в магазине совершал ты, а краденое прятал в своём предбаннике.
     Участковый вновь переменился в лице и сломя голову помчался обратно к дому. Руки его дрожали, когда он накручивал диск телефона. К его счастью, несмотря на обеденное время, главный сыщик района оказался на месте.
— Товарищ майор, — шёпотом проговорил лейтенант в трубку и, не дав ответить собеседнику, сбивчиво рассказал о свиной голове, водке, селёдке и бабке в красной шапочке.
     Начальник угро, приняв к сведению доклад лейтенанта, в срочном порядке послал к рынку двух милиционеров, дабы найти «красношапочную» бабулю и проверить, чем она торгует.
     Бабулю обнаружить на рынке не удалось, но, отвечая на вопросы стражей порядка, некоторые из числа торгующих подтвердили, что указанная бабулька куртками и носками торговала два дня подряд, а сегодня, продав последнюю «аляску», примерно полчаса назад пошла на автостанцию, чтобы уехать в краевой центр, где она проживает. Работники милиции поспешили к местному автовокзалу и вскоре нашли сидящую на скамейке и поджидавшую автобус бабушку в красной шапочке.
     Увидев парней в милицейской форме, подошедших к ней с расспросами, бабушка разволновалась не на шутку. Ну, а когда ей было предложено пройтись до отдела милиции, расплакалась и рассказала о том, что куртки, носки, а ещё окорочка и сигареты дала ей для реализации невестка — заведующая того самого трижды обокраденного поселкового магазина. Заведующая вручила ей и документы на право реализации товара, якобы выданные в городе. Невестка настаивала, чтобы свекровь торговала в городе, но та, чуя неладное с документами на товар, решилась реализовать его в райцентре, где к городским бумагам отношение властей более доверительное.
     На поверку документы, как и ожидалось, оказались поддельными.
     Задержанная в тот же день заведующая призналась, что воспользовалась кражей и прибрала окорочка, носки, сигареты и куртки для себя, припрятав их до поры в подсобное помещение, а затем переправив в город. Однако она клялась всем на свете, что ни первую, ни вторую, ни третью кражу не организовывала и организовывать не собиралась. Начальник угрозыска ей поверил и глубоко задумался.
     Впервые в его более чем полуторадесятилетней милицейской практике встретилось такое необыкновенное дело. Почти никаких следов на месте преступления, неожиданные и даже дерзкие повторные кражи, а затем возвращение краденого и послание участковому, наводка на заведующую и её сообщницу — всё это ставило перед угрозыском и следствием новые дополнительные вопросы.
     …Все эти вопросы были сняты буквально на следующий день. С утра неизвестный позвонил на пульт дежурному по РОВД и попросил соединить его с начальником угрозыска. Когда связь была установлена, то майор услышал явно изменённую, записанную со спецэффектом на магнитофонную ленту речь-монолог. Звонивший сразу попросил выслушать его не перебивая и не задавая вопросов, сообщив, что кражи в магазине организовал он и только для того, «чтобы вывести на чистую воду настоящего расхитителя», попросил о встрече и потребовал гарантий для своей безопасности.
— Всё будет зависеть от того, что вы мне сообщите. Я могу лишь твёрдо обещать, что приду на встречу один и никто вас в день встречи не попытается задержать, — пообещал звонившему майор.
     Встреча была назначена на 13 часов того же дня, на одной из скамеек в парке возле поселкового Дома культуры. Начальник угрозыска подъехал к парку на собственных «жигулях» за полчаса до назначенной встречи и, не выходя из машины, стал осматривать территорию, надеясь вычислить заранее идущего с ним на контакт человека. Однако это оказалось делом бесполезным, ибо контактёр, трижды ловко проникший в магазин под самым носом сторожа и собаки, рассчитал всё до тонкостей и быть «засвеченным» до поры до времени явно не желал. Недалеко от указанной скамейки, на полянке, играли в футбол мальчишки да проходили мимо пожилые женщины.
     Майор понял, что пока он не расположится на указанной скамейке, никто к ней раньше его не подойдёт. Наверняка вызвавший его на разговор человек уже держал начальника угро в поле своего зрения. Майор дождался, когда часы покажут ровно 13.00, открыл дверцу автомобиля и не спеша подошёл к одиноко ожидающей его скамейке. Звонивший, видимо, пунктуальностью не отличался, ибо в обозримом пространстве не было даже намёка на его присутствие. Неожиданно о скамейку ударился прилетевший с площадки футбольный мяч и отскочил к ногам милиционера. Майор, как в молодости, несколько раз пожонглировал им, перебрасывая с одной ноги на другую, и отправил обратно к играющим пацанам. В это время от ватаги ребятишек отделился мальчуган лет двенадцати, подхватил школьную сумку, служившую штангой для ворот, и, подбежав к скамейке, плюхнулся на неё, тяжело дыша.
