Член Союза писателей России. Редактор «Нового Енисейского литератора».
В ЧУЖОМ ГОРОДЕ
Стихи из ХХ века
Автор этих стихов никогда не относился к поэтам, стать им не мечтал и стихотворным зудом не мучился. И хотя записывать в рифму слова он начал в 16 лет, первые творческие опыты были всё же прозаическими. По мере углубления в творческий процесс стихи время от времени складывались и даже придавались огласке в районных и городских газетах, но не более того. Самым удачным на стихотворный урожай выдался год 1985-й, особенно его вторая половина, которую можно назвать «болдинской осенью» в жизни автора. И пусть стихи эти не отличались новаторством, они помогли пройти трудный период жизни и бесспорно повлияли на творческий рост. По мотивам многих стихов родились рассказы, напечатанные теперь в столичных альманах, сборниках и еженедельниках, региональных литературных журналах.
Ну, а последнее стихотворение автор написал в 1990 году. Всё, что сложено им в рифму после – одноразовые застольные поздравления или подписи к фотографиям для газет. В 2000 году тиражом в 100 экземпляров вышла единственная книжечка стихов автора «Ранняя девушка Утро», растворившаяся теперь во времени и пространстве. Новая книжка тоже навряд ли найдёт широкого читателя и увеличит армию поклонников, скорее она нужна больше автору, чем читателю и потому состоит из избранных стихов и, наверное, является очередной остановкой на его творческом пути, длинною почти в три десятилетия, завершает очередной творческий этап. Настало время оглянуться назад, поразмыслить, отдать должное стихам, и идти дальше…
Теперь у жизни уж иная мерка…
***
Ну что ж: ещё одна проверка
Надёжности, и верности, и чувств.
Как птица в клетке я уж не мечусь,
Теперь у жизни уж иная мерка —
Переоценка ценностей и сверка
Уже прошли.
И к ним я не вернусь...
1990.
НАЕДИНЕ С ПАМЯТЬЮ
О фотографии — застывшие мгновенья!
Цветы, улыбки, тихая река –
Простой щелчок затвора – добрый гений,
Нам останавливает время на века!
Оно замрёт под глянцем в чёрно-белом,
А с ним трава, свет дня, открытый взгляд...
Ах, как давно листва та отшумела...
А этот снег был столько лет назад!
И ты жива ещё...
На этом снимке
Тебе как прежде — девятнадцать лет...
Ничто теперь не сможет спрятать в дымке
Искринки памяти...
Их жгущий душу свет!
Душа горит...
И память всё острее...
И ностальгия горло захлестнёт...
Вот старый двор...
Вот мокрая аллея...
Слышны шаги... Звонок... Сейчас
Вот... Вот...
Но горьким холодком пустого коридора
В лицо утрата выдохнет злой смех:
— Лови мираж! Коль нетерпимо скоро
Хотел быть лучше ты и даже выше всех!
О фотографии! Порою вы способны
Поднять, унизить, даже оскорбить...
Всесильна память...
Память бесподобна...
Но так бессильна, чтобы повторить...
1985.
ЗИМА
Вроде бы пора по сроку,
Все ж нежданная, сама,
Белолица, белоока
К нам нагрянула зима.
В город бросила снежками,
Застелила все дворы.
А мороз окно цветами
Расписал для детворы!
1986.
РАЗЛАД
Ты осталась на перроне,
Поезд тронул, покатил...
А сосед мой по вагону
Что-то громко говорил.
Я лицом к стеклу прижался,
Снег кружил и прилипал...
Я с тобою не прощался,
Я тебя такой не знал!
Ты осталась! Да, осталась!
Рвётся из меня душа.
Вот сорвётся...
Вот сорвалась...
И к тебе пошла...
Пошла!
И пошла…
А я остался…
И со мной ранимый след:
Плотно между пальцев сжался
Тобой порванный билет...
1982.
***
Ранняя девушка УТРО –
Почти что ещё подросток,
Румянцем на щёчках играя,
Меня обнимала всерьёз.
А мне дышать было трудно
От поцелуев звонких,
И я задыхался, касаясь
Грудей её и волос.
Оставшись одна без мужа,
Звала в луговые травы
И жаром в лицо дышала
Вдова молодая ДЕНЬ.