     «Вот некстати-то», — подумал майор и молча сел на другой край скамьи. Контактёр не появлялся.
     «Может, он увидел парнишку и не рискует подойти? — мелькнула вполне логичная мысль в голове майора. — Ладно, подожду ещё пять минут, потом пройдусь по парку. Если ему так необходимо поговорить со мной, то обязательно подойдёт».
     Тем временем, отдышавшись, мальчуган раскрыл сумку и достал из него полиэтиленовый пакет.
— Вот сахар, — сказал он неожиданно майору.
— Какой сахар? — не понял сыщик.
— Тот самый, из магазина.
     Майор с интересом посмотрел на соседа по скамейке:
— Это ты мне звонил?
— Я.
— И в магазин ты проникал?
— Три раза.
— Зачем?
— Чтобы заведующую спровоцировать на новую кражу. Я знал, что она, пользуясь случаем, магазинные товары с выгодой для себя продаёт. Ищет предлог для бесконтрольного сбыта. Ну, я и решил это дело ускорить. Рассмотрел, где какой товар лежит, понял, что лучше через форточку в магазин забраться. Форточка снаружи не закрывается. Ставни тоже легко открыть...
— А собаку ты не боишься?
— Я её давно знаю. И давно хлебом кормлю, косточки ей приносил несколько раз.
— Да-а... Силён ты, братец. Детективов небось начитался?
— И начитался, и насмотрелся по видику.
— А как следы заметал?
— Газеты стелил на пол и шёл по ним, а когда уходил, собирал обратно...
— Понятно. Я уж про перчатки и не спрашиваю. Не боялся, что поймают на месте преступления?
— А кого бояться? Сторож всегда после двух часов ночи спать ложиться и дрыхнет: из пушки стреляй — не разбудишь. А участковые на баптистов местных грешили, у них ведь дом молитвы тоже недалеко от магазина расположен.
     Майор покачал головой:
— Лет-то тебе сколько, криминалист?
— Осенью тринадцать будет. На уголовное дело по возрасту ещё не тяну.
— А если я тебя в детприёмник оформлю, а родителей оштрафую? Тогда как?
— Не сделаете вы этого. Я ведь вам помог расхитительницу поймать и ещё, может, не один раз помогу. А родители ни при чём, они ничего и не знают.
— Сыщиком мечтаешь стать?
     Мальчуган кивнул.
— Как Шерлок Холмс?
— Как лейтенант Коломбо.
— Ну, а зовут тебя как, Коломбо?
— Василий. Мы в посёлке всего два года живём. Из Казахстана переехали.
— Там тоже милиции помогал?
— Было дело...
— Ну ладно, Василий. Сахар я в отдел отнесу, приобщу к делу, а ты домой поезжай. Понадобишься — я сам тебя найду. Доберёшься самостоятельно?
— Доберусь. На автобусе. Школьников бесплатно сейчас по району возят.
     Майор пожал мальчугану руку. Тот несколько смутился и опустил глаза.
— А я не выдержал и халву магазинную съел. Можно, я потом заплачу за неё — попрошу у отца и отдам?
     Начальник угрозыска улыбнулся и легонько похлопал его по плечу:
— Ступай. Учись хорошо и больше, не посоветовавшись со мной, никаких противозаконных мер не принимай. Ладно?
     Василий кивнул, улыбнулся и, повернувшись, бодро зашагал в сторону автобусной остановки.
1997 г.

Красноярск

ЗАХВАТ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ

     В селе эту историю вспоминают неохотно. Одни считают, что трагедия произошла по глупости деда Павла и, если бы не его выходки, то Виктор никогда не решился на столь отчаянный штурм. Другие говорят, что не надо было реагировать на ультиматум старика, не поднимать лишнего шума, а просто--напросто проигнорировать требования. "До вечера бы посидел на почте, да домой ушел -- спать..."-- уверенно утверждают они. Третьи, умудренные жизненным опытом пенсионеры-ветераны, тяжело вздыхая, констатируют, что если бы не эта почтовая акция с захватом, проведенная их односельчанином и закончившаяся трагично, то кто знает, на сколько бы еще задержали им выдачу пенсии, а теперь вот вовремя выдавать стали... По строго утвержденному графику...