Шептала на ухо: ”Нужен”,
Просила, чтоб не оставил,
Смеялась, благоухала,
Как будто цвела сирень.
А в пору листвы круженья,
В дожди: осенний и нудный,
Задув на окошке свечи,
Ворвавшись, словно метель,
Любви захотев, нетерпенья,
Забыв про все пересуды,
Соседка по имени ВЕЧЕР
Ложилась в мою постель.
Зима заставала нежданно
В гостиницах и общагах
И кутался я в одеяло,
И было порою невмочь...
И одинокий и пьяный
Стихи сочинял бродяга,
А за окном рыдала
Седая старуха НОЧЬ...
1985.
***
Единственная женщина.
Одна на целом свете.
Одна во всей Галактике
И во Вселенной всей.
Вдруг обо мне подумает
Однажды на рассвете
И спросит риторически:
“Где ты сейчас, Сергей?”
Нет, не Сергей, конечно,
А Серёжа...
«Как ты живёшь, единственный сынок.
Всё чаще мысли меня разные тревожат,
Но больше та, что ты так одинок.
Зачем блуждаешь ты в краях далёких,
И ищешь то, что вовсе не терял?
Храни Господь тебя
от помыслов жестоких
И силы дай в пути, чтоб не устал.
Мне весточку не забывай
послать попутно
И постарайся обрести очаг –
Ведь одному на свете очень трудно –
Неужто это не поймёшь никак?”
Единственная женщина.
Кто думает и любит.
Похвалит меня редко,
А чаще побранит.
Сильней её любви
Святой уже не будет,
А мир иной любовь не сотворит.
И на земле, при заземлённых чувствах,
Пройдут сквозь сердце женщины.
Совсем...
Одна сгорит так ярко...
В свете тусклом
Мелькнёт другая...
А зачем? Зачем? Зачем?
Зачем бегу я в даль за синей птицей?
Мчусь в поездах?
Иду пешком по ржи?
Зачем пустые дни проходят вереницей?
Единственная женщина, скажи...
1990.
КВАРТИРАНТ
Дверь откроется без скрипа —
Я уйду.
Прошуршит листвою липа —
На ветру.
Я уйду, чтоб не вернуться —
Никогда.
И поймём мы: наши чувства —
Ерунда.
Дочка скажет, встав с кроватки:
“Дождь пошёл...
Где, -- тихонько спросит, -- дядя?”
“Он ушёл”…
Вот и всё.
Забыть не трудно —
До конца.
Будет дождь стучать в то утро —
Без конца.
1989.
РАЗГОВОР С ЖЕНЩИНОЙ — Ты сколько лет живёшь одна?
— Всю жизнь живу одна...
— Ты и в мечтах своих одна?
— В мечтах... Да, я одна...
— Неужто и во снах одна?
— Я и во снах одна...
— Скажи, а в радости одна?
— О радость! Жаль она одна...
— Ну а беда? Беда одна?
— Не ходит к нам беда одна
И пьёт до дна, до дна, до дна...
1990.
СОН
На закате увидел море,
Шум волны услыхал,
Чаек крик
И нечаянно будто возник
Из волны силуэт незнакомый.
Видел берег
И тень кипариса,
Видел, в море садилось солнце
И опять: силуэт в оконце,
И имя услышал “Лариса”.
А на город луна наплывала,
Доносилась мелодия Листа...
“А по-гречески чайка – лариса,
Между прочим...” —
Волна прошептала.
Вы как чайка над морем взвивались,
Как лариса кружили и пели,
И рукой прикоснуться хотели
К волосам моим...
И не решались...
А рассвет подступал несмелый,
В его бликах качался катер.
...На всю жизнь я запомнил фарватер,
Белых чаек,
И вас в платье белом...
1989.
Наталье Любовь наша — не поэма.
Если есть она, любовь.
Жизнь сплошная теорема —
Докажи всё вновь и вновь.
Оттого стихи не пишутся
О любви и о тебе
И частенько в доме слышится:
“Ты себе, а я себе”.
Родились мы под Весами,
И качают нас Весы.
Мы бросаемся словами —
Мирно тикают часы.
И уходит наше время —
Отведённый для нас срок.
И шумят листвой деревья
И течёт с берёзы сок.
Но случается: к созвездью
Приближается Луна,
И звучит бравурной медью
В душе музыки весна.
Целый день — день откровений.
Целой ночи — любви ночь.
Никаких ни в чём сомнений,
И печаль уходит прочь!
...Но наступит понедельник,
Вторник или день иной,
От верхушек старых елей
Ляжет тень на нас с тобой.
Вспомнишь: не полил магнезию
И совсем зачахла роза...
И кончается поэзия...
Ну а дальше — проза, проза...
1989.
Я ВЕРНУСЬ...
Инне
Была в жизни Марина,
Была в жизни Елена,
Была даже Ирина —
Все промчались мгновенно.
Промелькнула Наташа,
Стёрлась в памяти Нина,
Но разбитую чашу
Легко склеила Инна.
В жизни всё не случайно:
Чаша полна вина,
Чтоб познать его тайну —
Нужно выпить до дна.
А я верил – не верил:
У порога стоял
И в открытые двери
Очень долго стучал.
Сомневался гадая,
В себе сдерживал жар:
Шутка дьявола злая
Иль Божественный дар?
Кто послал тебя, Инна,
Для меня в трудный час?
Я в бреду твоё имя
Повторял сотни раз.
Судьба круто вильнула
И я вновь в вираже,
Жизнь куда б не свернула —
Удержусь я уже.
И заря на востоке
Ещё вспыхнет не раз,
И хорошие строки
Напишу я про нас.
Скоро кончатся муки
И я знаю, вернусь.
Я возьму твою руку
И губами коснусь.
И на рынках Рубцовска
И других городов
Я куплю тебе броских,
Ярких, красных цветов.
1990.
МАРТ
Весны начало — к лету старт!
На эстафету вышел март.
Весёлый молодец, румяный...
Но озорной, порой коварный.
Разбросил бисером проталинки,
В галоши приоделись валенки,
В застывшие реки движенье вдохнул...
Но снегом и вьюгою вдруг припугнул.
И снова по утру ударил мороз —
Закутывай лучше и щёки, и нос!
1991.
АПРЕЛЬ
Апрель, как барышня, капризный...
Играет солнце в льдинках-призмах,
Журчит ручьями по кюветам,
Капелью плачет он при этом.
Затейник, с первого апреля
Пройдёт шутя — весну согреет.
И краски роняя горстями,
В траве запылает цветами.
1993.
МАЙ
Лета предвестник — праздничный май.
Громко стучит в ворота:
«Открывай!
А ну просыпайся, вставай, не зевай!
Я шумом и гамом заполню весь край!
И массой приятных для сердца хлопот,
И гулом весенних на поле работ.
На дачу спеши, спеши в сад, огород —
В хозяйстве прибавится много забот.
Я землю накрою зелёной травой,
И жемчугом брошу под утро — росой.
Деревья одев в изумруд молодой,
Под вечер зажгу диск Луны золотой...
На бархатном небе алмазной звездой
В короткую ночь укажу путь домой.
...А жаждущих соком с берёз напою.
Лишь в мае бывает так — словно в Раю...
1996.
ЛЕТО
Лета взгляд — озёра чистые,
Его след — в лугах цветы,
Пенье — птицы голосистые,
Зори — признак красоты.
Лета грусть туманом стелется...
Ветер гладит бигуди
У рябины — стройной девицы...
Лета плач — дожди, дожди...
1985.
ИЮЛЬ
Знойный месяц ласковый июль —
Лета золотая середина.
В огороде резкий запах тмина,
И на ветке паутины тюль.
А над полем жаворонок вьётся:
С каждым днем все звонче, звонче голос.
Набирает силу, зреет колос
И земля дождями не напьётся...
1985.
РАЯ
Рая – чёлка золотая —
Любит солнышко её.
И веснушки дарит Рае —
Покрывает ей лицо.
Живёт Рая возле речки,
Носит воду ведерцом.
Напоила всех овечек,
Привела в порядок дом.
Вот помощница какая!
Ну, и в правду, золотая!
1993.
СИВКА
Деревеньки вдоль родной
Идёт транспорт гужевой,
Самый, что есть, проходной!
И по сено, и на ферму,
В поле с плугом,
В луг — с косой —
Везде Сивка пройдёт первым.