     Вот именно с нее то, с этой самой не выданной вовремя и задержанной более чем на полмесяца пенсии и началась, вроде бы сначала шутливая затея с угрозами, в последствии принявшая серьезный оборот и закончившаяся похоронами и открытием уголовного дела...
* * *
     К задержкам пенсии в селе привыкли. Российские пенсионеры, в большинстве своем, народ запасливый и экономный, а потому разок -- другой "проколовшись" на невыплатах денежных пособий, ветераны быстро приловчились выданные пособия экономить, растягивая полученные за один месяц тыщи на две, три, а то и четыре тридцатидневки.
     Экономными были и дед Павел с бабушкой Аленой. Несмотря на почтенный возраст старики содержали большой огород, кур, цыплят и ежегодно покупали в совхозе по льготной цене парочку поросят. Так что сальце-мясце свое имели и не голодали. Ну, а накануне же нижеописанных событий решил дед Павел, что называется, с помпой отметить день своего рождения. И не просто очередной день рождения, а юбилей.
-- 75 лет от роду один раз в жизни бывает, -- сказал он бабке Алене, -- закачу я пир на зависть всем соседям, так, что старуха вари хлебного самогону, да такого, какой с матерью твоей--покойницей вы на нашу свадьбу в сорок седьмом варили. Не разучилась еще?..
     Бабка Алена не разучилась. Науку самогоноварения, передающуюся из поколения в поколение и на ней, скорее всего заканчивающуюся, она знала крепко и забыть ее не могла, лишись даже дара речи или зрения. В общем дело это она знала, и дело это ее не один раз выручало. Особенно в послевоенные годы и годы перестройки, когда за пол-литра хлебной им с дедом Пашей не то что бы помогли с сенокосом и заготовкой дров, не то чтобы крышу починить взялись -- дом бы новый выстроили ...
     В общем баба Алена нагнала десятилитровую бутыль самогона, наварила большущий чугун пельменей, нажарила сотни две котлет, наготовила разного рода салатиков--винегретиков и пригласила на именины мужа жителей двух близлежащих улиц, родственников и близких знакомых. Гуляли и поздравляли юбиляра два дня -- субботу и воскресенье. Имениннику подарили несколько рубашек, маек и настенные часы. Зам главы районной администрации торжественно преподнес юбиляру свидетельство о передаче в личное пользование закрепленного за ним земельного надела и пообещал посодействовать в том, чтобы дед Павел получал пенсию без задержек и одним из первых в населенном пункте. Сам виновник торжества развлекал гостей игрой на гармошке и исполнением самолично сочиненных частушек. Попробовал он было пуститься и в пляс, но это оказалось ему уже не под силу. Все--таки 75 -- далеко не юношеские годы...
     В общем за два дня гости ухлопали за столом все мясные, овощные и спиртные запасы и самые стойкие из них разошлись по домам уже в ночь на понедельник. В первый же день новой недели, дед Павел, проснувшись с больной головой, подался в почтовое отделение , где ему заведующая почтой, родная сестра бабки Алены Полина сообщила, что денег нет и в ближайшие дни не предвидится.
-- Пойду в сельсовет, -- сказал ей бывший именинник, - мне заместитель пообещал без задержек пенсию выдавать, пускай обещание выполняет...
     Однако зама на месте не оказалось. Как выяснилось, они с сельским головой уехали в город по каким-то там районным делам. Этот факт, видимо, сыграл не последнюю роль в том, что произошло впоследствии. Заместитель главы сельской администрации, бывший директор местной неполной средней школы, пользовался в селе большим авторитетом и был уважаем в том числе и дедом Павлом и, будь он в то время в селе , наверняка бы ветеран нашел с ним общий язык. Но...
     Но уважаемого человека в селе накануне события местного масштаба и во время его действия не оказалось...
     Вечером на ужин баба Алена поставила перед мужем пресную похлебку, каковой он не едал уже добрых три десятка лет и хлеб собственной выпечки из черной муки.
     Дед Павел пару раз окунув ложку в тарелку, отодвинул похлебку в сторону и направился к дивану -- "на боковую".
     Перед программой "Время" посмотреть очередную серию латино--американского сериала пришла, закончив дела на почте, свояченица Полина. Сестры по ходу фильма без умолку говорили, казалось, не обращая внимания на телеэкран и действуя на нервы деду Паше, который не мог уснуть, ворочался с боку на бок и поскрипывал пружинами дивана. Поняв, что уснуть ему не удастся, перед самым началом информационной программы старик заварил крепкого чаю и, усевшись у телеэкрана, стал лицезреть последние новости.