Верный друг он нам с тобой.
То, что лошади не в моде,
Пусть кто хочет говорит.
Испокон веков в народе
Сивка-бурка знаменит!
“Но-о! Родимый, но-о! Вперёд! —
Сенокос давно идёт”...
1993.
В ОЖИДАНИИ ТЕБЯ
Как долго длился тот июль —
Его вторая половина.
К окну тянулася рябина,
Туман качался словно тюль.
Мне о тебе листва шептала,
Ночами тихо плакал дождь,
И знал я: где-то ты идёшь,
Но так тебя мне не хватало!
Я жил предчувствием той встречи,
И ждал тебя мой дом и сад,
Дороги не было назад...
И больше века длился вечер!
И ночи не было конца...
И звёзды на реке купались,
И эхом в сердце отозвались
Шаги под утро у крыльца...
И ты вошла...
Дверь настежь отворила,
Ворвался август с ароматом трав...
И буднично сказала:
— Ты был прав...
Как будто никуда не уходила...
1986.
В ЧУЖОМ ГОРОДЕ
В твой город
пропахший асфальтом и потом.
Я нырнул,
как в прокуренный дымом вулкан.
Испарялись, казалось, дома и капоты
И гаишник
запрятался в пыльный «стакан».
На стоянках такси беспробудно дремали,
Пересохли в киосках табак и вода...
Я приехал –
Меня здесь не ждали
и не звали сюда никогда!
Я искал – меня арки глотали
и угрюмо жевали дворы.
Мы опять с тобой в прятки играли
и тошнило от этой игры.
А под вечер, шатаясь устало,
я стоял у закрытых дверей...
Отрезвляли меня: шум вокзала,
скорый поезд и волны огней...
1985.
АХ, ЧЕРЁМУХА...
Ах, черёмуха белая,—
До чего же ты смелая!
Ах ты, ягодка чёрная,—
До чего же проворная!
Ах ты, розочка красная,—
До чего же прекрасная!
Я ж травинка зелёная —
От земли отсечённая...
1994.
АВГУСТ
И вновь венчает лето август,
И урожай доставит радость.
Земля щедра: в цветах, в плодах,
Стада на скошенных лугах...
Но этих дней такая малость…
Уж дышит вслед, торопит осень.
Над горизонтом чиста просинь,
В полях набрала темп страда,
Вдоль речки движутся стада:
Душистый клевер сочен очень.
А в выходной пустеет город.
И на квадраты лес расколот,
Полны под вечер электрички...
С венком цветов сплелись косички —
Невесты взгляд красив и молод.
Прохладой веет по утрам,
Стоит над речкою туман,
И громче вторит крику эхо…
Настала вновь пора ореха,
Лесным и хлопотным делам...
1985.
ДРУГ
Наверно не были друзьями
Мечтая о любви большой.
Легла вдруг пропасть между нами
И раскололся шар земной.
Ты снова полна одиночества,
И нет покоя больше мне...
Кассандра ты! За все пророчества
Гореть достойна ты в огне!
Но я горю. Считаюсь другом...
Душа остыла без тепла.
А за окном то дождь, то вьюга...
Проходит молодость...
ПРОШЛА...
1985.
МЕЛАНХОЛИЯ
— Ты никому совсем не нужен!
Рвёт ветер листья и плюёт в лицо.
И, оскорбляя, брызжет дождь по лужам,
И грязь цепляет туфли и ещё...
Через дорогу, против парка,
Смеётся окнами огромный дом.
— И никому тебя не жалко! —
В истерике заходит гром.
Куда идти?
Мир сжался до предела.
Огромный мир стал узок и жесток...
Старуха Ночь в глаза мне прохрипела:
— Среди людей навек ты одинок!
1989.
ОСЕНЬ
Листья — медь и позолота.
Дождик — капли янтаря.
Иней — дивная работа,
Словно россыпь хрусталя.
Тучи как свинец... Молочный
Зачерпну туман ведром.
А река сверкает ночью
Лентой, будто серебром.
Осень чувства обостряет,
Светлой грустью полнит высь...
Уходя, снежком бросает...
Осень, в будущем, вернись!
1985.
НЕЖДАННАЯ ГОСТЬЯ
Как-то сразу и нежданно
Осень в двери постучалась.