     Добрая половина теленовостей была посвящена сообщениям из "горячих" точек СНГ, Европы и мира. В одном месте снова объявили голодовку не собирающиеся выходить на поверхность шахтеры. В другом бастовали педагоги и врачи-стоматологи. В третьем террористы взяли в здании посольства заложников и выдвинули властям ряд требований.
-- Давай, бабка, я тебя в заложники возьму, -- пошутил, прихлебывая из фарфорового бокала горячий чай, дед Павел, -- Потребую всю пенсию до конца года наперед. Как думаешь, дадут?
-- Да ну тебя , баламута! Наговоришь, что попадя с больной головой, -- отреагировала баба Алена, снова пытаясь включиться в разговор с сестрой, но гостья вдруг "загорелась".
-- Слушай, Паша, а ты меня в заложницы возьми, прямо на почте. Давай завтра закроемся там и выдвигай требования, - улыбнулась, не смотря на свой пенсионный возраст, еще моложавая Полина, очевидно, вспомнив свою озорную молодость.
-- Да перестань ты, Поля, на старости лет отправишь деда в тюрьму.
-- Да кто его посадит -- с него уже песок сыплется...-- засмеялась Полина.
-- Это с кого песок сыплется? -- не на шутку вскипел дед Паша. -- Я вас сейчас обоих в подпол спроважу и закрою на недельку! Будете у меня!..
-- Ну, ну, ну! Угомонись, тебе говорят! - взяла в руки скалку баба Алена, - А ты, Полька, не возбуждай старика.
-- А он, что у тебя, еще и возбуждению подлежит, -- продолжала хохотать от души Полина, -- Ну возбудись, Паша, возбудись! Возьми ружье и айда завтра на почту!..
     Бабе Алене пришлось приложить немало усилий, чтобы урезонить сестру с мужем и перевести разговор на другую тему. После чего сестры проговорили еще часа полтора, дед же Павел, решив заняться делом, вынес в сарай корм поросятам, подмел мусор на крыльце, а затем снова отправился на диван. Тема вооруженного захвата почты вроде бы забылась окончательно, однако уходя Полина заглянула в комнату, где отдыхал дед Павел.
-- Ну, Паша, решайся -- попугай начальство. А за себя не бойся -- ничего тебе не будет. Как-никак ты же фронтовик. Зашевелятся небось с пенсией потом.
     Дед Павел в ответ на ее слова молча махнул рукой, а Полина снова громко захохотала и ушла. Но слова ее все же запали ветерану в душу.
     На другой день с самого раннего утра дед Паша не мог найти себе места. Вычистил навоз в загоне у поросят, переложил во дворе поленницу дров, хлебнул горяченького чая и, уже ближе к полудню, надев на себя новенькую (из подаренных на день рождения) рубашку, пиджак с орденскими планками (фронтовик как никак), нахлобучив на голову шляпу направился к почте.
-- Ты что без ружья--то? -- спросила его скучающая без посетителей Полина.
-- Да еще вроде бы не совсем рехнулся по деревне с двустволкой ходить...-- ответил дед Паша, усаживаясь в кресло у журнального столика.
-- Ну ладно, у меня Витькино дома висит... Возьмешь его. - сказала вполне серьезно свояченица, -- На авторучку, пиши требование.
-- Какое еще тебе требование?
-- Пиши: "Требую выдачи пенсионного пособия по старости, для себя лично и всех пенсионеров села". Понял? Нет допиши: " Законного пенсионного пособия". Положенного по закону. Внизу еще допиши: "В случае невыполнения требования из почты не выйду и заложника не выпущу". И подпись поставь.
-- Да брось ты. Засмеют потом...
-- Никто не засмеет. Наоборот поддержат, -- заверила Полина, -- Ладно, я знала, что ты требование писать откажешься -- заранее на машинке напечатала. Сейчас я тебе ружье принесу, закроемся на ключ и давай звони по телефону.
-- Куда звонить?
-- Как куда? В сельсовет, в район -- пусть знают о требовании.
-- Нет, нет, до добра это не доведет! -- замахал обеими руками дед Павел и направился было к выходу, но Полина резким окриком его остановила.
-- Да мужик ты или не мужик! -- вскричала она, -- Фронтовик еще называется! Небось только по окопам от фрицев и прятался!..
-- Ты, Полинка, не трожь душу мою! Не береди ее. Сейчас не то время, не война!
-- Хуже чем война! Нельзя с таким безобразием мириться, действовать надо, понял! Выпей сто граммов для храбрости и действуй, коль по--трезвому не можешь.
-- А! - снова махнул рукой, пришедший в возбуждение дед Павел, осушая поднесенную ему Полиной рюмку водки, -- Тащи сюда ружье.
     Дальнейшие события развивались следующим образом. Полина, не теряя времени, вначале позвонила в сельскую администрацию и сообщила участковому, что взята в заложники. Участковый ей не поверил и призвал прекратить глупые шутки. В районной администрации тоже не сразу поняли к чему работница почты клонит.
     Видя такое дело, Полина решила дозвониться до РОВД, где в госавтоинспекции работал ее сын Виктор. Дежурный по отделу сообщил ей, что Виктор выехал на задание. Информацию же о взятии зав. сельской почтой в заложницы он понял по своему и в докладе начальнику районной милиции сказал, что сельская почта захвачена вооруженными преступниками. Начальник РОВД к этому сообщению отнесся еще более серьезней и самолично выехал с группой вооруженных милиционеров на место захвата.
     Примерно через час после этого, когда здание почты со всех сторон было обложено милиционерами, начальник РОВД позвонил на почту по телефону и предложил "террористу" сдаться, сложить оружие и выйти с поднятыми руками.
-- Мы рассмотрим ваши требования, - сказал он, -- Выходите. Разберемся по--мирному.
     Дед Павел, перепуганный не на шутку, собрался было выполнить требования милиции, но Полина "осадила" его, сказав, что с пенсией их обманут и никто ничего не получит.
-- Держись до конца и требуй приезда на переговоры главы района. Требуй гарантий, -- уверенно наставляла она свояка, подавая "для храбрости" террористу не по своей воле еще одну стограммовую рюмку с водкой и соленый огурчик.
     Хлопнув "сотку", "террорист" изложил дополнительные требования.
     В ответ на это начальник милиции дал старику на размышление полтора часа. По телефонному разговору с "захватчиком" майор понял, что тот немного подвыпивши и наверняка держит при себе бутылку и вполне резонно рассчитал, что бутылку эту, как истинно русский человек с широкой натурой, дед Паша за час-- полтора "приговорит" и, скорее всего, либо сдастся развеселым, либо уляжется спать на почтовом диване.
     Однако случилось непредвиденное. Сын неугомонной Полины инспектор дорожно-патрульной службы Виктор вернувшись с задания и узнав от дежурного о захвате почты в его родном селе, не сдав табельного оружия, не сняв бронежилета и не поставив никого в известность, помчался на милицейских "Жигулях" на выручку матери.
     Не задумываясь о том, кто мог захватить почту и сколько захватчиков держат его мать под прицелом огнестрельного оружия, Виктор решил действовать неожиданно и мгновенно. Почта находилась в одном здании с квартирой, где проживала мать и где он провел не один год своей жизни. Естественно, знал оно потайной двери, соединяющей почту с квартирой. С одной стороны дверь эта была завешена ковром и заставлена кроватью, а с другой, почтовой, заклеена большущим сбербанковским плакатом, у которого стоял полутораметровый сейф.
     Поставив машину за огородом, Виктор, незаметно для находившихся в засаде и уже ослабивших наблюдение милиционеров, пробрался к дому, успокоил ринувшегося к нему, приветливо виляющего хвостом пса, бесшумно открыл входную дверь. Затем он на цыпочках прошел в комнату, снял ковер, тихонько отодвинул кровать и, так же тихонько попробовал приоткрыть дверь ведущую, в почтовое отделение. Не открывавшаяся годами, рассохшаяся дверь, скрипнув, поддалась, Виктор, резко потянув ее на себя, в одно мгновение разорвал сбербанковский плакат, отделяющий его от матери и террориста, перевернул сейф и, вскинув двумя руками пистолет, профессионально всадил пулю в лоб, повернувшемуся на шум, сидевшему за столом и допивавшему поллитровку, дядюшке...
* * *
     В селе предпочитают эту историю не вспоминать. Во всяком случае вслух говорят о ней не очень охотно. Сразу после всего случившегося, Бабка Алена обвинила во всех грехах Полину и написала на сестру заявление, которое подала в сельский совет. " За подстрекательство" - как говорила она местному голове. Однако, после похорон мужа, бабулька заявление из сельского совета, со словами :"Пашу все равно не вернешь...", забрала. Что касается Виктора, то районная прокуратура возбудила против него уголовное дело, его отстранили от работы и вручили до решения суда подписку о невыезде за пределы района. Полина же, после этого случая, сдала дела на почте более молодой коллеге и ушла, как говорили раньше, на заслуженный отдых. А пенсию, как уже было сказано выше, теперь в поселке выдают без задержек.










     
      Rambler's Top100

Hosted by uCoz