Отворил, листвой румяной
На крыльцо она спускалась.
— Разреши.
И в дверь впорхнула,
Краски мне перемешала,
Покачала абажуром,
Холодком в лицо дышала.
— Что молчишь?— меня спросила.
Я в ответ пожал плечами.
— Ту не жди, она забыла,
Там, за дальними холмами.
Улыбнулась:
— Я оттуда.
Без тебя легко, поверь ей.
А с тобою было трудно —
Нужно адское терпенье:
Угождать, любить и верить
В те туманные мечты,
В те несбыточные цели,
Что выдумываешь ты.
То не каждому по силам,
В том с тобою мы сродни...
Подмигнула мне игриво.
Я ответил:
— Уходи...
Осень хлопнула дверями,
Рассердилась:
— Посмотри...
И дождями, как слезами,
Била в окна до зари.
1985.
Памяти Николая Рубцова
Растут на белых ветках зелёные цветы,
Где через речку ходят паромы и плоты,
Где в небе догорает его полей звезда,
Где недруги и други, и радость и беда.
Где на столе полрюмки — не выпит самогон,
Пылится на комоде забытый патефон,
Где стукнешь по карману — порою не слыхать…
Зато в душе такая, такая благодать!
Что стукнешь по другому — и тоже не звенит.
Зато поэт поглажен, побрит и знаменит.
Он выйдет на дорогу, на речку, под откос
Слегка пошелестевши остатками волос.
Поэту жить не долго, но так светла печаль...
И по холмам Отчизны ускачут мысли вдаль...
К той девушке, которой он рвал в лугах букет,
Из-за любви к которой он гнал велосипед.
Поэту мало надо: стихов, любви, мечты...
Чтоб чаще расцветали зелёные цветы!
1990.
СТАРАЯ, СТАРАЯ СКАЗКА
памяти Олега Даля
Старая, старая сказка,
Где кукольник, дождь и трактир.
И юной хозяйки взгляд ласков,
Глядит она в сказочный мир.
Оранжевый отсвет камина,
Светильник с огарком свечи,
Смеётся и плачет Мальвина,
“Эй, эй!”— Буратино кричит.
За ширмой рождается чудо,
И ночь отступает и дождь...
Трактирщик забыл о простуде,
Забыл про усталость и дрожь.
Дворец королевский и стража,
И маленький принц и злодей —
Возникнут, исчезнут и сразу
Становится сердцу теплей...
Всю ночь продолжается сказка,
А утром готов саквояж:
Уложены куклы и маски —
Нехитрый актёра багаж.
Слеза заблестит у хозяйки трактира,
Вздохнёт, улыбаясь ревнивый отец...
И счастья желая, здоровья и мира,
Уйдёт актер дальше —
В счастливый конец.
Туда, где живут люди мудро,
Растоплена в радостях ложь...
В холодное серое утро,
В осенний навязчивый дождь...
1990.
СЕНТЯБРЬ
Пришёл СЕНТЯБРЬ
с листопадом,
Дождями, утренней прохладой,
С белесым инеем в траве,
Поджёг осины на костре...
И НАС К ЗИМЕ ГОТОВИТ ОН...
Ещё стоит грибной туман
Средь сосен.
Готов к отлету караван —
Покинут осень,
Умчат вчерашние птенцы
Туда, где лето...
А снегири — зимы гонцы
Спешат уж где-то...
И В ЭТОТ МЕСЯЦ Я ВЛЮБЛЁН...
На берегу взгрустнула ива,
Качают воды жёлтый лист,
Шлёт коростель
Протяжный свист
И заяц прячется пугливо...
КАК МНОГО КРАСОК В СЕНТЯБРЕ...
Снежок летит, кружит и тает,
Лучами солнышко играет —
Блестит у края луж ледком
И тянет ранним холодком...
И УТРО МОЕТСЯ В ЗАРЕ...
И НАС К ЗИМЕ ГОТОВИТ ОН...
И В ЭТОТ МЕСЯЦ Я ВЛЮБЛЁН...
КАК МНОГО КРАСОК В СЕНТЯБРЕ...
1985.
БАБЬЕ ЛЕТО
1.
Среди сентябрьских дождей,
Средь жёлтых кленов, тополей,
Среди задумчивых полей —
Осколок малый лета...
Как ясен день!
Как воздух чист!
На паутине жёлтый лист —
Тропинка в август где-то...
2.
Лета бабьего — неделя.
Листопадов карусели.
Снова платья запестрели.
Но так мал, так мал их срок...
И стирают всё дожди:
До весны тепла не жди.
Ожиданье. Впереди —
Иней, изморозь, снежок...
1985.
ПРОВОДЫ В СЕНТЯБРЕ
Сентябрь. Мокрая аллея.
В ногах пожухлая листва.
Как листья падают слова
Тебя коснуться не успея...
А дождь штрих*ет горизонт.
Фонарь поскрипывает старый.
Чуть хриплый голос под гитару.
И словно парус пёстрый зонт...
В твоей руке букетик клёна,
Притих, промок, озяб вокзал...
Я не успел...
Не всё сказал...
Неслось за поездом:
— Алёна!..
1985.
***
светлой памяти Елены
Вновь по улицам Тайшета
Разгулялся листопад.
В дверь стучусь я —
нет ответа,
В сотый раз бреду назад.
Осень чувства обостряет,
Но на пятом этаже
Меня уж не ожидают
И не будут ждать уже...
Осень шлёт дожди косые,
Сына кутаю теплей...
Мне твоя родня — чужие,
Не хожу я больше к ней...
Улыбаешься с портрета,
Распустились те цветы,
Помнишь, позапрошлым летом
Их высаживала ты?..
Тяжело вздохну под вечер:
Суета сует кругом...
Как во время первой встречи
Пахнет в воздухе дождём...
1985.
ОКТЯБРЬ
И вот ОКТЯБРЬ.
Октябрём
Заполнен город, сад
и дом.
И мрачный парк,
и стадион...
Как в осень мелкий дождь
влюблён!
Он сутки шепчет напролёт
И всё идёт, идёт, идёт...
Под вечер так печален сад,
А ясной ночью листопад —
Салют вдоль Млечного пути:
Рассыпал месяц конфетти...
А утром новая заря
Родится в муках НОЯБРЯ...
1985.
АДАПТАЦИЯ
Адаптироваться в жизни,
приспособиться
На земле не каждому дано.
Не ко всем святая Богородица
Благосклонна.
То-то и оно...
Оттого, наверно, отщепенцы,
Диссиденты, эмигранты,
тут и там.
А в казённых заведениях клиенты
Спят, завшивев, по рядам
и по углам.
От того бродяги как туристы
Грудью раздвигают параллель,
На каком меридиане жизни
Ждёт законный дом их и постель?
Оттого поэты одиноки —
Жизнь идёт в ненужной суете...
Им награда — отчеканенные строки,
Их удел — по жизни в маете.
И в любви, как правило, несчастны,
И не могут приспособиться в друзья...
Для поэтов адаптация напрасна,
Но живут они, пока живёт земля...
1990.
СУЕТА
Суетимся, суетимся
И вздыхаем: ”Ох!” и “Ах!”
Может быть ещё родимся,
Где-нибудь в антимирах...
Может быть, но это после,
А пока ведь жизнь одна —
Иногда кричим от злости
И дуреем от вина.
И порой зерно от плевел
Мы не в силах отличить,
В жизни ничего не сделав,
Хорошо хотим пожить.
Но не всем она даётся
Девка хитрая — Фортуна:
С одним спит, с другим смеётся,
Козни третьему подсунув.
А мы, словно муравьишки,
Продолжаем суету:
Скромно стряпаем делишки,
Верим в детскую мечту,
Ждём свиданья с телемагом,
Футболистам “Бей!” – кричим,
На парад идём под флагом,
На собраниях молчим.
Жёны нас не понимают,
Дети, как с других миров,
Ненавидя наш, ломают
Никому не нужных дров.
Горько старики вздыхают
И качают головой,
Мол, не то, не так мечтали,
Не за это шли мы в бой...
Только солнце, как и раньше,
Будит нас не торопясь,
И, работая без фальши,
Знать ничью не хочет власть...
1989.
памяти Владимира Высоцкого
По прямой, по прямой, по прямой —
Не свернуть, обогнуть, не сойти,
По отнюдь не прямому пути
Маршрут выбрал он жизненный свой.
Мчались кони его вдоль обрыва,
И охота была на волков,
Соткан весь из эмоций и слов
“ЯК” в пике уходил горделиво.
И цвели, и цвели васильки,
Те, что в полюшке выросли чистом...
Был ПОЭТОМ и был он АРТИСТОМ,
И МАЭСТРО был вольной строки.
Не сберёг он себя, не сберёг...
Шёл на скорости и на пределе,
От него всегда чего-то хотели...
Он действительно многое мог.
…Урезонил коней на Ваганьково,
Где закончил свой жизненный путь...
Будто только прилёг отдохнуть
Перед жарко натопленной банькою...
1994.
ПЕРВОСНЕЖЬЕ А за ночь город припорошит...
Прекрасно утро, день хороший.
На крышах снег – как на вершинах,
На площадях – словно в долинах,
На узких улочках-ущельях
Обильный снег...
Как новоселье!
Но он не долог, он не вечен,
И ждёт природа новой встречи:
Зимы, дыханье затая,
Большого снега.
ДЕКАБРЯ.
1985.
Из цикла “ЛИЦА И МОНОЛОГИ”
***
Мало знал, много знал,
Поднимался и падал.
И в достатке рискуя,
От риска порой уходил.
И считал, что любовь и удача
в награду,
Скомпенсируют всё
Вместо стольких растраченных сил.
Но однажды так сильно и больно ушибся,
Сам подняться не смог,
и никто мне руки не подал.
В синеве же, над полем, как смерть
Чёрный ворон вскружился
И картавя, добычу себе поджидал...
Я лежал седьмой день,
Был голодный, оборванный, мерзкий...
Остеклевший мой взгляд в сорок крат
воронье приближал...
И припомнил я день из далёкого детства,
Когда птичье – воронье гнездо
я ногами топтал.
В жизни этой имеет всё цену по смыслу:
Кто попал в твою сеть,
для кого же добыча ты сам...
Только как ни крутил —
Всё равно оно так же и вышло:
Что себе ни урвал, ни украл —
Всё отдал.
Воронье потроха расклюет —
Не подохнет.
И истлеют бедро и берцовая кость —
Весь скелет...
И никто обо мне на земле
не заплачет, не вспомнит...
И не скажет никто: мол, вот был человек,
А теперь его нет...
Много знал, мало знал,
Поднимался и падал,
И в достатке рискуя,
От риска порой уходил...
Мне пред Господом бы
На колени подняться – награда,
В смертный час “Отче наш”
Прохрипеть мне хватило бы сил...
1989.
ВСЁ НЕ ТАК...
Когда, наконец, прозвенел мой “звонок”
И дверь КПП приоткрылась на волю,
То сердце облилось слезами и кровью,
Когда преступил я заветный порог.
И вышел я, вышел в просторные степи,
В поля, на луга со цветами в росе...
И в город огромный: на площади все,
Но улицы душу стянули, как сети...
Не ласково встретил меня родной двор —
Смеялись в лицо надо мною качели,
И дом был угрюм – этажи спать хотели,
И дверь проскрипела неласково:
— Вор!..
И долго замок не хотел открываться,
И молча соседка прошла стороной,
Меня не узнав...
Я вернулся домой...
Но понял: не стоило мне возвращаться.
И снова собрав свой походный рюкзак,
Я в ночь выхожу на большую дорогу,
Иду я в места позабытые Богом...
И снова по жизни не то и не так...
Доныне бросает мой утлый челнок —
Кипят за кормою солёные волны
И снятся огни маяков, света полны,
И остров, который найти я не смог...
И берег, который достигнуть не смог...
И пристань, к которой причалить не смог...
1986.
КОГДА Я ВЕРНУСЬ...
Снег выпадет. Уляжется. Растает.
И это трижды повторится —
Я приду.
Как хищный зверь, покинув свою стаю,
С главой повинной к дому подойду.
Нальются соком в это время травы,
В туманной дымке спрячется река,
Не будет радости, и в доме будут правы,
И не узнает сын наверняка.
А может дождь ударит в переплёты,
Мать тихо скажет:
— Проходи сынок...
В её лице морщинами заботы
Отметят нами пережитый срок.
Иль будет так:
Забыв про все плохое,
Пожмёт мне руку отчим, и тогда
Заговорит наперебой родня такое:
— Берись за ум...
— Что думаешь?..
— Года...
И я кивну, возьму на руки сына
И буду долго-долго говорить...
А вечером нас увлечёт кинокартина
Из тех – про жизнь, про то
как надо жить.
Снег выпадет, уляжется, растает,
И я вернусь к семейному костру...
А пока на небе звёзды замерзают,
Стынут часовые на ветру.
1986.
***
Я в детстве был красивым малым,
За что хвалили все отца.
И счастье в жизни предрекали
Из-за округлости лица.
И я лицом своим гордился —
Его кремами вдохновлял...
Но вот однажды оступился
И ПО-ТЕ-РЯЛ!
Гляжусь в трюмо —
Лица не видно.
В больших не видно зеркалах...
И вот что главное:
Обидно –
Не помню я его в чертах.
Каким я был — совсем не помню,
Никто меня не узнаёт...
А в море также плещут волны,
А жизнь идёт!..
Как долго я страдал, томился,
Чужие лица примерял...
Когда ещё раз оступился —
СЕРДЦЕ ПОТЕРЯЛ!..
И не болит теперь под грудью,
И нет помина про печаль,
Идут, снуют куда-то люди,
И никого из них не жаль!..
Нет ни лица теперь, ни сердца,
Но жизнь опять не хороша —
Ведь вместе с ними мне в наследство
ДОСТАЛАСЯ ДУША!
Она зубною болью точит
И прижимает, как в тиски...
То вдаль позвать меня захочет,
То вдохновенья, то тоски...
Я потерять её желаю —
Сдать в камеру хранения!
Ещё есть память —
тварь такая! —
Ночами шлёт видения:
Родных, и близких, и ушедших,
И сны про первую любовь...
И я, проснувшись сумасшедше
Кляну её, родню, и кровь,
И предков разных поколений...
И душу всю испепеля,
Молю Иисуса на коленях,
Чтоб обрести себя!
1988.
***
Жизнь нас учит смеяться
сквозь слёзы —
В январе хлынет дождь,
В лето лягут снега...
Тают детства туманные грёзы,
И всё дальше надежд берега...
1988.
ИЗ “АРМЕЙСКИХ МОТИВОВ”
НОЧНОЙ БОЙ
Друзьям-танкистам
Звучит в шлемофонах команда: “Вперёд!”
И дружно ревут дизеля.
Я весь во вниманьи: сейчас промелькнёт
В прицеле мишень: та, моя!
От лязганья траков грохот шальной —
Теперь в мире нет тишины...
И ночь, отступив, наблюдает за мной
Прищуренным глазом луны.
Я к цели проникся презреньем слепым,
Ведь если не я – то она...
Видна мне в прицеле сквозь ночь,
и сквозь дым
Двадцатая в жизни весна.
Видны мне: дорога и каменный дом,
И окна на пять этажей,
И девушка Лена, и мама с отцом...
Ну, где же та цель?
Ну, скорей!..
...Машину качнуло, обдало огнём,
От боли померкло в глазах...
Но цель уловил я звериным чутьём
И “пуск” умирая, нажал...
1985.
***
Сгорела осень золотая,
Пришла зима...
И снегопад
Шёл долго-долго, отдаляя
И разделяя нас...
Назад
Ты не смогла уже вернуться,
И эти новые снега
Припорошили память, чувства,
Нас разбросав по берегам.
Остались письма без ответа,
И телефонные звонки
Тебя преследовать по свету
Не успевают...
И гудки
Разрежут комнату пустую.
И разошьёт мороз окно...
И вновь по памяти рисую
Я, краски взяв и полотно.
Тебя…
И имя повторяю...
Плохой художник и поэт...
Но не смогу...
И кисть роняю —
Вновь не окончен твой портрет.
Потом всю ночь гляжу на звёзды,
Не в силах справиться с тоской...
А утром покупаю розы
И целый день живу тобой!..
1985.
ДЕКАБРЬ
Дни коротки —
словно точки,
Ночи длинны —
как тире...
И морзянкой, в одиночку
Вьюга плачет во дворе...
Сергей КУЗИЧКИН
